Джудит Гулд - Рапсодия
Они стояли в гостиной, глядя друг на друга.
— Ах да! — Миша потянулся к своей сумке. — Я тут заходил в магазины… Вот, это для тебя.
Он протянул ей небольшой букет роз нежно-розового цвета в элегантной упаковке, стянутой атласной лентой.
— Какая прелесть! Мой любимый цвет. И они почти раскрылись! Именно так, как я люблю. — Она подняла на него глаза. — Ты и это помнишь…
— Как я мог забыть!
В этот момент ему больше всего хотелось схватить ее в объятия, сказать, что он ничего не забыл.
Сирина почувствовала стеснение в груди. Ее всю обдало жаром. Только бы он не заметил! Она резко отвернулась.
— Проходи, садись, чувствуй себя как дома. Я сейчас найду, куда поставить цветы.
Она прошла в ванную, взяла стакан, наполнила его тепловатой водой из-под крана, развязала и развернула букет, поставила в стакан, вернулась в гостиную. Торжественно водрузила цветы на кофейный столик.
— Вот. Красиво, правда?
— Красиво, — эхом повторил Миша, глядя не на цветы, а на нее. Она села на кушетку, поджав под себя ноги.
— Ты выглядишь еще прекраснее, чем раньше, если это возможно. Сирина нервно рассмеялась:
— Спасибо. Я стараюсь. Иногда. — Она решила переменить тему. — Как прошел вчерашний концерт?
— Очень хорошо. — Миша не стал упоминать о том, что весь вечер не мог избавиться от мыслей о ней. — А как твои съемки? Она откинула прядь волос с лица.
— Лучше не спрашивай.
— Что, так плохо?
— Да нет, просто — ничего интересного.
Она рассеянно потянулась за стаканом с минеральной водой, но его не оказалось.
— Ох, Майкл! Я такая плохая хозяйка! Хочешь чего-нибудь выпить? У меня в баре чего только нет.
— А ты что будешь? Или ты опять на своей ужасной диете?
— Не-е-ет! Хотя… если честно, то как раз с этого момента я решила очиститься. Дня два ничего, кроме минеральной воды. После этой венской еды, знаешь ли… У них тут все плавает в жире или сливках.
Миша рассмеялся:
— Я вижу, деньги и слава не очень тебя изменили.
— Надеюсь, что нет. — Сирина заглянула в маленький бар-холодильник. — Смотри-ка, тут есть две бутылочки шампанского. Выпьем?
— Конечно. Давай я открою.
— Я сама могу открыть.
Однако он уже встал, подошел к мини-бару.
— Позволь мне. Я настаиваю.
Сирина остро ощутила его близость. Мысли спутались. Она чувствовала его теплое дыхание, его мужской запах. Она могла бы поклясться, что физически ощущает его возбуждение. Казалось, оно зарядило электричеством саму атмосферу комнаты.
Без единого слова она протянула ему бутылку. Он задержал ее руку в своей. Желание пронзило ее как электрическим током. Все тело обдало горячей волной, колени ослабели, вся решимость растаяла в один момент. Кровь гулко стучала в висках; она почувствовала, что не может вздохнуть. Сейчас ей хотелось только одного — оказаться в его объятиях. Пусть возьмет ее сейчас же, прямо здесь, пусть поглотит ее в своей страсти.
О Господи… что же делать?! Она хочет его до безумия.
Огромным усилием воли Сирина отняла у него руку. Наверняка он заметил ее дрожь, ее потрясение. Она, наверное, выглядит полной идиоткой. Сирина молча прошла обратно к кушетке, села, снова поджала под себя ноги.
Ее смятение не укрылось от Миши. Он быстро откупорил бутылку шампанского, налил бледно-золотистой жидкости в два бокала, подошел к кушетке. Протянул один бокал Сирине, сел на другой конец кушетки. Обернулся, с улыбкой поднял руку с бокалом. Взглянул в ее карие глаза.
— За старых друзей.
— За старых друзей.
Сирина сделала глоток. Шампанское просто восхитительное. И так приятно пощипывает язык.
Миша тоже отпил глоток шампанского. Поставил бокал на столик. Обернулся к ней.
— А теперь расскажи, как прошел сегодняшний день. Ты не закончила.
— Да ничего интересного. Тоска ужасная. Совсем не нужно тебе об этом знать.
— Нужно. Расскажи.
— Они какие-то… бестолковые. Ты ведь знаешь, я снимала этих новых лидеров Центральной и Восточной Европы. Ну и… Кажется, я начала уставать от некоторых заказов.
Она сделала еще глоток шампанского.
— Что?! У тебя ведь так хорошо все получается. Я думал, ты счастлива. Я читал об этом большом контракте, который сделала для тебя Корал.
— Все уже об этом знают? — спросила она с неожиданной горечью в голосе.
— Все, кого это интересует. Но… я не могу понять, почему ты не чувствуешь себя счастливой. Зарабатываешь большие деньги, твои фотографии публикуются в лучших журналах, путешествуешь по всему свету, встречаешься с самыми известными людьми. Ты и сама теперь стала знаменитостью.
— Знаю, знаю. Я, наверное, веду себя как избалованный ребенок. Конечно, деньги вполне приличные, и путешествовать я люблю. Должно быть, я просто устала от съемок. Из года в год снимать показы мод или фотографировать знаменитостей… Знаешь, это тоже может надоесть.
— А мне всегда казалось, это безумно интересно.
— Вначале так оно и было. Но теперь мне это приелось. У меня такое ощущение, будто я постоянно окружена толпой ассистентов: гримеры, стилисты по прическам, визажисты, костюмеры, рекламщики, целая команда технических помощников… В последний раз, в Лос-Анджелесе, когда я снимала одну кинозвезду, нас там работало двадцать два человека. — Сирина вздохнула. — Это же просто нелепо. Иногда я задаю себе вопрос: что случилось со мной и моей фотокамерой? То есть… я и мой фотоаппарат… Ты понимаешь, что я хочу сказать?
— Кажется, понимаю. Это как в музыке. Одно дело исполнять, и совсем другое — записывать на диск. Иногда во время записи мне начинает казаться, что я и мой рояль, я и моя музыка — самые незначительные вещи во всем этом процессе. Или вот вчерашний концерт… Он привлек такое внимание из-за всех этих деятелей, которые там присутствовали. Бизнес оказался важнее моей музыки.
— Вот об этом я и говорю. Иногда мне хочется начать сначала, что-нибудь новое, что-нибудь совсем другое. Да, я знаю, мне повезло, я зарабатываю кучу денег. Но мне бы хотелось иметь возможность больше сосредоточиться на том, что я снимаю. Оказаться где-нибудь совсем в новом месте, и чтобы только я и мой фотоаппарат.
— Похоже, что тебе захотелось поэкспериментировать. Может быть, тебя интересует художественное фото? Сирина кивнула:
— Наверное. Сейчас вокруг говорят в основном о том, сколько я зарабатываю и кого снимаю, а не о самих фотографиях. — Она усмехнулась. — Кажется, мне захотелось почувствовать больше уважения к своей работе.
— Со стороны критиков?
— Да, и от них тоже. Я хочу, чтобы меня воспринимали всерьез. Хочу делать что-то, имеющее значение для меня самой. Хотя пока и не знаю точно, что именно.
