Билли Грин - Идущий по звездам
Она помолчала, с сожалением покачав головой:
— Бедная Эвелин. Она терпеть не могла фамилию своего мужа и одно время писала ее через дефис со своей: Хэмптон-Мерфи. Но ей пришлось отказаться от этого, чтобы не выглядеть претенциозной. Конечно, я уверяла ее, что там, где дело будет касаться ее с Чарлзом, люди не станут обращать внимания на такие мелочи.
Она выжидающе посмотрела на Лэйкен, которая несколько оторопела от избытка обрушившихся на нее сведений. Не зная, какого ответа от нее ждут, она покосилась в сторону Марка.
Он не произнес ни слова, но ей этого и не требовалось. По удовлетворенному выражению его глаз она поняла, что ему приятно видеть ее в затруднительном положении.
Когда молчание стало затягиваться, Лэйкен улыбнулась и в отчаянии произнесла:
— Какой славный суп.
В голосе пожилой женщины послышалось раздражение:
— Продолжайте же, мисс Мерфи. Родственница вы Чарлза и Эвелин или нет?
— Нет, — сказала Лэйкен. — Мою мать звали Кэри Луиза Мерфи. Отца — Джон Томас Мерфи. Он приходился двоюродным братом тому Сину Мерфи, который занял первое место на сельскохозяйственной выставке. У нас был только один дом, если не считать хижины, которую мы снимали на лето на озере Тексома. Единственным мероприятием, на котором мои родители являлись распорядителями, можно считать пикники и семейные обеды. Если моя мать и писала свою фамилию через дефис, то звучало это так: Биг-Мерфи, поскольку отец был метр девяносто три сантиметра росту. Но не думаю, чтобы в этом была особая необходимость, потому что среди их знакомых не было таких, которые находили что-то низменное в фамилии Мерфи. И я рада, что мне никогда не приходилось встречаться с такими людьми.
— Да, конечно, — выдохнула Мириам, слегка покраснев. — Не знаю, каким манерам учат в Аллене, Техас, но…
— Мои родители научили меня быть доброй и гостеприимной даже с неожиданными гостями, — сказала она тихо.
Филипп издал короткий смешок, который быстро перешел в кашель.
Но, видимо, не слишком быстро, потому что Мириам повернулась к нему и сказала:
— Филипп, ради Бога. Ты ведь знаешь, как меня раздражает твой кашель. Кроме того — и так достаточно шума из-за постоянного позванивания мисс Мерфи.
Бросив тоскливый взгляд на чудесный суп, который ей, очевидно, не хотели позволить доесть, Лэйкен отложила свою ложку.
— Мои браслеты доставляют вам неудобство? — спросила она у хозяйки. — Я так привыкла к ним, что даже не замечаю. Я не всегда ношу их. Только когда мне нужна удача.
Которая сейчас мне нужна позарез, добавила она про себя.
— Почему они приносят вам удачу? — вмешался Филипп.
— По разным причинам. — Она вытянула руку в его сторону и спустила широкий золотой браслет на запястье. — Этот — потому что он явился сюрпризом. Я купила старый чемодан и обнаружила его под обшивкой. Интуитивная прозорливость. — Она обратилась к другому. — А этот подарила мне учительница — за то, что в одно лето я помогала ей следить за ее сыном. И в следующем году я училась у нее на отлично. А эти два — браслет с брелоками и другой— с маленькими колокольчиками — родители подарили мне просто так. — Ее голос дрогнул. — Они пришли от любви, а любовь — это всегда удача.
После минутного молчания Марк спросил:
— А кто дал вам последний?
— Никто. Я сама купила его.
— Почему он тоже приносит удачу?
— Я носила его, и он помогал мне не пасть духом, — ответила она рассеянно.
Если прежде он намеренно игнорировал ее, то теперь неожиданно направил на нее все свое внимание. Она должна была себя поздравить, но что-то в его взгляде заставило ее еще больше занервничать.
Но все-таки ей удалось благополучно справиться с остатками ленча, а затем она покинула трио и, взяв с собой чашку кофе, отправилась осматривать садик. Когда Марк приблизился к ней, она смотрела вниз на маленький, выложенный плитками бассейн.
— Я уверен, что здесь ничто не может соперничать с тем, что есть у вас в Аллене.
Она повернулась к нему.
— У меня во дворике растут два дерева. Зеленеет травка. И больше ничего, — сказала она. — И мне нравится. Здесь мне тоже нравится — ваш дом, по крайней мере, та его часть, которую я видела, тоже очень славный.
— Славный, — повторил он с улыбкой сожаления. — Не слишком высокая оценка. Что вы имеете против моего дома?
— Дома? — Она нахмурилась. — Вот именно то, что он мало похож на дом. В нем нет ни частички вас лично.
После такого объяснения одна из его черных бровей взмыла вверх.
— Вы ничего не знаете про меня. Но все равно, вам следует учесть, что украшению этого дома я отдал душу и сердце.
Она покачала головой:
— Не думаю.
— Почему же?
— Если бы этот дом в какой-то степени являлся отражением вашей души, то мне было бы жаль вас. — Она улыбнулась. — Но когда я вижу вас, ничто не вызывает жалости.
Хотя Лэйкен не считала, что говорит нечто из ряда вон выходящее, но атмосфера вокруг них накалилась. Что-то в его манере смотреть на нее стало иным.
Подойдя на шаг ближе, он слегка наклонил голову и их глаза встретились. И пока они молчали, накал увеличивался. Ей казалось, что она слышит звук своего дыхания и биение пульса, и она думала, что он тоже может это слышать.
— Что… — начал он хрипловатым голосом и осекся.
И хотя она выжидающе смотрела на него, он не закончил вопроса. Он просто дал ему умереть.
— Что «что»? — Она облизала губы, потом кашлянула. — Что вы хотели сказать?
— Ничего особенного, — ответил он, слегка покачав головой.
Накал пропал столь же внезапно, как и появился. Голос его снова зазвучал ровно и отстраненно.
— Думаю, вы заметили, что совершенно очаровали моего дядю, — произнес он беззлобно. — Но его очаровать очень легко. Если вы пришли сюда, чтобы произвести то же действие на меня, то должен предупредить вас, что вам это едва ли удастся.
Лэйкен укоризненно покачала головой:
— Вы не угадали. Я вовсе не собиралась очаровывать вас. Мой план состоял в том, чтобы вызвать раздражение адских сил внутри вас. — Она усмехнулась, глядя на него снизу вверх. — И мне кажется, я своего добилась.
В первый момент он никак не прореагировал на ее признание, затем кивнул головой и рассмеялся.
Лэйкен не стала скрывать своего изумления. Он и в самом деле смеялся. Звук увлек ее — так же, как и выражение его глаз. Она подумала, что он не знает, как надо смеяться.
— Вы стали раздражать меня с той минуты, как появились в офисе, — сказал он, покрякивая. — И к чему же это может привести нас?
Она пожала плечами.
