Ким Эдвардс - Дочь хранителя тайны
Она ненавидела все то, во что вовлекла их Бри.
И отчаянно жалела, что не решилась первой.
Впрочем, ей бы и в голову не пришло ничего подобного. Она всегда была хорошей девочкой – по призванию. Тянулась к отцу, милейшему, безалаберному человеку, овцеводу, который целыми днями либо читал журналы в комнатушке под самой крышей, за закрытой дверью, либо пропадал на опытной станции среди раскосых и желтоглазых овец. Нора любила его и всю жизнь стремилась как-то возместить его невнимание к семье, оправдать перед матерью, разочарованной браком с совершенно чуждым ей человеком. После его смерти желание исправить окружающий мир только усилилось, и Нора жила, будто по накатанной колее катила: послушно училась, делала лишь то, чего от нее ждали. После окончания школы полгода проработала на телефонной станции. Работа ей не нравилась, и она радостно бросила ее, выйдя замуж за Дэвида. Знакомство в бельевом отделе универмага Вольфа Уайла и стремительная, пусть скромная, свадьба были самыми эксцентричными поступками ее жизни.
Жизнь Норы, обожала повторять ее младшая сестричка, – форменное телевизионное «мыло». «Для тебя – в самый раз, – заявляла она и небрежным жестом откидывала за спину длинные волосы, позвякивая широкими серебряными браслетами едва ли не до локтя. – А я бы не вынесла. С катушек съехала бы через неделю. Через день!»
Нора злилась, презирала Бри, завидовала ей, но молчала. Бри прослушала курс по Вирджинии Вульф, съехалась с менеджером ресторана в Луисвилле – и пропала, перестав даже изредка заглядывать в гости. Как ни странно, все изменилось, когда Нора забеременела: Бри снова начала появляться – то пинетки принесет нарядные, то браслетики на ногу серебряные, из индийской лавки в Сан-Франциско. Узнав, что Нора не одобряет молочные смеси, притащила ротапринтную копию советов по грудному вскармливанию. К тому времени Нора уже радовалась сестре, ее милым, непрактичным подаркам и моральной поддержке: в 1964 году кормление грудью считалось чем-то радикальным, и добыть о нем сведения было трудно. Мать Норы и Бри наотрез отказалась обсуждать подобную тему и слышать не желала ни о чем подобном, а женщины из швейного кружка Норы рассказывали, как кормили в ванной, чтобы их никто не видел. К счастью, Бри, услышав об этом, только фыркнула: «Тоже мне скромняги! Плюнь и разотри».
Словом, Нора была благодарна Бри за поддержку, однако временами ее начинали одолевать тайные сомнения. В мире ее сестры, существовавшем где угодно – в Калифорнии, Париже, Нью-Йорке, – только не здесь, молодые женщины расхаживали дома полуголыми, фотографировались с младенцами, припавшими к огромной груди, без смущения расписывали пользу грудного молока. Это совершенно естественно: мы ведь млекопитающие, такова наша природа, твердила Бри, но самая мысль о себе как о млекопитающем, с инстинктами и «сосательным рефлексом» (ничуть не лучше «совокупления», принижение прекрасного до уровня коровника), заставляла Нору краснеть, и ей хотелось выбежать из комнаты.
Сейчас Бри вернулась в комнату с подносом: кофе, свежий хлеб, масло. Наклонившись, поставила на столик возле Норы высокий стакан воды со льдом, и волосы накрыли ей плечи. Затем скользящим движением опустила поднос на кофейный столик и устроилась на кушетке, подобрав под себя длинные, матово-белые ноги.
– Дэвид ушел?
Нора кивнула:
– Я даже не слышала, как он встал.
– По-твоему, это хорошо, что он так много работает?
– Да, – твердо сказала Нора. – Доктор Бентли переговорил с другими врачами больницы, те были готовы распределить между собой нагрузку Дэвида, чтобы он побыл дома. Он отказался. Думаю, работа для него сейчас – самое лучшее.
– Неужели? А как же ты? – спросила Бри, с аппетитом откусывая бутерброд.
– Я? Нормально. Честное слово.
Бри недоверчиво махнула свободной рукой.
– А тебе не кажется…
Нора перебила ее, не дожидаясь, когда сестра опять примется критиковать Дэвида:
– Хорошо, что ты со мной, а то и поговорить не с кем.
– Глупости. Вечно полон дом народу, и все готовы с тобой общаться.
– Я родила близнецов, – тихо произнесла Нора, вспоминая сегодняшний сон, голую мерзлую землю и свои отчаянные поиски. – А никто даже не вспоминает о моей девочке. Ведут себя так, будто я должна быть счастлива, потому что у меня есть Пол, будто одна жизнь может заменить другую. Но у меня родились близнецы. У меня была еще и дочь…
Она осеклась – горло перехватило.
– Всем очень грустно, – ласково возразила Бри. – Все и радуются за тебя, и печалятся одновременно. Просто не знают, как выразить, вот и все.
Нора пристроила уснувшего Пола у себя на плече, ощутив на шее тепло от его дыхания, и стала поглаживать спинку, маленькую, не больше ее ладони.
– Я понимаю, – отозвалась она. – Понимаю… но все равно.
– Дэвид не должен был сразу выходить на работу, – сказала Бри. – Прошло всего три дня.
– Работа отвлекает его от тяжелых мыслей, – заступилась Нора за мужа. – Если б я работала, тоже вышла бы.
– Ничего подобного! – Бри помотала головой. – Ты не вышла бы. Только без обид, сестричка, – твой Дэвид закрылся в своей скорлупе, скрывает свои чувства, а ты пытаешься заполнить пустоту и все поправить. Да только не получается.
Нора смотрела на сестру, гадая, какие чувства прятал от нее фармацевт. При всей ее открытости Бри упорно молчала о своем коротком замужестве. Сейчас Нора была склонна согласиться с ней, но считала себя обязанной оправдывать Дэвида, ведь он, забыв о собственном горе, позаботился обо всем: о месте на кладбище, где кто-то похоронил их дочь, о том, чтобы известить знакомых и вообще как можно скорее зашить рваные края их трагедии.
– Каждый переживает по-своему. – Нора протянула руку и открыла жалюзи. Небо стало ярко-голубым, а почки на деревьях за прошедшие несколько часов, казалось, набухли еще сильнее. – Только знаешь, Бри, я очень жалею, что не видела ее. Всех это жутко коробит, а мне хотелось бы. Прикоснуться бы хоть разок…
– Меня не коробит, – тихо промолвила Бри. – Мне это совершенно понятно.
Повисло молчание, которое неуклюже нарушила Бри, предложив Норе оставшийся на подносе ломоть хлеба с маслом.
– Не хочу, – привычно соврала Нора.
– Тебе нужно есть! Лишний вес исчезнет сам собой, не волнуйся. Это одно из величайших невоспетых преимуществ кормления грудью.
– Невоспетых? – Нора подняла брови. – Ты только и делаешь, что поешь.
Бри рассмеялась:
– Пожалуй.
– Нет, в самом деле… – Нора потянулась за стаканом с водой. – Я рада, что ты здесь.
