Линда Ховард - Независимая жена
И тут, как будто кто-то включил свет в темной комнате, она поняла, почему Рис настолько упорен в нежелании оформить развод, почему выпытывал ее историю и задавал наводящие на размышление вопросы о ее друзьях. Если она вообще узнала что-нибудь о Рисе за тот год, который они провели вместе, так это то, что он собственник. Он не собирался расставаться с чем-то принадлежащим ему, в том числе и с женой. Его не беспокоило, что тысячи километров разделяли их, что они годами не видели друг друга, его позиция заключалась в том, что женщина, однажды ставшая его женой, останется таковой навсегда. Он мог больше не желать ее, но слишком упрям, чтобы отпустить жену, если решил, что кто-то еще хочет жениться на ней. Чего он не понимал — ее отношение было почти таким же, как его: одного раза достаточно.
Салли честно признавалась себе, что никогда не полюбит другого мужчину, потому что любила Риса, и даже учитывая, что теперь оправилась от причиненного им эмоционального ущерба, все равно не надеялась, что когда-нибудь обретет способность снова любить так неистово, так безоглядно. И, познав такую любовь, не желала соглашаться на спокойные удобные отношения.
Конечно, его невозможно убедить, что она хочет развод не для того, чтобы выйти замуж за другого мужчину. Он никогда не поймет ее потребность освободиться от него. Пока он был просто нереальной далекой фигурой, это не беспокоило, но теперь, когда он присутствует на расстоянии вытянутой руки, она чувствовала, что задыхается. Характер Риса слишком волевой, слишком собственнический, и если он решил, что имеет законные права на нее, то не погнушается осуществить их любым способом.
Впервые Салли всерьез оказалась перед фактом, что ей, скорее всего, придется искать другую работу. Ей нравится эта работа, нравится трудиться в «Обзоре», но есть и другие издания. Раз Рис угрожает уволить ее, попытайся она развестись с ним, то лучшее, что можно сделать — найти собственное оружие, прежде чем он получит шанс использовать свое.
Глава 4
Салли мрачно смотрела на клавиатуру пишущей машинки, пытаясь сложить слова в осмысленную фразу, но в голове было пусто, и она заправила в машинку чистый лист бумаги. Она всегда с таким энтузиазмом относилась к своей работе, что слова выливались в быстрые плавные предложения, но теперешний непреодолимый барьер связывал нервы в огромный узел. Никогда прежде не приключалась такая беда, и она была обескуражена. Как можно что-то написать, если тема надоела до слез? А эта статья просто скучна!
Бром возвратился после вызова в офис Грэга.
— Я отбываю, — объявил он, очищая поверхность своего стола. — В Мюнхен.
Салли повернулась к нему.
— Что-нибудь интересное?
— Встреча лидеров Общего Рынка. Там ожидаются какие-то неприятности, может даже саммит сорвется. Увидимся, когда вернусь.
— Да, конечно, — попыталась улыбнуться Салли.
Бром остановился у стола и коснулся ее плеча.
— Что-то не так, Сал? Ты уже пару недель выглядишь нездоровой. К доктору ходила?
— Все в порядке, — заверила она, и он уехал.
Оставшись в одиночестве, Салли снова повернулась к пишущей машинке и, нахмурилась. Ей не нужен доктор, невозможно вылечиться от скуки. Почему она сидит в офисе? Грэг знает, что лучше всего ей работается на поле боя, но прошло три недели с тех пор, как она возвратилась из Вашингтона, и не получила ни единого задания, даже маленького. Вместо этого утонула в материалах для статьи, которую может написать любой. Она старалась, но натолкнулась на каменную стену, и наконец рассердилась. Если Грэг не собирается использовать ее, она хочет знать почему!
Решительно выключила пишущую машинку и направилась к офису Грэга. Его там не оказалось, так что Салли присела, решив дождаться, и пока ждала, раздражение спало, но намерение не исчезло. Природное упорство, сделавшее ее классным репортером, придало твердую решимость до конца разобраться в том, почему Грэг внезапно стал игнорировать ее. У них всегда были отличные рабочие отношения и уважение, смешанное с привязанностью, а теперь похоже, будто Грэг больше не доверяет ей выполнять работу.
Ей пришлось почти сорок минут ждать возвращения начальника, и когда он открыл дверь и увидел ее, то на лице отразилось беспокойство прежде, чем он сумел скрыть эмоции.
— Привет, куколка, как продвигается статья? — приветствовал шеф.
— Никак. Я не могу ее написать.
Он вздохнул от прямолинейного заявления и сел за свой стол. Потом с минуту поиграл карандашом и сказал:
— У всех нас иногда бывают проблемы. Что не так со статьей? Чем-нибудь помочь?
— Просто скучно, — честно призналась она, и Грэг вздрогнул. — Не знаю, почему вы поручили мне такую ерунду, так вот я и пришла спросить — почему? Я хорошо делаю свою работу, но вы не позволяете мне заняться ею. Пытаетесь вынудить меня уйти? Рис решил, что не годится, чтобы жена работала на него, но и не хочет плохо выглядеть, уволив меня?
Грэг провел пальцами по седеющим каштановым волосам, жесткое твердое лицо напряглось.
— Поставь себя на мое место, — пробормотал он. — Ты не можешь просто отдохнуть какое-то время?
— Нет! — взорвалась Салли, затем взяла себя в руки, — извините, я догадываюсь, что это не ваша вина, вы всегда давали мне задания и знали, что я справлюсь. Это ведь Рис, не так ли?
— Он отстранил тебя от зарубежных командировок, — подтвердил Грэг.
Хотя Салли и приготовилась к чему-то подобному, но услышать слова, высказанные вслух и подтверждающие ее подозрения, было большим потрясением, чем она ожидала. Она побледнела и съежилась на стуле. Отстранил от командировок! Это просто смертельный удар. Всю страсть, которую она когда-то предложила Рису, она перенесла на свою работу, после того, как он ушел, и за эти годы узнала, что приносящая удовлетворение работа обогащает жизнь. Она не сомневалась, психолог скажет ей, что работа — просто замена того, чего она на самом деле хотела — именно этого мужчину, и возможно, сначала так и было. Но она больше не тот человек, которым была семь лет назад; она стала зрелой независимой женщиной и чувствовала себя как музыкант, у которого повреждены руки, как будто жизнь рухнула.
Горло перехватило от ужаса, и она просипела:
— Почему?
— Я не знаю, почему, — признался Грэг. — Послушай, милая, все, что я знаю — он отстранил тебя от зарубежных командировок. Ты по-прежнему можешь заниматься чем-нибудь в Штатах, и несколько заданий вполне подошли бы, но я держал тебя здесь, потому что кто угодно мог этим заняться, а я хотел, чтобы ты была свободна на случай, если произойдет что-нибудь важное. Возможно, я не прав. Я пытался сделать то, что лучше для журнала, хотя знал, что тебе трудно оставаться на одном месте так долго. Если что-нибудь подвернется — неважно что — ты возьмешься? Только скажи, и задание будет твоим.
