Ирина Быстрова - Всему свое время
Я приехала, осмотрелась, нашла работу и принялась обустраивать свою жизнь. Я блаженствовала. Думала, что теперь уж вот точно весь мир у моих ног и, к счастью, в этом мире никому нет дела до того, как я живу и о чем думаю. Однако в действительности не так просто все оказалось.
Семена, посеянные в моей душе мамой, наконец-то дали свои всходы. Впрочем, весьма странные.
Я захотела замуж. Смертельно. «Ура! – сказала бы мама. – Свершилось!» Стоп, стоп. Замуж не просто лишь бы выйти, лишь бы обзавестись фоном. Замуж – по любви. Вот как хотелось бы мне устроить свою дальнейшую судьбу. По великой и страстной любви, которая будет жить и расцветать с годами, а не вянуть и киснуть. И я буду расцветать вместе с этой любовью. И однажды приду к маме и скажу: «Вот видишь, ты все-таки была не права!»
Но мне катастрофически не везло. Великая любовь обходила стороной. Не мужчины, нет, этого в моей жизни было предостаточно. Но вот никто из них не стал единственным. Вообще, с сильными чувствами наблюдалась явная напряженка. Всем хотелось одного – неплохо провести время. Впрочем, я несправедлива. Кое-кто выражал желание построить со мной свою судьбу. Надолго. Может, даже навсегда. Пока смерть не разлучит нас…
Но вы бы слышали, что при этом говорили они! У меня было такое впечатление, что они обменялись телами с моей мамочкой. Уважение… дом… нельзя быть одному… И так далее.
«Отключите свои мозги, – хотелось сказать мне им. – Хоть на мгновение. И подумайте: а как же любовь?» Но я молчала. Потому что уже стала понимать, что не всегда стоит сотрясать воздух тем, что накопилось на душе. Говорила лишь: «Извини, ничего не получится», – и мы расставались.
Отвергнутый шел искать себе новый объект, а я оставалась одна. И с каждым таким мгновением самой меня становилось все меньше, потому что они отщипывали, каждый понемножку, от моей веры в себя, в свою счастливую судьбу, в любовь.
Честно сказать, я тоже ни от кого не сходила с ума. Не могла. Пару раз поймала вроде бы это ощущение, но ненадолго. Как только отцветала первая эйфория, я взглядывала на своего тогдашнего избранника и думала: «О-о… Не то… И как это меня угораздило?»
И вот когда мне перевалило уже за тридцать, я дрогнула и запаниковала. Неужели это все? Все, на что я могу рассчитывать в этой жизни? Я с этим была не согласна.
Маруся
Я положила трубку и тупо уставилась в окно. На улице было уже темным-темно. День закончился. День моего возвращения домой. Я любила свой дом. Столько положила сил, чтобы сделать его самым уютным в мире. Должна была радоваться, что вернулась, что скоро увижу своих деток, а я, поникнув, сидела на кухне, душа стонала и умывалась слезами.
Все мужики гуляют. Это так. Никуда от этого не деться. Сколько раз я слышала от других, что, за кого ни возьмись, верных мужей не найти. Слышала и крестилась про себя: слава богу, Петя не такой. Знаю, Ирка посмеивалась: мол, он «не такой», потому что просто никому не нужен со своей внешностью и полным отсутствием каких-либо притягательных качеств. Поэтому, мол, и сидит как пришпиленный у твоей юбки. А я думала не так. Сидит, оттого что любит меня. Не любил бы – не стал бы так добиваться тогда, в институте.
Конечно, любовь его вовсе не была похожа на ту романтическую страсть, о которой твердят в книгах и которой пичкают с телеэкранов. Но ведь люди разные, верно? У этих выдуманных героев своя любовь, а у Пети – своя. И ничем она не хуже. Даже лучше.
Потому что реальна. С книжкой в обнимку жить не будешь, а с Петей я прожила целых семнадцать лет.
Любила ли его? Когда выходила замуж, точно не любила. Честно сказать, побаивалась немножко. Скорее, от уважения это было. Петя всегда знал, что ему нужно в жизни, всегда обеими ногами крепко стоял на земле, не витал в облаках. Я и подумала, что именно такой муж мне с моими бреднями и нужен. Поэтому и согласилась. Ирка со Светкой решили, что я боялась остаться одна, не хотела по распределению тащиться в свой Липецк – я не разубеждала их. Зачем? Это опять споры, а в спорах я не была сильна никогда. На самом деле Липецк – не такой уж ужас, и я бы одна наверняка не осталась, кто-нибудь обязательно прибился, вот только мне не хотелось «кого-нибудь».
А тут Петя. Спокойный, уверенный, с головой. Не красавец, конечно, но получить все сразу нельзя, ведь так? И потом, за красавцем глаз да глаз нужен, а Петя всегда будет при жене. Такая натура. Да еще его внимание польстило мне. Но любить – нет, не любила, это я помню точно. Вот когда появились детки, я вся просто растворилась в них. Деток невозможно не любить, и я благодарна была Пете за то, что он позволил мне иметь такое счастье.
Но что же случилось? Его любовь прошла? Когда? Почему? Говорят, с годами любовь ветшает, как любая вещь. Хотя, если подумать, любовь – не вещь. А что тогда? Ладно, сейчас речь не об этом. Ветшает… Наверное, причина в этом. Все-таки семнадцать лет вместе – это не шутка. Кино посмотришь, так по теперешним временам-то и два года для брака уже огромный срок. Как же я не заметила, что все изменилось? А по каким признакам вообще это можно заметить? В журналах пишут, что первый симптом – это когда твой муж теряет интерес к супружескому сексу. Но у нас здесь никаких перемен не было.
Петя каким был ненасытным в постели, таким и остался. Кстати, по внешнему виду о нем такого и не скажешь. Но он действительно весьма охоч до секса. И с возрастом не стал ленивее в этом отношении. Сколько раз в журналах читала жалобы женщин на то, что у них в семье секс бывает раз в две недели, а то и в месяц. И не знают они, как им раскачать мужей, чтобы это происходило почаще.
У нас не так. Раза два в неделю – как закон. Редкий мужчина в его годы и при его нервных нагрузках способен на такие подвиги. Ирка, наверное, не преминула бы зачесть ему это как существенный плюс. А мне, пожалуй, все равно, насколько велика его мужская сила, – вероятно, мне от природы достался вялый сексуальный темперамент. Иногда то, что происходит между нами в постели, мне немного приятно, но оставляет меня равнодушной по большей части. Хотя я всегда старалась изобразить удовольствие. Нет, в сексуальной жизни у нас ничего не изменилось. Я бы тут ничего не заметила.
Ревность? В том смысле, что когда любил, то ревновал, а после – разлюбил и перестал заботиться об этом? Нет. Я невольно покачала головой. И здесь все по-прежнему. Петя терпеть не может, когда я вызываю интерес у мужчин. Сразу надувается и пыхтит от злости. А я еще вызываю, как это ни странно. И – что еще более странно – успеваю это примечать.
Ирка осыпала меня комплиментами, как хорошо я выгляжу, какая у меня фигура и какая я счастливая, что мне не нужно замысловатых диет и изнурительных спортивных занятий, чтобы поддерживать форму. Зря она так прибедняется, она тоже прекрасно сохранилась (впрочем, «сохранилась» – наверное, это слово больше подходит для бабушек от шестидесяти, для Ирки его использовать еще рановато). Я отмахивалась от комплиментов, потому как – на что они мне? Я думала, для Пети я хороша по-любому, потому что – жена ему и мать его детям, а соблазнять других мне ни к чему. В юности, конечно, многие увивались за мной, но все это теперь годится только для воспоминаний.
