Роман Волков - Подарки ревности
Марго выглядела немного поскромнее, но ее жутко бесила белая рубашечка с широким воротником. Но назвался груздем – полезай в кузов. Герман увидел их обеих и показал большой палец. Ассистент по актерам, потертый усатый мужчина, захохотал:
– Эх, девчонки, как здорово! Словно вернулись старые добрые времена! Жаль, что я немного постарел, а так – хоть прямо сейчас «прыгай в мою «девятку» и поехали в сауну»!
Герман вспыхнул, а Марго не смолчала:
– По-моему, вы что в девяностые, что сейчас – только на велосипеде ездили.
Усач не обиделся, а засмеялся еще громче:
– Не, я на велик только сейчас заработал! А вы в образе, девчонки, язык – как бритва!
Затем Герман отвел девушек к Андрею, который «разводил массовку» – то есть ставил всех по местам и говорил, что надо делать, быстро, четко и не очень-то вежливо.
– Так, девчонки! Ставим покупательниц. Вы двое, идите сюда. – Он ткнул пальцем в Марго и Зину. – Красивые. Откуда вы? Модельное агентство? Снимались где-то?
– Это мои, – с деланой скромностью сказал Герман.
– Блондиночку я где-то видел. «Щука»? «Щепка»?[6] В рекламе, кажется, снималась?
– Нет, – с улыбкой ответила Зина. – Сегодня – дебют[7].
– Ладно, удачного дебюта, – подмигнул Андрей и сразу снова стал серьезным и быстрым. – Вы – две подружки, выходите отсюда. Запомните, вот ваше исходное место, – он нарисовал ногой на пыльной земле крест. – По сигналу «начали» вы подходите к этой палатке, смотрите кроссовки. Узнаете у продавца цену. Все это мы будем снимать с разных камер минут пять. Смотрите, торгуетесь, меряете. Пять-семь минут. Нужна игра, как будто вы на рынке на самом деле. Потом даем сигнал: «Пошли бандиты». Вы его не услышите, это сигнал для актеров, которые играют бандитов. То есть вы реагируете по факту. Все как на самом деле. Оттуда побежит толпа и будет все крушить, ломать палатки, бить продавцов и все такое. Вы визжите, все бросаете и бежите вон туда.
Потом он немного подумал и добавил:
– Надо вот еще что сказать. Бородулин – один из лучших режиссеров Восточной Европы. Он уважает и ценит импровизацию. Так что если кто осмелится или вдохновение придет – дерзайте. Можно не бежать, а забиться под прилавок. Можно побежать не сюда, а туда. Можно залезть в коробку. Можно вообще что угодно, как бы вы на самом деле поступили. От паники растерялись и встали столбом. Или…
Он снова подумал и закончил:
– Но! Сразу предупреждаю. Если ваша импровизация окажется фуфлом, то вы отсюда вылетите быстрее собственного визга. Халтуру Бородулин не выносит. Так что советую – лучше даже не пробовать. Смельчаки умирают первыми.
Он опять замолчал, попытался снова что-то сказать, но решил, что лучше все-таки промолчать. К нему подбегали ассистенты, художники, звукорежиссеры с микрофонами на длинных стойках, он направлял их в разные стороны, поглядывая на часы и секундомер.
– Сергей Павлович, мы готовы, – наконец сказал он в рацию.
– Мы подходим с операторской командой, – послышался ответ в рацию.
– Оператор сильная! – со значением подчеркнул Герман.
– Женщина? – удивилась Марго.
– Ага, Ливинская. Монстр вообще!
В этот момент из-за дальних палаток выплыл сам Бородулин вместе с оператором-постановщиком, которая, к удивлению Марго, оказалась не серьезной старухой, а милой молодой женщиной.
– Олечка, – мурлыкал режиссер, – я хочу все снять одним дублем. Никаких репетиций, я нарочно с массовкой вообще не работал, все с улицы. Бандитов моих им не показывал. Чтобы все реально было. Давайте попробуем?
– Не надо пробовать. Давайте делать, – ответила Ольга.
Бородулин подошел к массовке, оказавшись прямо перед Марго и Зиной.
– Красивые какие, – сказал он.
Марго ожидала, что он спросит что-нибудь в духе «из какого модельного агентства» или «где еще снимались», но вместо этого Бородулин вырвал из рук второго режиссера мегафон и заголосил в него:
– Молодые какие! Красивые! Умирать-то хочется?
Глава одиннадцатая
Драки я не люблю. То есть сами драки люблю, а драться не очень. Не от трусости: просто не нравится с распухшим лицом потом ходить или с фингалами. В младших классах это выглядело просто глуповато: хулиганистая девчушка типа Пеппи Длинныйчулок, а когда тебе скоро двадцать, тут даже сказать нечего. Но иногда драться просто необходимо, и в эти крайне редкие моменты я обожаю драку.
26 ноября в 12:25
Марго, да и не только ее одну, от этих слов немного передернуло. А Бородулин продолжал:
– День какой хороший! Солнышко! Пришли на базар! Денежки есть! Давай то купим! Давай это купим! Джинсики! Туфельки! Вдруг – бах! Трах! Люди летят! Бьют! Стреляют! Кровища! Куда бежать? Что делать? А-а-а-а-а!
Он убрал мегафон ото рта и спросил у второго режиссера:
– Андрюш, ну что, начинаем?
Этим он снова напомнил Марго Кутузова, который выступает перед своими войсками, а потом снова идет пить кофий в фельдмаршальскую палатку.
– Мы готовы, – ответил Андрей.
Бородулин размашисто перекрестился.
– Командуй, Андрюш.
Андрей прокашлялся и истошно заорал непонятные заклинания – Марго поняла, что это и был настоящий поставленный командирский голос, заставляющий солдат вытягиваться по стойке «смирно»:
– Актеры на исходные позиции! Приготовились к съемке! Камера?
– Камера есть! – ответила Ольга прокуренным голосом откуда-то издалека.
– Звук?
Послышался звук трубы[8].
– И-и-и-и… начали!
И тут все пошло, и Марго в самом деле почувствовала себя покупательницей на рынке. А Зина затараторила:
– Ой, Ритусик, а от давай вот в этой точке посмотрим, а? Какой там номер? Двести тридцать шестой, вроде бы, ряд, а?[9] Мне брат говорил, тут качество реально натуральное. А я если скажу, что я от Степы, он вообще и скидку нормальную даст.
«Какой еще брат, какая скидка? – думала про себя Марго. – Вот Зинка дает. Актриса! Вжилась в образ!»
Сверху крутился кран с камерой, мимо девушек пробегали операторы с камерами на странных приспособлениях, напоминающих боевое снаряжение терминатора[10].
Они подошли к палатке, где на стенках висели дешевейшие кроссовки из какой-то дерюги.
– Ерунда какая-то, – сказала Марго, снимая с крючка пару тряпичных кед и придирчиво их рассматривая.
Актер, играющий роль продавца, видимо, был не особенно артистичным, а может, он просто избрал себе роль ленивого торговца-неудачника: отсидел смену, продал не продал – неважно, шесть часов – рынок закрывается, ушел домой.
