Брюс Федоров - Ветви терновника
Алые губы Ирины приоткрылись, обнажив ровную перламутровую шеренгу зубов, из-за которой выскочил маленький влажный язычок, словно искавший неведомой встречи, и наконец, обретя её, чутко и требовательно, слегка касаясь, пробежал по его высохшим губам, призывая склониться к её рассыпавшимся в стороны грудям с плотными окружьями коричневых сосков. Пылающее лицо юноши погрузилось в прохладную, вспотевшую от возбуждения ложбину между высокими и трепетными склонами, и невидимый маленький кузнечик желания всё настойчивее застучал молоточком в его висках. Все мускулы атлетического тела Данилы напряглись. Какая-то удивительно мощная энергия стала копиться внутри него, собираясь в тугой узел, а потом, вспыхнув молниевым разрядом, обрушилась куда-то вниз, туда, где его ждало ещё более острое, непередаваемое по своей силе наслаждение.
– Ты мой, мой, не отдам тебя, – как-бы в полузабытьё шептали губы девушки.
Хвала пиитам, воспевающим восторги физической любви под защитительным покровом Афродиты.
На следующий день Данила проснулся очень поздно. На часах было уже 11.00, и в квартире было очень тихо. Предупредительная тётя Вера не стала дожидаться, когда её любимый племянник соизволит привести себя в порядок, и ушла по делам в свой институт, оставив ему на кухне лёгкий завтрак, прикрытый бумажной салфеткой. Данила открыл, а затем снова крепко зажмурил глаза, стараясь прогнать остатки сновидений. Потянулся всем своим сильным телом, с удовольствием ощущая в нём необычную лёгкость и, напружинившись, одним толчком выбросил себя из кровати. Хорошо было пройтись босиком по комнате, размахивая во все стороны руками. Хорошо было высунуться из открытого окна и ощутить закипающую круговерть родного двора. Хорошо было потянуться и подставить ладони солнцу. Всё было хорошо. Хорошо быть очень молодым. Только немного потрескивала и шумела голова, да отчего-то саднило в носоглотке.
– Вчера было здорово, весело, необыкновенно, – думал Данила, – а Ирина, прелесть. Только, как и почему это случилось? Ведь вместе проучились четыре года на одном курсе, на одном потоке, но я редко видел её или не обращал внимания. Какая удивительная и замечательная девушка. Хочу позвонить ей, спросить. О чём? Не знаю. Ну, о чём-то. Главное услышать её голос.
Данила зашёл в ванную комнату, включил подсветку зеркала и стал внимательно изучать своё лицо.
– Ну, так, ничего. Сносно. Но откуда взялась эта щетина, – продолжал размышлять он, растирая жёсткий подбородок. – Ничего себе! Ну и хорош ж я был вчера? Такой щёткой только людей пугать. А этот взбитый ёжик на голове? Я что, всю ночь буравил головой подушку? Надо привести себя в порядок. В таком виде я и по телефону с Ириной разговаривать не смогу.
Только бицепсы, постоянно вспухавшие на его руках и твёрдые кубики мускулов на животе, не вызывали у него нареканий. Закалённое спортом тело мгновенно откликалось на любой нервный импульс и порой удивляло его самого своей гибкостью и выносливостью. Успокоенный этими наблюдениями он нанёс мыльную пену на ладонь и принялся равномерно растирать её по щёкам, скулам и вытянутой для удобства шеи. Затем выбрал любимый бритвенный станок и принялся выскребать своё лицо.
Почувствовав себя вновь бодрым и ухоженным, Данила одел лёгкую бейсболку, затёртые голубые джинсы и прошёл на кухню, чтобы забросить в топку молодого организма чего-нибудь съестного из того, что приготовила его замечательная тётя. Пока работали челюсти, его взгляд всё чаще стал задерживаться на телефонном аппарате, а в груди росла непонятная тревога.
– Она, наверное, сама уже ждёт. Может, волнуется? Где я? Почему не звоню? – Данила беспокойно заёрзал на стуле. – Я должен ей немедленно позвонить. А что я ей скажу вначале? С чего, вообще, начать этот разговор? Может, сперва сказать: доброе утро, дорогая. Как спалось? Нет, глупо. Звучит пошло. Надо что-то другое придумать. Но я должен ей позвонить. Почему должен? Откуда это обязательство?
Огорчённый этими непонятными для него самого сомнениями, Данила с некоторым усилием заставил себя взять в руку трубку телефона, открыл записную книжку и набрал ставший ему знакомым телефонный номер.
– Алло, алло, – хрустальными каплями прозвучал бархатистый голос Ирины. – Данила это ты?
Данила решил больше не мучить себя изобретением вариантов вступительной речи. Это как на экзамене бывает. Заходишь в кабинет с убеждением, что вообще ничего не знаешь, не запомнил, а потом память вдруг начинает подбрасывать спасительные ответы и решения.
– Ир, это я, – слегка запинаясь, чуть сдавленным голосом ответил Данила. – Ну, как ты?
– Всё хорошо. Ты молодец, – Данила купался в переливах её голоса. – Приезжай ко мне. Ты, когда сможешь?
– Ир, сегодня у меня есть пара дел. Надо успеть раскинуть их. А, если завтра? – облегчённо вздохнул Данила, так как будто с его плеч свалилась какая-то тяжесть.
– Ладно, пусть будет завтра. Не забудь позвонить заранее. Ты знаешь, я в конце недели улетаю к родителям. – Родители у Ирины были сотрудниками советского посольства в Болгарии, которая в те времена считалась хорошим для работы местом. А, кроме того, там было Чёрное море, «Златы пясцы» и дружелюбие близкого нам по менталитету народа.
– Конечно, я обязательно позвоню.
– Ну, вот и замечательно. Целую тебя. Не забудь, – ещё раз повторила Ирина.
Данила соврал или вернее был неточен. На сегодня у него было только одно дело, да и то всего лишь теннисная тренировка на «Динамо», но ему нужны были эти сутки, чтобы прийти в себя и восстановить прежнюю уверенность в себе. Что-то не отпускало и томило его, как будто он в чем-то провинился или совершил ошибку. Но где и когда?
Поздно вечером позвонил Лёшка Аксаков:
– Старик, ну ты где пропадаешь? Везде тебя ищу. Есть разговор. Надо пересечься. Хорошо. Завтра. Ну, где, где? На нашем месте, в Лужниках, в десять.
Прибежавший первым на место встречи Лёшка, был взъерошен как воробей. Увидев подходящего Данилу, он заорал ещё издалека:
– Ну, что ты тащишься, ей богу? Здесь стоящее дело намечается.
– А что ты распрыгался? Случилось что?
– А вот что. Едем в Сочи.
– Что? Как в Сочи? Мы же решили уйти в поход по Валдаю. Я уже и спальный мешок приобрёл.
– Ну, какой Валдай? Валдай подождёт. Лучше говори, ты как, согласен?
– Подожди, подожди. Это как снег на голову. Дай сообразить.
– Да что здесь соображать? Здесь время не ждёт, а ты мямлишь.
– Ничего не мямлю. Просто сейчас никаких путёвок уже не достать. Очнись, мечтатель, уже самый конец июня. Все места в пансионатах выкуплены. Ты хоть понимаешь это, чудак?
