Ирина Лобановская - Цена ошибки
— Ты приди с ней куда-нибудь выпивши, — рекомендовал по-дружески Гошка. — Начни там орать, все время ругаться матом, во все встревать и хамить. Для полного цимиса можешь еще кого-нибудь попробовать душить и с кем-то сцепиться. Можешь заранее со мной договориться для этой цели, такая подсадная утка у тебя будет, как в цирке на первом ряду. Думаю, сработает — скорее всего, девица от тебя отвалится навсегда и об идее брака с тобой будет впредь вспоминать лишь в самых кошмарных снах. Так что все довольно просто. Но если и после такого девица будет тобой с симпатией интересоваться — то это уже весьма интересно и нетривиально… Но вообще-то тоже не совершенно исключено.
— Утешил, нечего сказать! — хмыкнул Игорь. Сазонов кинул на него выразительный взгляд:
— Да ты сам притягиваешь их точно магнитом! Девки обожают этаких больших. И морда у тебя ничего, вполне симпотная. Так что вся вина на тебе!
После концерта пошли провожать Шурку. Игорь отнекивался, не хотел быть третьим лишним. Но Шурка вцепилась в его рукав и насильно потащила, прямо-таки поволокла за собой. Друг-приятель брел недовольный, но старался скрыть свое невеселое настроение и сдержаться. Шуркин непредсказуемый и взбалмошный характер был знаком ему не понаслышке.
— Если хочешь быть здоров — позабудь про докторов! — неожиданно расхохоталась Шурка.
Сазонов помрачнел еще больше.
— О-ля-ля… Это хорошее правило, но если уже заболел — оно не срабатывает, — отозвался Игорь.
Порой Гошка начинал глупо, по-детски мечтать, чтобы на всех мужчинах появились предостерегающие надписи: «Осторожно! Не приближаться и руками не трогать!» Именно для Шурки. Может быть, тогда она перестала бы подходить к ним слишком легкомысленно…
Недавно они с Шуркой собрались покататься на пароходике. В субботу.
Но вдруг вечером в пятницу скрипачка позвонила Гоше и весело, бодро поведала, что сей момент сошла с пароходика. Уже покаталась. Без него.
Сазонов помрачнел и сурово, что было на него не похоже, потребовал объяснений. Шурка радостно сообщила:
— Я случайно оказалась возле пристани. Увидела — погода хорошая. Тут же позвонила тебе, чтобы пригласить. Но твой телефон был все время занят. Тогда я села на пароходик да одна на нем и прокатилась.
Одна?! Гошка сильно в том сомневался. И злобился. Но Шурка стояла на своем. Одна! Приходилось терпеть и делать вид, что веришь.
Экскурсанты перешли к следующему стенду. Трилобиты…
Многие защелкали фотиками. Заплатили дополнительно за съемку. Фотоманы…
А вот у Игоря не осталось ни одной фотографии Верочки. Нежные, слабые пряди волос и круглые глаза… Цвета потемневшего от времени дерева… Огромный лоб, прямо выдающийся, как говаривал Гошка…
— Вот подробные изображения трилобитов, вот их окаменелости, известковые отложения. Читаем, — рыжебородый вновь открыл книгу, — в учебнике, построенном согласно эволюционной теории, что трилобиты — самые первые формы живых организмов после клетки. От клеток до трилобитов был проделан достаточно сложный путь развития. Однако, к сожалению, геологических находок по этому периоду практически нет. Вероятно, это связано с большой глубиной океанов, где обитали трилобиты. Поэтому данные об эволюции клетки до трилобита приходится восстанавливать по теории эволюции. Примечаете? В сущности, подтверждения, что трилобиты — плод эволюции, не найдено. Однако эволюционисты не унывают, хотя сами это провозгласили. И тотчас делают вывод не на основе подтверждения факта, а, напротив, принимая факт согласно своей теории. Научно ли это?
— А почему не найдены переходные формы от клетки до трилобита? — опять встрял любознательный чурбачок. — Трилобит — достаточно сложный организм. И если он развивался миллионы лет, как считают эволюционисты, почему ну никаких следов не осталось?
— Вы скоро все узнаете, — загадочно пообещал бородач.
Антон дернул отца за руку. Прошептал:
— Ну как? Тебе нравится, герр профессор? Игорь кивнул и очнулся наконец. Ве-роч-ка… Три слога и вся жизнь…
Не осталось никаких следов… Ну почему, почему же их не осталось?!
Улитки застыли на руке Голой Спинки. Ее подружка расстегнула куртешку, демонстрируя неплохие грудки. Сиськи наголо, усмехнулся Лазарев.
— Некоторые простые организмы, обитавшие когда-то на дне океанов, точно так же обитают там и сейчас, — продолжал экскурсовод. — Например, вот эти моллюски. Они и по сей день точно такие же, какими были на самой заре времен. Или вот — стенд с растениями. Люблю остановить тут детей и спросить: «Ребята, что это такое?» Они хором отвечают: «Папоротник!» А я хитро спрашиваю: «А как вы догадались? Ведь нарисовано здесь растение, жившее миллионы лет до нас». А они отвечают: «Да точно такой у нас на даче растет!» Так что перед вами еще один наглядный пример организма, явно не изменившегося за эти самые миллионы лет, — папоротник.
Профессор вспомнил, какие высокие, фантастически, неправдоподобно огромные папоротники росли на даче Сазонова, когда Игорь там жил… Дети прятались среди них, а матери не могли дозваться свою ребятню спать… И соседка каждый день шумно грозилась повырубать весь этот папоротниковый лес раз и навсегда…
— Что нам говорят по этому поводу эволюционисты? — спросил рыжебородый. — А они соглашаются: да, мол, не все организмы затронула эволюция. Но даже данный факт ее только подтверждает — как исключение из правила. Опять же мысль интересная. Эволюционная наука на поверку гибкая. Она легко может обходить вопросы, не вписывающиеся в ее представления, и подводить их под свою теорию. Такое впечатление, что эволюционисты выработали себе по любой проблеме удобную формулировку: «Может, у меня в соседней комнате сидит огнедышащий дракон, а может, он там и не сидит». Очень полезное утверждение, потому что никого нельзя уличить во лжи. Оно в любом случае звучит правдиво, как ты к нему ни подкапывайся.
Ребята смеялись. Бородач нравился им все больше и больше.
И утверждение профессора в ту пору, когда тот был всего-навсего скороспелым кандидатом наук, тоже казалось насквозь правдивым. Как к нему ни подкапывайся… У него семья, сын… У него важная работа… У него прекрасное будущее… Ну при чем же тут медсестра Вера?!
Ве-роч-ка… Три слога и вся жизнь…
К молодежной группе присоединилось несколько человек средних лет. Вроде бы стихийно. Они краем уха услышали, о чем идет речь, и догадались, что здесь — необычная экскурсия. И видимо, тоже впервые слушали креациониста. Их лица выражали явную симпатию к рыжебородому.
А вот и латимерия…
— О-го-го! А-бал-деть можно! — восторженно завопил Антон. — Бульдожья рыбешка! Такая рыбина с кистеперыми плавниками и бульдожьей челюстью длиной в метр.
