Вера и Марина Воробей - Запоздалое раскаяние
– А вот так! Стоял в гараже на даче и вдруг исчез. Я испугалась вначале – украли, думаю. У Гешки спрашиваю: куда, дескать, снегоход подевался? А он отвечает: вернул Шурику. А потом я узнала, что они поссорились вроде бы... Он не любит, когда я лезу в его дела. – Женщина смущенно улыбнулась. – Ну я и не стала дальше выспрашивать. Вернул и вернул...
Непонятно почему, у Люси вдруг защемило сердце. Она перевернула назад страницу и рассеянно взглянула на эффектный снимок. Но как ни вглядывалась Черепашка в смазанные черты Гениного лица, ничего такого, что могло бы вызвать тревогу, в нем не было. И в этот момент они услышали, что в замке поворачивается ключ.
– Геша вернулся, – с облегчением выдохнула Виктория Михайловна.
Все же, как ни силилась Черепашка скрыть свое волнение, оно каким-то образом передалось Гениной маме.
– Чем занимаетесь? – Похоже, Гена был в отличном расположении духа. Но уже в следующий миг, когда он подошел поближе и бросил быстрый взгляд на снимок в альбоме, лицо его изменилось. Он взял его в руки, резко захлопнул и обратился к Люсе: – Пойдем в мою комнату. Мне нужно тебе кое-что рассказать.
– Если б ты знал, как я горжусь тобой! – С невыразимой нежностью Люся провела рукой по его непокорным, жестким волосам. Нет, она никогда бы так не смогла! За несколько часов уладить все проблемы – с Лу, а главное, с Леликом!
– Все-таки ты у меня гений! – Черепашка смотрела на Гену с неподдельным восхищением. – И как тебе это удалось?
В ответ он порывисто обнял Черепашку за плечи и поцеловал. А потом его горячая ладонь стала медленно и робко гладить ее спину.
– Неудобно, – шепнула Люся, высвобождаясь из его объятий. – Там твоя мама... – Она кивком указала на плотно закрытую дверь. – И потом, уже поздно, а нам завтра в школу. Или ты забыл, что мы с тобой школьники? – С этими словами Люся застегнула пуговку на вороте его темно-зеленой вельветовой рубашки.
– Ну, пойдем, школьница! – Гена покрутил головой из стороны в сторону – ворот немного сдавливал шею.
Вообще-то он собирался рассказать Люсе не только о своих подвигах. По дороге домой Гена твердо решил сегодня вечером во всем ей признаться. И пусть решает сама, что им дальше делать. Но сейчас, глядя в ее серые, с восхищением и нежностью смотревшие на него из-за толстых стекол очков глаза, он вдруг почувствовал, что совершенно не готов сделать такое страшное признание. Гена просто не мог разочаровывать ее сейчас. Почему-то ему казалось, что если он сделает это в такую минуту, то поступит как предатель...
Люсе снилось, будто они с Геной оказались в чужом городе и что им негде ночевать. Люся знала, что всю ночь они должны бродить по улицам. А улицы были удивительно хороши. Дома все расписные, яркие, будто бы игрушечные, а деревья просто сказочные: листья прозрачные, стволы и ветки точно из пластика сделаны: блестящие, разноцветные и удивительно гладкие. Люсю тянуло к этим деревьям, хотелось дотронуться до каждого рукой.
Машин в этом городе не было совсем, а люди встречались на их пути чрезвычайно редко. Да и те, что встречались, сплошь были влюбленными парочками. Но больше всего поражало в этом городе просто невероятное количество памятников. Казалось, они стояли здесь возле каждого дома. Были тут памятники кошкам, собакам, даже комару! И под каждым имелась поясняющая табличка. Так, под комаром было написано: «Этот комар спас жизнь трем милиционерам и одной билетерше из цирка». Проснувшись, Черепашка вспомнила эту странную надпись. Впрочем, во сне она показалась ей вполне нормальной.
Они долго гуляли с Геной, пока не набрели на странный памятник из металлических свай, торчавших в разные стороны, раскуроченных капотов автомобилей, сплющенных в гармошку стиральных машин, холодильников, сломанных игрушек. А на самом верху этой груды хлама красовался тот самый ярко-желтый снегоход, который Черепашка видела на фотоснимке. Черепашка не могла понять, как эта свалка оказалась в таком сказочно красивом городе. Но тут ей на глаза попалась табличка: «Это памятник человеческой подлости и трусости». Она посмотрела на Гену, вернее, туда, где он стоял еще секунду назад. Теперь же возле нее никого не было. В отчаянии начала Люся озираться по сторонам и звать его по имени. Но ответом была пугающая, леденящая душу тишина. И тут она почувствовала, что кто-то трясет ее за плечо. Люся открыла глаза и увидела склонившегося над ней Гену.
– Что тебе снилось? Ты плакала во сне! – Он провел тыльной стороной ладони по ее щеке. – Даже слезы настоящие, смотри!
– Это ты?! – тихо спросила Люся.
Она заморгала часто-часто, улыбнулась, а потом обвила руками его шею. Ей захотелось вдруг прижаться к нему всем телом, крепко-крепко, чтобы убедиться в том, что Гена настоящий и никуда не исчезнет.
– Что с тобой, маленькая моя? Кто тебя испугал?
– Ты! Мне сон приснился страшный... То есть вначале он был совсем не страшный, а под конец ты исчез, как будто в воздухе растаял... Скажи, мы ведь больше не будем расставаться? – Она сощурилась, будто в глаза ей ударил яркий свет, и, отстранившись на секунду, посмотрела на Гену.
Ему нравилось, когда Черепашка была без очков: без них Люся казалась ему еще трогательнее и беззащитнее.
– Успокойся, маленькая! – Гена обнял ее хрупкие, худенькие плечи. – Я всегда буду рядом! Слышишь?
Черепашка уткнулась носом в его плечо. От Гены пахло зубной пастой вперемешку с цитрусовой туалетной водой. Странная мысль посетила вдруг Люсю: «Интересно, он уже бреется или нет?» Но, подумав секунду, она постеснялась задать ему этот вопрос.
11
На работе Черепашку ждал приятный сюрприз. Программа «Уроки рока» получила престижный диплом на конкурсе детских телевизионных программ, и Люсю как ведущую наградили поездкой в Питер. Причем на два лица. Все осенние каникулы ей предстояло провести в городе, побывать в котором она мечтала всю сознательную жизнь!
– Можешь маму с собой взять, – улыбнулся режиссер программы, вручая Люсе два ярких глянцевых листочка. – Или подружку...
– А друга можно? – как бы в шутку спросила Люся.
– Если таковой имеется, то почему бы и нет? – на полном серьезе ответил режиссер. – Тебе положено два одноместных номера «Люкс», а там уж сами решайте, как вам жить – вместе или отдельно...
Щеки ее вспыхнули. Заметив это, режиссер нахмурил брови и шутливо погрозил Черепашке пальцем.
– А как же съемки? – спросила Люся, отводя взгляд в сторону. Она рывком стянула с лица очки и принялась протирать их краешком толстовки.
– Ничего страшного. Отснимем четыре программы вперед. Так что настройся на рабочий лад.
