Джоанна Лэнгтон - Счастье обретения
— Эмилия, я дверь выломаю, если ты не откроешь.
На это он не пойдет, успокоила себя Эмилия, с его-то холодным высокомерием. Лицо потеряет. Правда, бросая ей обвинение, он не выглядел холодным и высокомерным.
— Все равно ты бросаешь меня! Зачем мне эти разговоры? Я не выйду отсюда! — Она вдруг разрыдалась от горького чувства ожидавшего ее одиночества.
Дверь с грохотом распахнулась и ударилась о стену. От удивления Эмилия перестала рыдать и стояла с открытым ртом, побледнев при виде Анхела. В джинсах и голый до пояса, лицо заросло щетиной, черные волосы торчат во все стороны, глаза сверкают — короче, вид устрашающий.
— Расслабься… — попросил он, явно желая ее успокоить.
Эмилия не могла расслабиться. От потрясения, вызванного необычностью его поведения, Эмилия лишилась дара речи.
Анхел шагнул к ней, обнял за плечи и привлек к себе. Сердце его билось так же часто, как и у нее. Он повел ее в гостиную. Ноги у нее подкашивались от слабости и были словно ватные, она дрожала как осиновый лист.
— Почему ты обвинила меня, будто я тебя бросаю? — с легким укором спросил Анхел. Похоже, он не принял всерьез ее обвинение. — Почему бы тебе не полететь со мной в Нью — Йорк? Всего-то на несколько дней. Как только я разберусь с неотложными делами, мы улетим в Испанию.
— В Испанию?
Только тут до Эмилии дошло, что все это время она неправильно понимала его. В его намерения и не входило бросать ее, он говорил о том, что не может оставаться здесь, в этой крошечной квартирке. Огромное напряжение, в котором так долго она находилась, отпустило ее, и у нее закружилась голова.
— Первое, о чем сообщил мне брат, это о смерти бабушки Дорис пять лет назад.
Эмилия ахнула про себя с досадой, как же она могла забыть об этом. Для всех эта новость уже устарела, но не для него. Когда Анхел пропал, Дорис, обожавшая старшего внука, не смогла этого пережить. Глубокое потрясение спровоцировало сердечный приступ, от которого она и скончалась. Анхел все понимает, он умный, с болью подумала Эмилия. Ему очень тяжело чувствовать себя невольной причиной смерти самого дорогого на свете человека.
— Насколько мне известно, Дорис в то время занималась очередным грандиозным проектом по восстановлению родового замка. — От сдерживаемого горя голос его звучал еще ниже обычного и стал слышнее акцент, а она глотала слезы от сострадания к нему. — В своем завещании она написала, что замок с усадьбой под Пласенсией нужно продолжать восстанавливать до тех пор, пока меня официально не признают погибшим. Пока об этом мало кому известно, и я надеюсь, что замок послужит нам надежным убежищем от любопытных папарацци.
Окончательно убедившись в намерении Анхела жить вместе с ней, по крайней мере в ближайшем будущем, Эмилия с облегчением вздохнула, избавившись от самого большого страха. Анхел решительно взял за подбородок и поднял к себе ее лицо. Взгляд его глубоко посаженных глаз заворожил ее.
— Не следовало мне разговаривать с тобой таким тоном в спальне, — спокойно и внятно признался он. — Ты ведь могла подумать, что я уже не вернусь, что я умер. Нет у меня права судить тебя за то, что происходило в течение этих пяти лет.
Умом все понимаю, но в те несколько минут спросонья я повел себя неправильно.
— Но я продолжала считать себя замужней… И не переставала думать о тебе, даже когда тебя не было, — тихо возразила Эмилия. Ее покоробило, с какой легкостью Анхел допустил мысль о ее возможной измене.
— Я обратил внимание на пыль вокруг моей фотографии у кровати, — лукаво усмехнувшись, сказал Анхел. — Сразу видно, что ты не сегодня поставила ее в рамку.
От боли и обиды слезы снова навернулись ей на глаза. Значит, он проверял ее таким образом.
— Ты упомянул Майкла, — боязливо напомнила Эмилия, снова опустив голову, словно преступница, ожидавшая удара карающего меча.
— Извини, но твой друг детства никогда не вызывал у меня теплых чувств. — Анхел пренебрежительно пожал плечами, давая понять, что не придает большого значения своему прошлому отношению к Майклу.
Тем не менее Эмилию удивило его признание, она и не подозревала, что муж невзлюбил Майкла. В самом начале их знакомства, по ее просьбе, Анхел нанял молодого человека помощником управляющего большого ранчо, где разводили лошадей, принадлежавшего обоим братьям Фагундес. После исчезновения брата Лусиано столкнулся с тем, что одних его средств не хватит на содержание ранчо, и продал их общую собственность. Определенно, ему ничего не известно о ее предполагаемом романе с Майклом. Он не мог знать и продолжать столь пренебрежительно и равнодушно относиться к нему. Более того, Анхел берет ее с собой. Стоит ли в такой момент затевать не самый приятный разговор с признаниями и объяснениями? Тем более что она ни в чем не виновата. Зачем вытаскивать на свет божий все эти гадости сейчас? Конечно, она сделает это, но потом. Теперь же единственным желанием Эмилии было любыми средствами удержать рядом с собой вернувшегося через столько лет мужа.
— Анхел, никого и быть не могло…
— Мне не нужны твои заверения. Я не спрашиваю.
— Если спросишь, я скажу то же самое. — Эмилия подняла на него свои ясные глаза. — Просто запомни, этого быть не могло.
Анхел напряженно вглядывался в нее.
— Если это правда, то как понимать потрясающе разыгранную сцену соблазнения?
Эмилию болезненно задело, что ее слова для Анхела ничего не значат, ее даже в жар бросило. Ее необычное поведение в спальне вызвало у него подозрение и привело к тем обвинениям, которых она боялась больше всего.
— Понимаю, выступила я неудачно, — забормотала она, глядя себе под ноги, — но мне хотелось… просто хотелось что-то сделать, чтобы доставить тебе удовольствие после всего…
— Что-то, что доставит мне удовольствие, — повторил Анхел, явно вкладывая в эти слова более грубый смысл. — Что-то вроде большого приза за возвращение домой живым…
— Все было не так… — Эмилия побелела.
— И для этого тебе понадобилось еще и напиться, — не слушая ее, продолжал гнуть свое Анхел. — Подумать только, приглашение к сексу средь белого дня, ни больше ни…
— Анхел!.. — Не выдержав напряжения, попыталась остановить его Эмилия.
— Думаю, мне надо довести кое-что до твоего сознания, прежде чем мы отправимся в Испанию, — понизив голос, холодно сказал он, напомнив ей прежнего Анхела. — Я не хочу, чтобы ты старалась доставить удовольствие только мне, родимому.
— Извини, я не поняла…
Анхел с мрачным видом изучал ее взволнованное лицо.
— По-твоему, я хочу, чтобы ты угождала мне, словно одалиска? — спросил он с холодной брезгливостью. — Неужели ты и вправду считаешь меня таким гнусным мерзавцем?
