Кристин Ханна - Летний остров
Этого следовало ожидать. А она-то думала, что это ее шанс… Как она могла быть такой наивной?
Наконец Руби услышала слова Джо:
— На сегодня наше время закончилось, друзья. Встретимся через неделю. Тема следующего ток-шоу — «Общение с мертвыми: реальность или просто мошенничество?». Благодарю за внимание.
Загорелась табличка «Аплодисменты», и зрители немедленно откликнулись, оглушительно захлопав в ладоши.
Руби встала и двинулась через сцену, почти ничего не видя перед собой. Кто-то пытался с ней говорить, но она не слышала. Кто-то тронул ее за плечо. Она вздрогнула и резко обернулась.
— Руби? — Это был Джо. Он стоял рядом, красивое лицо напряженно нахмурилось. — Мне правда жаль, что так получилось. Я не рассчитывал застать вас врасплох. Скандал разразился еще вчера, нам и в голову не пришло, что вы можете о нем не знать. Новость обсуждают на всех каналах, а поскольку большая часть ваших текстов касается отношений с матерью…
— Я не включала телевизор и отключила телефон. — Помолчав, Руби добавила: — Готовилась к передаче.
Джо вздохнул:
— Вы думали, что это ваш шанс, а оказалось…
— Что нет, — перебила Руби.
Она не могла стерпеть жалости в его взгляде. Руби знала, что Джо сам когда-то был эстрадным комиком и прекрасно понимает, что произошло. Ей не хотелось облекать свое разочарование в слова, которые навсегда запечатлеются в ее памяти.
— Знаете, я пару раз видел ваши выступления, — сообщил Джо. — Кажется, в «Комеди crop». У вас хороший материал.
— Спасибо.
— Может, вам стоит попробовать писать комедии, тогда студии найдут применение вашему таланту?
Руби остановилась и фальшиво улыбнулась. Он советует ей сдаться и попробовать силы на другом поприще.
Руби казалось, что она блекнет и растворяется в воздухе, но, как Чеширский кот, собиралась улыбаться до конца.
— Спасибо, Джо. Мне пора.
Подбежав к стулу, она схватила свою сумочку, потом в последний момент нагнулась, подобрала с полу «Тэтлер» и, ни на кого не глядя, быстро покинула студию.
Вернувшись домой, Руби закрыла жалюзи и выключила свет. Потом плюхнулась на диван и положила ноги на дешевый кофейный столик. От этого движения стакан с остатками воды протестующе задребезжал. Газету Руби бросила на диван рядом с собой. В темноте было трудно разглядеть буквы.
«Значит, у нашей дорогой мамочки все-таки был роман на стороне».
Если вдуматься, новость не так уж удивила Руби. Женщина, готовая бросить детей и отправиться на поиски славы и денег, не остановится перед тем, чтобы завести интрижку. Удивило Руби другое — что даже через столько лет ей все еще больно.
Она сняла трубку и стала набирать номер сестры. Пальцы дрожали. Руби редко звонила Кэролайн — слишком дорого, но ведь не каждый день увидишь в газете собственную мать, снятую обнаженной, да еще в постели неизвестно с кем.
Кэролайн сняла трубку после второго гудка.
— Алло?
— Привет, сестренка.
Руби вдруг с особой остротой ощутила свое одиночество.
— Значит, ты наконец включила телефон. Я чуть с ума не сошла, пытаясь тебе дозвониться.
— Извини, — тихо сказала Руби. Ей вдруг стало трудно говорить, горло сжал спазм. — Я видела фотографии.
— И не ты одна. Кажется, вся Америка их видела. Я всегда боялась, что случится нечто в этом роде.
На мгновение Руби онемела. Ей-то самой ничего подобного и в голову не приходило.
— Ты знала о ее романе?
— Подозревала.
— Почему же ты мне не сказала?
— Полно, Руби, ты что, забыла? За все эти годы в разговорах со мной ты даже имени ее ни разу не упомянула. Ты ничего не желала о ней знать.
Руби терпеть не могла, когда Кэролайн вела себя так, будто знает все на свете.
— Догадываюсь, что ты ее уже простила, святая Кэролайн.
— Her, — тихо возразила сестра. — На этот раз мне трудно простить, слишком уж все… публично.
— Ах да, я и забыла, что важнее всего — видимость.
— Не надо изображать меня поверхностной и ограниченной, все и так просто. И ты это знаешь.
Руби вдруг стало стыдно. Она ужаснулась тому, с какой легкостью с ее языка слетают обидные замечания, даже в адрес людей, которых она любит. Когда мать их бросила, именно Кэролайн сплотила семью и помогла выстоять, хотя была тогда всего лишь подростком. Она дала Руби все, в чем та нуждалась, поддержала ее. Руби искренне думала, что без Кэролайн не пережила бы тот ужасный год.
— Извини, но твое великодушие почему-то пробуждает во мне худшие чувства.
— Я вовсе не великодушна. Вчера я так злилась, что не смогла удержаться и наговорила ей ужасные вещи.
— Ты с ней разговаривала? — удивилась Руби. — Что она сказала?
— Что ей очень жаль и что она меня любит.
Руби фыркнула:
— Любит! Тогда я боюсь представить, что было бы, если бы она нас ненавидела!
Кэролайн рассмеялась:
— Я собираюсь ей перезвонить, когда успокоюсь. Может, нам наконец удастся поговорить о некоторых… о том, что действительно важно.
— Каро, она не может сказать ничего важного, ей просто нечего сказать. Я тебе давно это твержу.
— Ты ошибаешься. Когда-нибудь ты сама это поймешь, но пока я знаю только одно — вначале станет гораздо хуже и лишь затем положение начнет исправляться.
— Только для тебя, Каро. Ведь это не я, а ты все время пытаешься ее простить.
Прежде чем Кэролайн успела ответить, позвонили в дверь. Звонок играл мелодию «Я встретил девушку по имени Мария».
«Надо его сменить», — подумала Руби. Макс считал, что это забавно, но ей так не казалось.
— Кэролайн, я больше не могу разговаривать, кто-то пришел. Учитывая мою невезучесть, это вполне может быть домовладелец, который явился за квартплатой.
— Береги себя.
— Ты тоже. И поцелуй за меня племянницу и племянника.
Руби повесила трубку, но дверь решила не открывать.
Вполне возможно, что это действительно домовладелец.
Она прошла на кухню и стала открывать дверцы шкафов. В основном на полках было пусто, но она отыскала полбутылки джина и бутылку вермута. И то и другое оставил Макс. Руби сделала себе мартини в пластиковом шейкере и перелила в пластиковый стакан.
Звонок заиграл «Марию» в третий раз. Руби сдалась. Быстро отхлебнув мартини, она босиком прошлепала по вытертому ковру к двери и заглянула в глазок.
За дверью стояли Вэл и какая-то женщина, похожая на автомобильный «дворник».
— Отлично!
Руби распахнула дверь. Вэл усмехнулся — в уродливом, тускло освещенном коридоре он выглядел на редкость неуместно, — шагнул к Руби и поцеловал ее в щеку.
— Как поживает моя новая звезда?
— Мать твою! — прошептала Руби, фальшиво улыбаясь странной женщине. — Я этого не ожидала.
