Пенни Винченци - Злые игры. Книга 3
— А вы знаете Лос-Анджелес? — спросила Сэмми.
— Немного. Мне он нравится.
— Томми мог бы вас туда свозить. Прокатитесь ненадолго.
— Н-ну… я работающий человек. Боюсь, мне непросто будет вырваться.
— Правда? — Сэмми сразу стало скучно. — А вы из тех Прэгеров, у которых банк? Из их семьи?
— Да. — Голос у Энджи сделался настороженный; Макс и Томми сразу же обратили на это внимание и потому сидели молча, предоставив говорить только ей.
— Тогда вы должны знать Чака Дрю из их нью-йоркского отделения, — продолжала Сэмми.
— Да, я… знакома с ним.
— Его жена — моя большая приятельница. Она вся дрожит от предвкушения переезда в Лондон.
— Правда? — переспросила Энджи. — Ну что ж, я очень рада за нее.
— Сэмми, дорогая, подсаживайся к нам, — предложил Томми.
— Может быть, попозже, — ответила она, снова целуя его в губы довольно долгим поцелуем.
— Во всяком случае, не уезжай, не оставив мне своего телефона.
Она отошла и вернулась к своей компании; Энджи с озадаченным видом молча поглядела ей вслед.
— Какого черта Чаку Дрю понадобилось переезжать в Лондон? Или Фред Третий опять что-то задумал, а?
— Бог его знает, — пожал плечами Макс. — Да не волнуйся ты об этом.
— Боюсь, я просто не могу себе позволить не волноваться, — возразила она.
На следующий день Энджи позвонила Максу, якобы для того, чтобы поблагодарить его за вечер накануне.
— Я хотела позвонить пораньше, но Малышу было плохо. Сейчас ему уже лучше.
— Ничего, — ответил Макс. — И не за что тебе меня благодарить. Я тоже получил огромное удовольствие.
— Боюсь, Джемма к такой оценке не присоединилась бы.
— А… с ней все в порядке. Честное слово.
— Надеюсь. Макс, как бы мне разузнать побольше о Чаке Дрю и о том, почему он собирается в Лондон?
— Даже и не знаю. Спрошу Шарлотту, может быть, она что-нибудь слышала.
— Спроси, если можешь, ладно? Меня это всерьез тревожит. Все это как-то странно. Спасибо тебе.
Шарлотта ничего не слышала о Чаке Дрю. Но она тоже встревожилась.
— Может быть, это какая-то ошибка.
— Может быть.
— Пожалуй, я позвоню Гейбу. Он должен знать.
— Позвони, пожалуйста, — попросил Макс. — И у тебя будет хороший предлог возобновить отношения.
— Ах, отцепись ты, — раздраженно огрызнулась Шарлотта.
Она перезвонила Максу несколько дней спустя:
— Гейб не слышал об этом ни единого слова, но обещал покопать. А еще он сказал, что Фредди проявляет исключительную активность и действует сразу во всех мыслимых направлениях. В Гарварде он пробыл только год, а потом вернулся в банк и сейчас пытается создать там собственную империю. Даже сидит в «кабинете наследника».
Голос у Шарлотты был расстроенный. Макс искренне сочувствовал ей.
— Ничего. Ты скоро опять там будешь, не сомневаюсь. Во время свадьбы дедушка, по-моему, смотрел на тебя очень благосклонно.
— Тебе так показалось? Боюсь, сама я не заметила ничего подобного. Мне кажется, что я еще очень и очень не скоро смогу показаться в нью-йоркском «Прэгерсе».
— Ужасная штука секс, — мрачно-торжественно произнес Макс.
— Какое отношение к этому имеет секс? Это была обыкновенная подлость, Макс. Господи, я этого Фредди убить готова. И Джереми Фостера тоже.
— Если тебе понадобится помощь, скажи мне. С удовольствием подсоблю. Любого из них.
— Ну что ж, — проговорил Макс, — мы выдержали.
— Еле-еле, — ответил ему Джейк Джозеф. — Мне нужно чего-нибудь выпить.
Джейк был его наставником и официально начальником в фирме Мортона. Он работал там маклером; низкорослый и очень крепкий, веселый человек, внешне казавшийся каким-то рассеянным, несобранным, он, однако, обладал умом, острым как бритва и быстрым, как ракета. Биржевое дело было у него в крови. Еще его прадед работал в Аллее спекулянтов — так называли небольшую улочку Кейпел-корт позади здания биржи, где спекулянты ценными бумагами времен королевы Виктории ловили новости о выпуске очередного пакета акций железных дорог, а потом мчались по этой аллее, торопясь быстрее превратить полученные известия в деньги. Его дед и отец тоже работали на лондонской бирже; а теперь, с наступлением Большого бума, Джейк и сам превращался в одного из тех новых биржевых спекулянтов мирового масштаба, которые ведут операции с собственных счетов, зарабатывают прибыли для самих себя и задают тон на рынке — собственно говоря, создают сам этот рынок. «Я тебе скажу, — заявил он Максу в самый первый день, когда тот еще только пришел в фирму Мортона, — что по сравнению с этим бизнесом Монте-Карло покажется заурядной автостоянкой».
Джейк часто вспоминал слова Дика Мортона, который имел обыкновение повторять, что стоит ему только войти в здание биржи, как он тут же, немедленно может определить, идет ли сегодня курс на повышение или на понижение. «И я тоже носом это чую, из воздуха», — говорил он. От таких слов сердце у Макса начинало биться чаще и сильнее.
Проведя несколько месяцев в фирме Мортона, Макс стал обретать способность к подобному чутью.
А в тот день, 27 октября, учуять можно было очень многое.
Они вышли из конторы фирмы и направились в бар «Фенчерч колони». То, что там происходило, напоминало скорее сцену из какого-нибудь фильма, а не трезвый финансовый мир лондонского Сити. Небольшое помещение бара было до предела забито колышущейся толпой, и каждый из тех, кто был в этой толпе, стремился побыстрее пробиться к стойке бара, пустые бутылки из-под шампанского стояли и валялись повсюду — на полу, на тротуаре, на мостовой, как обычно валяются банки из-под пива. Шампанское не разливали по бокалам, его пили прямо из бутылок, ящиками выносили к поджидавшим машинам, выстреливали им в воздух или в потолок; сегодня новые биржевики отмечали здесь наступление нового мира, и о том, как они праздновали этот самый первый день, впоследствии ходило много разговоров. Не говоря уже о том, что празднование это вызвало предельное отвращение у старой биржевой гвардии.
Собственно сам Большой бум уже шел; он начался некоторое время назад, причем начался со всеобщих стенаний. Десятью днями раньше, в одну из суббот, была проведена полномасштабная генеральная репетиция. В каждую из действующих в Сити фирм было прислано описание новой процедуры работы — так называемой «технологии АСБО», автоматизированной системы биржевых операций, — вместе с подробнейшим сценарием пользования этой технологией, и система в тот день впервые была задействована целиком, в полном объеме; самым запомнившимся событием дня стал тогда полнейший отказ всей этой системы.
