Нора Робертс - Одно лето
Она неуверенно улыбнулась.
— Так проще. Я же говорила тебе, что не люблю трудности.
Шейд отвернулся и посмотрел в глубину кузова, решив, что думает о Брайан слишком много.
— Давай попробуем прогнать овец с дороги.
— Шейд, мы не можем бросить их на обочине! — Она побежала к фургону. — Они снова выйдут на дорогу, и тогда их кто-нибудь собьет.
— И что я должен сделать? Построить загон?
— Завести их за изгородь — это меньшее из того, что мы можем сделать.
И, будто бы Шейд уже на все охотно согласился, Брайан повернулась и побежала обратно к овцам. Он увидел, как она, добежав, схватила одну и подняла. Две другие, заблеяв, побежали в разные стороны.
— А она тяжелее, чем кажется, — выдавила Брайан и потащила овцу в сторону забора, видневшегося у дороги. Та блеяла, брыкалась и всячески сопротивлялась. Это было непросто, но после нескольких попыток воля и сила победили, и Брайан перекинула животное через забор. Вытерев пот со лба рукой, она повернулась к Шейду и прокричала:
— Ты будешь мне помогать или нет?
Представление ему понравилось, но он прислонился к фургону без улыбки.
— Минут через десять они, скорее всего, найдут дыру в заборе и снова выйдут на дорогу.
— Может, и найдут, — прошипела Брайан сквозь зубы, — но я все равно сделаю то, что должна.
— Идеалистка, — бросил Шейд.
Уперевшись руками в бока, Брайан повернулась.
— Циник!
— Как тебе будет угодно. Лишь бы между нами царило взаимопонимание. — Шейд выпрямился. — Ладно, я помогу.
Оставшиеся овцы оказались умнее. Несколько изматывающих минут Шейд ловил второе животное, пока Брайан бегала рядом. Дважды ее резкий хриплый смех отвлекал Колби, и тот упускал добычу.
— Две есть, еще одна, — сообщил он, опуская овцу за забор.
— Но она, кажется, самая упрямая. — «Спасатели» и «жертва» изучали друг друга, стоя по разные стороны дороги. — Глазки так и бегают, — пробормотала Брайан. — Наверное, он лидер.
— Она.
— Да какая разница? Ты, главное, веди себя спокойно и заходи с той стороны. Я зайду с этой. Когда овца будет посередине, делай цап!
Шейд с опаской посмотрел на нее.
— Цап?
— Просто делай как я. — Она засунула большие пальцы рук в задние карманы джинсов и, насвистывая, перешла на другую сторону дороги.
— Ты пытаешься перехитрить овцу!
Она снисходительно посмотрела на него через плечо.
— Вдвоем у нас есть шанс это сделать.
Вряд ли она шутила. Шейду захотелось вернуться в машину и сидеть там до тех пор, пока Брайан не надоест выставлять себя дурой. Но они уже столько времени потратили на этих овец! И он пошел влево, в то время как Брайан огибала животное справа. Овца смотрела то на нее, то на него, мотая головой из стороны в сторону.
— Вперед! — закричала Брайан и бросилась вперед.
Не давая себе времени задуматься над абсурдностью происходящего, Шейд набросился на овцу с другой стороны. Та, пританцовывая, отбежала в сторону. Шейд и Брайан — остановиться уже было нельзя — столкнулись и, сцепившись, скатились на мягкую землю обочины.
Брайан упала на спину, дыхание перехватило, на бок давил Шейд. Его тело было тяжелым и очень мускулистым. Дышать Брайан, возможно, и не могла, но способности мыслить не утратила, понимала, если они сейчас не поднимутся, возникнут трудности. Набрав полную грудь воздуха, она уставилась на нависавшее над ее головой лицо Колби.
Его взгляд был спокойным, понимающим и вместе с тем не очень дружелюбным. Инстинкт подсказывал, что вряд ли ее спутник нежен в постели. На эту мысль наталкивали глаза, темные и глубокие. В этого мужчину явно не стоило влюбляться. Чувства к нему переполнят быстро, и пути назад не будет. Сердце Брайан забилось чаще, и ей пришлось напомнить себе о том, что она предпочитает легкие отношения.
— Промахнулись, — выдавила она, не пытаясь пошевелиться.
— Ага.
У нее было восхитительное лицо, точеные черты и мягкая кожа. Шейд почти убедил себя в том, что испытывает к этой женщине чисто профессиональный интерес. Ее можно снимать при любом освещении и в любом ракурсе, можно сделать королевой и крестьянкой, и все равно она останется женщиной, которую хочет каждый мужчина. Та ленивая сексуальность, которую он уловил в ней, прослеживалась бы и в фотографии.
Просто глядя в ее лицо, Шейд уже представил себе с полдюжины кадров, которые хотел бы с ней сделать. И почти дюжину мест, в которых хотел бы заняться с ней любовью. В списке мест первой значилась лужайка у обочины тихой дороги, залитой светом заходящего солнца.
Брайан уловила желание в его взгляде почти сразу, у нее хватило бы времени что-то предпринять. Но она не стала ничего делать. Можно было бы просто откатиться в сторону, выразить протест словом или жестом, но она осталась лежать. Мозг пытался как-то на нее повлиять, но проиграл в борьбе с возбуждением, которое носило чисто физический характер. Брайан не знала, что потом будет спрашивать себя о том, почему не прислушалась к голосу разума. В опускающейся вечерней прохладе под темнеющим небом она жаждала новых ощущений. И не могла не признать, что хочет Шейда.
Когда он наклонился к ней, ничто не напоминало об их первом поцелуе. Теперь Шейд лучше знал Брайан и хотел испытать на себе действие ее чувственности. Их губы встретились и слились в жадном поцелуе, будто эти люди пытались обогнать друг друга в гонке, где финишем было блаженство.
По телу Брайан моментально разлилось тепло, трава под ней, казалось, стала холодной, как лед. И как она только не таяла? От этой мысли Брайан пришла в замешательство. Тихим гортанным звуком потребовала большего. Шейд запустил пальцы ей в волосы, забранные в косу, будто не хотел или не осмеливался прикоснуться к ее телу. Она подвинулась, но не от него, а к нему. «Держи меня, — будто призывала Брайан, — дай мне больше». Он продолжал целовать ее. И это было восхитительно.
Она слышала ветер. Тот шуршал в траве возле самого уха и дразнил. Шейд не хотел открываться. Она поняла это по тому, как сильно напряжено его тело, он явно сдерживался. Губами слой за слоем срывал с нее защиту, а сам держался отстраненно. Расстроившись, Брайан провела руками по его спине. Он все равно сдастся.
Шейд не привык отдавать, и теперь не понимал, почему хотел этого. Мечтал соединиться с Брайан, хотя считал, что поборол подобные желания много лет назад. Эта женщина, казалось, не притворялась, ее губы были мягкими, требовали многого, но и обещали немало. Нежное тело двигалось, пробуждая желание. Ее аромат витал в воздухе, простой и соблазнительный. Когда она позвала Шейда по имени, никакого скрытого смысла в этом не было. Он не помнил, когда в последний раз хотел вот так самозабвенно, не обращая внимания ни на что, дарить кому-то удовольствие.
