Рэйчел Гибсон - Просто неотразим
– Пожалуйста, отпусти мои руки.
– Ты опять будешь пихаться?
Джорджина помотала головой, мысленно прикидывая, какую долю из своего немалого обаяния ей стоит направить на Джона.
Он приподнял одну бровь:
– А песком кидаться?
– Не буду.
Он выпустил ее руки, но с нее не слез.
– Я сделал тебе больно?
– Нет.
Джорджина положила руки ему на плечи и почувствовала, как под кожей у него перекатываются мышцы. Это напомнило ей о том, что он очень силен. Она не причисляла Джона к тому типу мужчин, которые могут силой овладеть женщиной. Однако она находилась у него в доме, а это могло любого мужчину навести на определенные мысли. Раньше, когда она считала, что вызывает у него отвращение, ей в голову не приходило, что Джон может ожидать от нее чего-то большего, чем простой благодарности. А сейчас лришло.
Тут она вспомнила об Эрни, и у нее непроизвольно вырвался смешок.
Не думает же Джон, что она будет спать с ним, когда в соседней комнате находится его дед. Джорджину окатила волна облегчения.
Встав на колени, Джон внимательно посмотрел на нее.
Джорджине сразу стало холодно, и она поспешила сесть.
Джон протянул ей руку и помог подняться.
Джорджина принялась отряхивать песок. Джон разглядывал ее. Волосы Джорджины спутались, на коленках налип песок. Накрашенные красным лаком ногти на ногах резко контрастировали с грязными ступнями. Мокрые шорты прилипли к бедрам, а старая черная футболка плотно обтянула грудь. От холода соски Джорджины набухли и торчали под мокрым трикотажем, как крохотные ягодки. Джону было хорошо, когда она лежала под ним. Слишком хорошо. Он дольше, чем следовало бы, подминал под себя ее мягкое тело и вглядывался в красивые зеленые глаза.
– Ты связалась с теткой? – спросил Джон, наклоняясь, чтобы поднять с песка свои солнечные очки.
– Э-э… пока нет.
– Позвони еще раз, когда придем. – Он выпрямился и пошел по берегу к дому.
– Я попробую, – сказала Джорджина, догоняя его и подстраиваясь под его широкий шаг. – Но сегодня у тети Лолли вечер «Бинго», и я сомневаюсь, что в ближайшие часы застану ее дома.
– И сколько же длятсй ее розыгрыши?
– Ну, это зависит от количества купленных билетов. Если она решает играть в зале на старой ферме, то долго там не задерживается, потому что игроки курят, а тетя Лолли люто ненавидит сигаретный дым, и еще, естественно, потому что на ферме играет Дорали Хофферман. Между Лолли и Дорали с 1979 года идет кровавая война. Дело в том, что Дорали украла у Лолли рецепт арахисовых пирожных и выдала его за свой. Они, как ты понимаешь, когда-то были близкими подругами, пока…
– Опять двадцать пять, – вздохнул Джон, перебивая ее. – Послушай, Джорджи. – Он остановился и повернулся к ней. – Мы не переживем сегодняшний вечер, если ты не прекратишь.
– Чего не прекращу?
– Трещать.
У Джорджины от изумления отвисла челюсть.
– Я трещу? – прижав руку к груди, спросила она.
– Да, и действуешь мне на нервы. Черт побери, мне плевать с высокой колокольни на то, что твоя тетка любит готовить, на баптистов с их омовением ног, на арахисовые пирожные. Неужели ты не можешь разговаривать, как все нормальные люди?
Джорджина потупилась, но Джон успел заметить в ее взгляде боль.
– А ты считаешь, что я говорю не как нормальный человек?
Джон почувствовал угрызения совести. Он не собирался причинять ей боль, но в то же время у него не было ни малейшего желания часами выслушивать ее бесконечную болтовню.
– Ну не совсем. Просто когда я задаю тебе вопрос, который предполагает короткий ответ на три секунды, я получаю три минуты полнейшего дерьма, не имеющего никакого отношения к заданному вопросу.
Джорджина прикусила нижнюю губу и на мгновение задумалась, а потом сказала:
– Я не тупая, Джон.
– А я и не говорил, что ты тупая, – возразил тот, хотя у него и возникли сомнения по поводу того, что она действительно окончила тот университет, о котором упоминала. – Послушай, Джорджи, – добавил он, не выдержав ее обиженного взгляда, – я тебе обещаю: если ты не будешь трещать, я не буду вести себя как последняя задница.
На лице девушки отразилось сомнение.
– Ты не веришь мне?
Джорджина помотала головой и грустно усмехнулась.
– Я же сказала тебе, что я не тупая.
Джон рассмеялся. Черт, а она начинает ему нравиться.
– Пошли. – Он мотнул головой в сторону дома. – Ты, наверное, замерзла.
– Ужасно, – призналась Джорджина и пошла за ним. Они молча шли по мокрому пляжу, слыша шум океана и крики чаек. Когда они добрались до потемневшей от дождей и ветров лестницы, ведущей к задней двери дома, Джорджина, поднявшись на первую ступеньку, вдруг повернулась к Джону.
– Я вовсе не трещу, – сказала она, скосив глаза на заходящее солнце.
Джон тоже остановился. Их лица оказались на одном уровне. Ветер уже успел подсушить ее волосы и теперь весело подбрасывал отдельные пряди.
– Нет, Джорджи, ты трещишь. – Он спустил очки на середину носа. – Но если ты сможешь контролировать себя, мы отлично поладим. Думаю, на один вечер мы даже сможем стать, – он замолчал и надел очки ей на нос, – друзьями. – Он понимал, что дружба между ними невозможна, но другого подходящего слова просто не нашел.
– Я бы с радостью, Джон. – На губах Джорджины появилась обольстительная улыбка. – Но по-моему, ты предупредил меня, чтобы я не рассчитывала на твою доброту.
– Именно так. – Она была так близко, ее груди почти касались его груди – почти, – и он спросил себя, а не принялась ли она вновь поддразнивать его?
– Но как же мы можем быть друзьями, если ты не будешь со мной добр?
Джон устремил взгляд на ее губы. Он испытывал искушение показать ей, как «добр» он может быть. Ему очень хотелось слегка наклониться вперед и коснуться губами ее губ, проверить, сладки ли они на вкус, и выяснить, что сулит ее обольстительная улыбка. Он испытывал желание взять ее за бедра и прижать к себе, узнать, как далеко она позволит ему зайти, прежде чем остановит его.
Им владело искушение, но не безрассудство.
– Запросто. – Он взял ее за плечи и отодвинул в сторону. – Я еду в город, – объявил он и прошел мимо нее наверх.
– Возьми меня с собой, – попросила Джорджина, торопясь вслед за ним.
– Нет, – покачал он головой.
Нельзя допустить, чтобы его увидели в обществе Джорджины Ховард. Ни в коем случае.
Теплая вода лилась на замерзшую грудь Джорджины, пока она намыливала шампунем волосы. Пятнадцать минут назад, прежде чем она пошла в ванную, Джон попросил ее поторопиться, так как тоже хотел принять душ перед отъездом в город. У Джорджины же были иные планы.
