Людмила Волок - Девушка без платья
– И тебе с добрым утром, – ответила бабушка. – А ты их не заказывала, вот их и нет. Вон есть паштет печеночный – сделай себе бутербродик, яблочко возьми. А сырников нет, к сожалению. Но, если хочешь, – я мигом сделаю!
– Да нет, не хочу, – почему-то немного разочарованно протянула я, обняла бабушку и сказала: – Спасибо за паштет!
Была суббота, и я весь день упражнялась дома в попытках сотворить из воздуха кресло, цветок и кусок метеорита. Ничего не получалось. Ни одна моя мечта (даже такая страстная, как получить телефонный звонок от Жени) не сбывалась. Даже такая простая, как «хочу, чтобы пошел снег». Ну что может быть проще, чем снег в конце декабря? И все-таки, нечегошеньки у меня не выходило. Волшебная сила была утеряна. Это должно было меня утешить, но не утешило. Потому что я так и не получила ответ на вопрос: «Что же это было?»
Глава 5
Новый год наступил, и мы встретили его тихо и радостно – снова всей семьей. Папа постепенно, в течение нескольких дней, полностью перебрался к нам. Мама была на удивление ласковой, бабушка вообще боялась лишнее слово сказать, чтобы не спугнуть удивительную идиллию между «молодоженами», как она называла теперь маму с папой. Я лишних вопросов не задавала, – это дело мамы, выяснять отношения. Я же была рада и тому, что папа теперь с нами. И, что важно, – теперь он гулял с Жужей в плохую погоду, а не я.
Праздники закончились, и пора было выходить на работу. История на вечеринке с моей временной всесильностью постепенно забывалась, и я решила пока что никому об этом не рассказывать. Может, так на меня повлияли звезды в тот день – мало ли, что могло случиться. Я не верю в волшебство, мистику и прочую ерунду, однако знаю и то, что наш мир до конца не изучен. Когда-то и электромагнитное поле казалось вымыслом, а землю считали плоской. Так что «происшествие», как я назвала про себя то, что со мной произошло, сможет быть вполне объяснимым с точки зрения науки лет эдак через триста. Или даже раньше. В любом случае, пока что нужно расслабиться и жить дальше. А вот если «происшествие» повторится снова, нужно будет куда-то обращаться за помощью. Но уж точно не к колдунам. В какую-то научную лабораторию, например…
Я думала об этом, пока ехала в метро, и принятое решение насчет лаборатории пока что меня удовлетворило. Настроение улучшалось с каждой минутой. Все-таки, есть своя прелесть в возвращении к трудовым будням после долгого отдыха. Я опять встречу приятных мне людей, погружусь в работу, и, главное – снова увижу Женю.
Он уже был в офисе, когда я пришла. Едва успела снять пальто, как дверь кабинета генерального директора отворилась, и Евгений Петрович возник на пороге, широко улыбаясь мне.
– С добрым утром, Яна!
– С добрым утром! – эхом отозвалась я. Только-только повесив пальто в шкаф, я еще не успела спрятаться на своем островке безопасности – за письменным столом, монитором, принтером – за всей своей секретарской баррикадой… И стояла, беззащитная, посреди приемной, безвольно опустив руки вдоль тела и глядя прямо в глаза мужчине моей мечты. Отчаянно хотелось выяснить – был ли правдой этот наш взгляд, это мгновенное притяжение, которое мы оба (я уверена!) ощутили две недели назад в «Скай Плаза»? Или это наваждение тоже случилось по вине какого-то непонятного чародейства?
Он смотрел на меня молча, лишь улыбка дрожала в уголках губ. И я снова испытала это! Невидимая сила притяжения снова возникла между нами. Мы все еще сопротивлялись ей. Как же, директор и секретарша – что может быть банальнее? И у него – жена… Все эти образы проносились мимо, как космический мусор, а мы удерживали друг друга взглядом в нашем, только нашем гравитационном поле, понимая, что сейчас произошло. Не было ничего сделано, не было сказано ни слова. Но мы признались друг другу в любви, – такой сильной, что слова были бы просто лишними.
Евгений сделал шаг мне навстречу.
– Яна.
И тут я запаниковала. Как мне теперь к нему обращаться?! «Женя»? Слишком фамильярно для рабочей обстановки. «Евгений Петрович»? Кошмар, мы ведь не в девятнадцатом веке!
– Евгений… – сказала я и замолчала.
Он подошел совсем близко – опасно близко! И произнес тихо:
– Вот на этом вполне естественно сейчас остановиться. Можешь называть меня просто Евгением? Без Петровича? А то я себя каким-то стариком чувствую, – счастливо засмеялся он.
– Ладно,… Евгений! – засмеялась я.
Он протянул ладонь ко мне – и я вложила в нее свою руку.
– Нам нужно поговорить, Яна. Давай поговорим?
– Давайте, – согласилась я. Перейти на «ты» все же не смогла. Видно, Евгения это тоже смутило, и он смешно сморщил нос. Меня затопила волна нежности – никогда не видела у него этих жестов, таких… домашних, что ли…
Пока мысли не завели меня слишком далеко, я с осторожным сожалением забрала свою руку и, наконец, спряталась на своем рабочем месте.
А он взял свободный стул, присел на безопасном расстоянии – по другую сторону моего стола – и сказал:
– Ты ведь понимаешь, что нравишься мне, правда? Очень нравишься. Давно… И хочу, чтобы ты это знала. Уже две недели хочу об этом сказать…с тех пор, как понял, что ты… ты тоже…
Он вопросительно посмотрел на меня.
– Да, – тихо ответила я. – Я тоже…
Женя потер свой лоб, словно его терзали какие-то раздумья, и помолчал. Я тоже молчала: кто же в здравом рассудке попытается прервать такую хорошую речь?!
Но она быстро закончилась:
– Пока что я ничего не могу тебе предложить. Но скоро все изменится. Ты подожди немного, хорошо?
И он быстро взял мою ладонь, безвольно покоящуюся на столе, поднес к своим губам и поцеловал кончики пальцев. А потом бережно вернул мою руку снова на стол. И улыбнулся.
Меня словно обдало жаром на минуту. Как теперь можно работать, когда вокруг поют соловьи, цветут розы и светит солнце?! Однако телефонный звонок вернул меня к действительности, и мне пришлось ответить, а затем переключить звонок на кабинет директора:
– Это вас, – с сожалением произнесла я.
Он вздохнул, прошептал одними губами: «Спасибо!», и скрылся за дверью кабинета.
Весь день я работала в каком-то исступлении – словно внутри меня завелся моторчик, и я не могла остановиться. Кода заходила в кабинет Евгения, и наши взгляды встречались – то лишь усилием воли заставляла себя отвести глаза в сторону. Я боялась, что кто-то посторонний поймает этот взгляд, и сразу все поймет – словно застал нас за чем-то в высшей степени неприличным…
