Татьяна Тронина - Злюка
Но в этот раз дорога не показалась Марго долгой, поскольку все это время, сидя в электричке, Марго оказалась занята. Самоедством.
Что она делает? Зачем? Зачем едет в город своего детства — ведь ясно же, что с Максом они вряд ли смогут встретиться. Это не старые времена, когда она, девчонкой, бродила по Видногорску в надежде столкнуться с парнем № 1 нос к носу якобы случайно. Да, и сталкивалась иногда, и ловила жадно его слова — «Ритка, привет!» — до того знаменательного дня, когда Макс пришел в их двор, к Варе Новосельцевой, и уж после того Макс сам ловил Марго, сам искал встречи с ней. Вернее, не Марго, а тогда еще Ритку Булгакову. Загадочная Марго, сочинительница детективных мелодрам, появилась позже…
Это, кстати, к вопросу, почему Марго отсекла свою фамилию и печаталась только под именем. Слишком знаковая была у нее фамилия, слишком. Булгаков — только один на литературном небосклоне. Вот и получилась просто Маргарита, Марго. И, опять же, игра с ассоциациями… Хотя времена нынче такие, что нет Мастера, а есть одна злая, одинокая Маргарита, строчащая попсовые романы.
…Но в этот раз случайно встретиться с Максом вряд ли получится. Человек такого ранга пешком не ходит. Передвигается на машине, возможно, с охраной даже. Конечно, он выходит «в люди», но это, наверное, что‑то вроде встреч с избирателями, какие‑то агитационные мероприятия — на площадях, в заводском клубе, других больших залах, где толпы народа, где шумно, где невозможно поймать его взгляд, подойти к нему близко…
Старые телефонные номера давно не отвечают. Ему не дозвониться просто так. Хотя, наверное, у Максима Столярова есть своя приемная, и секретарь там сидит и ведет запись желающих встретиться с ним… Но разве Марго пойдет на прием к будущему кандидату в Президенты? Нет.
Зачем? У него семья — трое детей, бровастая молчаливая Варенька рядом, надежная, словно танк.
По сути, это блажь и дурь, что Марго спустя двадцать лет (на самом деле больше, но так удобнее, с круглым‑то числом) помчалась в родной город, где появился вдруг Он, принц ее юности. Готовящийся, кстати, принять королевский сан, если играть и дальше в классическую мелодраму…
Они не могут встретиться, никак. И даже если вдруг (вдруг, о чудо!) их пути пересекутся, то никакого смысла в этой встрече нет. Глупо думать, что почтенный кандидат бросит жену и троих детей, а также все надежды на президентство, воспылав ностальгическими страстями к выцветшей, засушенной посреди бумажных страниц обыкновенной маргаритке.
Скорее всего, Макс давным‑давно забыл о Рите Булгаковой. Или вспоминает, но изредка, мельком, без душевного надрыва — просто как факт из своей биографии…
«Но я все равно туда еду. Значит, ничего не прошло. Ничего не помогло, хоть тресни. До самой смерти в моей голове будет сидеть эта заноза… — спускаясь по ступеням из вагона, размышляла уныло Марго. — И никак ее оттуда не вытащить, разве что только сделать трепанацию черепа, с риском для жизни!»
Она ступила на платформу, вдохнула полной грудью — горький, пропахший железнодорожной гарью, холодный, влажный воздух начала февраля.
«Как там у Пастернака? «Ты здесь, мы в воздухе одном…» Макс, я чувствую — ты здесь. Где‑то рядом. О, дура…» Марго, держа за ручку чемодан на колесиках, спустилась на привокзальную площадь.
Изменилось многое. Выросли, точно грибы, какие‑то дома из стекла и бетона, вокруг — магазины, офисы, банки… А, нет, вон привычные ряды торговых палаток пестреют!
Марго обошла их, увидела очередь из такси, быстро договорилась с водителем.
Через пятнадцать минут она уже стояла в своем родном дворе.
Двор был прежним. И многоквартирный дом. Вон там жила Варенька Новосельцева, там — подруга детства Нина… А на том месте стояла скамейка, на которой сидели когда‑то, в тени цветущих лип, будущий политический деятель Макс Столяров и будущая писательница Марго. Скамейка, новая, — теперь в другом углу двора, земля засыпана рыхлым снегом, а голые ветви деревьев упираются в сизое февральское небо, с неряшливыми мазками закатного солнца у горизонта…
Дверь подъезда хлопнула, и Марго увидела дядю Толю, соседа. Постарел, усы поседели, но все те же строгие, справедливые глаза бывшего начальника цеха.
— Ритка! Ну, с приездом. — Он энергично пожал ей руку. — Совсем не изменилась.
— Спасибо, дядя Толя, вы тоже!
— Как там Москва?
— Плохо… Гнездо порока. Вавилон! — Марго шутила, но дядя Толя шуток не понимал. Праведный гнев вспыхнул в его выцветших карих глазах:
— Это точно, Вавилон! Беги оттуда, Ритка. Нечего тебе там делать. Ну ладно, я побежал, на собрание опаздываю…
И дядя Толя, призрак социалистического прошлого, энергичной рабочей походкой зашагал прочь. На какое еще собрание он торопился?..
В этот момент к Марго через двор засеменила грузная женщина в мохнатой длинной шубе, на голове — широкая круглая шапка из норки, больше напоминающая автомобильное колесо; с мопсом на поводке.
— Рита! Рита, ты дома… Какими судьбами? — мелодично пропела женщина.
Только по голосу Марго смогла признать Нину, подругу своего детства.
— Родных вот решила навестить, — любезно произнесла Марго. — А я тебя не узнала, Нина.
— Ну да, сорок лишних килограмм… — криво усмехнулась Нина. — Ты все так же любишь правду‑матку резать в лицо…
— Я тебя в этой шубе и в этой шапке не узнала, — засмеялась Марго. — Перестань комплексовать, Нина.
— А гулять с собакой холодно, вот и кутаюсь. У нас же не Москва, по‑простому все одеваются… — опять усмехнулась Нина. И, точно стесняясь, продолжила своим мелодичным, неестественным голосом, кивнув на мопса: — Вот дочь собаку завела, а гуляю с ней я. Дочери уже семнадцать, выпускной на носу. А у тебя как, есть детки?
«Вот сволочь, — безо всякой обиды подумала Марго. — Ведь наверняка от моей матери знает, что нет у меня никого!»
— Я чайлдфри, Нина, — сообщила Марго.
— Кто‑кто?
— Чайлдфри. Ну ладно, потом еще поболтаем, сейчас некогда!
* * *
Из Википедии:
Добровольная бездетность, чайлдфри (англ. childfree — свободный от детей, бездетный) — отсутствие детей и сознательное нежелание когда‑либо их иметь.
Термин «childfree» возник в противовес слову «childless» («бездетный»), которое, по мнению некоторых, означает, что детей «недостает» и они желанны. Чайлдфри утверждают, что их жизнь может быть полноценной и без потомства. Некоторые из них могут любить детей, некоторые остаются безразличными, некоторые испытывают неприязнь, но общими для всех чайлдфри являются: отсутствие ребенка и нежелание становиться родителем.
