Новогодний подарок майора Морозова (СИ) - Дайвер Энни

— Перевернись ненадолго.

Делаю как он говорит. Веник осторожно проходит по груди, животу и бедрам. Я закрываю лицо ладонями, чтобы не пялиться на майора, который выглядит внушительно и слишком уж сексуально с веником в руках и поблескивающей в тусклом свете кожей.

— Теперь идем. Аккуратно, — помогает мне слезть вниз с полок.

— Нырять? — спрашиваю я, когда Саша снимает с моей головы шапку и бросает ее на лавочку. — Она же ледяная. Я не полезу, — развернувшись, влетаю в его грудь. Мои руки скользять по влажной коже. Майор же вцепляется в меня лапищами так, будто у него там липучки.

— Не бойся, я подстрахую.

И, приподняв меня, шагает прямо в бассейн. Ледяная вода окутывает тело. Схватив Сашу за шею, прижимаюсь к нему всем телом, сразу ощущая все выпуклости, которые, блин, не опадают даже от температурного разонанса.

Мы выныриваем на поверхность, я жадно хватаю ртом воздух, а майор, не теряя времени, теперь мнет все то, что не успел домять в парной.

— Ну как? — спрашивает, хитро улыбаясь, когда я сверлю его взглядом. И пока я подбираю слова, продолжает: — Вер, а может, выгоним всех и останемся вдвоем, м? — приближает свое лицо к моему, так что наши губы едва соприкасаются.

— Это негостеприимно, — нервно слизываю воду с губ, случайно задевая его нижнюю языком.

Майор сдавленно выдыхает и прижимает меня к себе теснее, так чтобы я наверняка распознала всю внушительную степень его желания.

— Но вечером у тебя не будет шанса сбежать, — прикусывает мою губу и слегка оттягивает.

По ногам бегут мурашки, и вот я уже сама хочу быть еще ближе.

— Я буду расценивать это как угрозу.

Сердечко мое екает, а мир вокруг нас будто окружается сферой, где густое возбуждение смешивается с нереализованным желанием. Мы будто приняли афродизиак и пытаемся не допустить неизбежного.

— Как предложение, — поправляет меня майор. — Хочу тебя.

Майор не дает мне переварить слова — сразу и с пылом целует. Я не ощущаю даже холода воды — жар между нами разгорается стремительнее.

— Так, ну что, банщики, мясо готово. Давайте быстро париться и… — голос Ивана обрывается.

Мы с Сашей отлипаем друг от друга молниеносно. Я отвожу взгляд в сторону, потому что смотреть на любого из мужчин страшно.

— Иди в парилку, Вер. Не мерзни, — ладонь Саши скользит по моему бедру.

Рассеянно кивнув, я вылетаю из бассейна со скоростью света и прячусь за дверью парной ото всех, пытаясь унять грохочущее сердце.

***

Остаток вечера проходит как нельзя тепло и даже по-дружески. Иван и Наталья, разомлевшие после бани, оказываются приятными собеседниками. Я вливаюсь в их разговоры с такой легкостью, будто мы знакомы лет десять. Возможно, это какой-то особо разговорчивый сорт вина, но когда мы прощаемся, я обещаю обязательно заглянуть к ним в рождественский сочельник.

Черт его знает, зачем. Возможно, потому что так просто принято, а возможно, потому что мой мозг уже плавится от прикосновений майора. Саша будто решил меня довести. То приобнимет, то погладит коленку, то вообще, блин, зажмет возле раковины, пока гости не видят.

— Ты всегда такой гостеприимный? — спрашиваю, когда мы остаемся вдвоем.

— Наверное, — пожимает плечами. — Я же всех зову, поэтому слежу, чтобы все были довольны и все было в порядке.

— Это профдеформация. Следить, — коротко поясняю, замечая непонимание во взгляде.

— Иногда мне кажется, что я вообще всегда на работе, — произносит по-философски задумчиво. — Не кисни, Снегурка, это особенности профессии, — подмигивает уже весело, и в моей груди снова вспыхивают искры.

— Почему Снегурка?

— Потому что когда тебя увидел, ты была в белом и посреди снега. А еще ресницы твои эти и губы… — вздыхает. — В общем, как будто из сказки.

Чувствуя, что разговор заходит не туда, делаю круг по кухне. Не знаю, за что схватиться. Руководить чужим холодильником нехорошо, а если схвачусь за веник, чувствую, Саша скомандует бросить все и сесть на диван.

Комплименты смущают. Мне давно не говорили, что я красивая. Нет, я знаю это, вижу ведь свое отражение в зеркале, но слышать ведь всегда приятнее.

— Давай я помогу, — забираю из его рук губку и выдавливаю на нее моющее средство. Саша, не сопротивляясь, отходит. Мы убираем со стола. Осталось самое дурацкое — вымыть посуду и уместить продукты в холодильник. — Ты сегодня и так слишком много сделал. Отдыхай, я сама закончу.

— Вер, — зовет, останавливаясь за моей спиной. Я поворачиваю голову, бросая на него взгляд через плечо. Взгляд майора полупьяный и немного шальной. А еще в нем вспыхивают опасные искры. — Я по-другому отдыхать хочу, — с намёком, роняя взгляд в вырез кофты.

— Нет, — говорю совсем неуверенно. Бросив губку в мойку, отхожу в сторону. Думать, когда Саша за моей спиной, совсем не получается. Уйти — тоже не выходит, потому что я оказываюсь зажата в углу кухни.

Майор подступает ближе, снова меня обнимает, нагло тиская. Но я тоже хороша — не сопротивляюсь, потому что мне так кайфово. И жить хочется! И сексом заниматься, диким, чтобы не успевалось думать о том, как некрасиво подпрыгивает грудь, как появляется складка на животе и громко ли я стону. Хотя, судя по пылу майора, тихо с ним как раз-таки не бывает.

— Да, — тянет мягко, кивая. — Сдавайся, Снегурка, — пошло выдыхает мне в губы майор, пленяя между своим телом и столешницей.

— Саш, я... — пораженно замираю, когда он поддевает кончик моего носа своим. Мы смотрим глаза в глаза. Я тяжело сглатываю. — Это плохая идея, — шепчу совсем уж тихо, будто надеюсь, что он не услышит.

Моя уверенность трещит по швам и сдается эротическому напору, хотя зачатки рассудка прорываются сквозь пелену похоти, требуя сбежать в ванную, где дверь закрывается на замок.

— Неповиновение лицу при исполнении — это от двух до четырех.

В то, что майор исполняет трюк по соблазнению, я охотно верю. Но в голове уже каша, и я слабо понимаю, что он имеет в виду, а еще продолжаю говорить, чтобы мы не перешли к делу, в котором слова не нужны.

— Тысяч? — уточняю, нервно облизывая пересохшие губы.

— Оргазмов, — сипло говорит, прежде чем вероломно прервать словесную перепалку поцелуем.

Глава 16. Инстинкт идиотки

Юбка моего костюма стремительно задирается. Вместе с ней подлетаю вверх и я. Майор усаживает меня на столешницу, вклиниваясь между ног.

Его поцелуй — нападение, безжалостное, беспощадное и чертовски горячее. Он буквально пожирает мой рот своим. Язык хозяйничает во рту, будто давно уже знает, что нужно делать. Хотя почему будто? Майор совершенно точно знает, что делать, чтобы довести меня до состояния тотального возбуждения, когда все мысли сосредоточены только на продолжении. Я мычу что-то нечленораздельное, хватаясь за крепкие плечи.

Сердце оголтело колотится в груди. Лицо горит то ли от щетины майора, то ли от стремительно приливающего стыда.

Как бы сказала моя бабуля: докатилась, Верка.

Докатилась до того, что готова переспать с человеком, которого едва знаешь. Докатилась до того, что из-за собственной глупости попала в беду, из которой сама оказалась не в состоянии выбраться. Докатилась до того, что притащила свою елку в чужой дом. Вдогонку я бы получила парочку нелестных комментариев о том, что я безответственная идиотка. Бабуля, собственно, так и говорила, когда я спустя шесть месяцев отношений в свои двадцать заявила, что перееду жить к своему парню. Сейчас она, наверное, упала бы в обморок, узнай, что вытворяет ее внучка.

А я… боже, я схожу с ума от этих жадных и грубых прикосновений. Они будто стирают весь мой прошлый опыт, подавая пример, как нужно желать женщину на самом деле. Терять голову, выпивать эмоции до дна и вспыхивать от страсти с каждой секундой все сильнее.

— Какая же ты отзывчивая, — довольно хрипит майор, сжимая сначала мою талию, а затем грудь. — У меня новый фетиш — твои охеренные сисечки, — улыбается и смотрит мне в глаза, а я краснею еще гуще.