Нападающий (ЛП) - Хуанг Ана

Если раньше моя боль была похожа на молоток, то сейчас это были тысячи шипов, пронзающих самые чувствительные точки моего тела.

Мое зрение помутнилось, и я сохраняла ясность сознания ровно настолько, чтобы увидеть, как Ашер бежит ко мне, прежде чем земля резко подкосилась и все почернело.

ГЛАВА 7

Все болело.

Мои кости, мои суставы, простой акт дыхания. Каждый вдох был подобен стальному когтю, царапающему мои легкие, заставляя меня снова желать забвения.

Я смутно осознавала, что мне следует открыть глаза и окинуть взглядом свое окружение. Пахло не так. Вместо лимонного очистителя или лавандового диффузора я учуяла антисептик и... лосьон после бритья? Что-то пряное с оттенком цитрусовых.

Итак. Я не была ни в студии, ни в спальне.

Где я, черт возьми? Надеюсь, не дом какого-то мальчика на одну ночь. Мальчики на одну ночь никогда не были хорошей идеей, даже если они вкусно пахли.

— Нужно что-нибудь еще...

— Когда она придет в себя...

Слабый шепот голосов отвлек мои мысли от таинственного лосьона после бритья и снова напомнил о моем нынешнем затруднительном положении.

Странная комната. Боль. Точно.

По крайней мере, мои суставы не болели так сильно, как когда я впервые пришла в сознание. Мне все еще хотелось свернуться в клубок и молиться о сне, но я могла это пересилить.

Я всегда так делала.

Я открыла глаза, почти опасаясь оказаться в какой-нибудь грязной мужской берлоге с едой на вынос недельной давности и плакатами с обнаженной грудью, развешанными по всем стенам.

Вместо этого на меня уставилась пара зеленых глаз из-под нахмуренных бровей.

Скульптурные скулы. Выточенный рот. Раздражающе привлекательная копна темных волос.

Ашер.

— Ты очнулась. — Морщина разгладилась, хотя глаза оставались обеспокоенными. — Как ты себя чувствуешь?

— Как будто меня сбил грузовик, который дал задний ход и снова переехал меня. — Мой ответ царапал мне горло. — Поэтому я чувствую себя отлично.

Ашер фыркнул.

— Твой сарказм на месте, так что все не может быть настолько плохо.

Тем не менее, он осмотрел меня с быстрой тщательностью человека, которому нужно было убедиться, что с другим все в порядке, не устраивая из этого большого представления.

Ничего даже отдаленно сексуального в этом не было, но мою кожу все равно покалывало от осознания происходящего.

Чтобы отвлечься от его пристального взгляда, я оглядела комнату. Тот, с кем он говорил, ушел, оставив нас одних в школьном лазарете. Неудивительно, что я не узнала его по одному запаху; я редко сюда приходила, предпочитая справляться со своими вспышками в одиночку.

— Ты хочешь рассказать мне, что случилось? — Взгляд Ашера снова встретился с моим. — Ты там здорово влипла.

В его голосе звучали одновременно беспокойство и командование – редкое сочетание, от которого у меня внутри разлилось тепло.

Но вместо правды я прибегнула к оправданиям.

— Я забыла пообедать, и у меня закружилась голова.

Мне не нравилось говорить о своей хронической боли. Это часто заставляло людей чувствовать себя неуютно, что заставляло меня чувствовать себя неуютно. Они, конечно, сочувствовали, но всегда была доля жалости, невысказанное «бедная ты», которое заставляло меня прикусить язык.

— Это было не головокружение. Тебе было больно. — Глаза Ашера потемнели. — Тебе все еще больно?

В его голосе прозвучала грубая нотка, и мне пришлось сглотнуть, чтобы облегчить внезапно пересохшее горло.

— Немного. — Очень много. Не настолько, чтобы снова потерять сознание, но достаточно, чтобы перспектива встать показалась более пугающей, чем восхождение на Эверест.

Он выругался себе под нос.

— Позволь мне позвать медсестру...

— Нет! — я схватила его за руку, прежде чем он успел уйти. — Она ничего не может сделать. Мне просто нужно подождать, пока это пройдет.

Все, что требовало обращения за помощью к другим людям, делало меня паникующей, поэтому мне было так трудно справиться после аварии. Переход от полной самодостаточности к зависимости от других, был трудным для переноса.

Черты лица Ашера стали резкими.

— Подождать, пока пройдет что?

— Мои вспышки. Они у меня случаются нечасто, но, когда случаются, они могут быть... изнурительными.

Смирение вытащило из меня правду. Если мы собирались провести лето вместе, я могла бы ему рассказать, тем более что мои вспышки становились все чаще.

Одно дело – скрывать это от моих других, более молодых учеников, и совсем другое – пытаться скрыть это от профессионального спортсмена, который понимал сигналы тела так же хорошо, как и я.

— Пять лет назад я попала в автокатастрофу, — сказала я. Ашер замер, его дыхание было единственным признаком жизни, пока я продолжала свой рассказ. — Я ехала на представление, когда другой человек проехал на красный свет и столкнулся с такси, в котором я ехала. Я очнулась в больнице с проколотым легким, вывихнутым бедром и десятком других проблем. Это был конец моей карьеры и начало этого. — Я указала на себя. — Врачи сказали, что моя хроническая боль – результат повреждения нерва.

Пронзительная боль перешла в общую болезненность, но воспоминания о той ночи вызвали у меня боль иного рода.

Я никому не рассказывала об аварии кроме Карины. Когда это случилось, это вызвало шумиху, но это было достаточно давно, чтобы никто за пределами балетного мира не помнил. Автомобильные аварии случались каждый день; они не были запоминающимися, если только вы не знали кого-то лично вовлеченного.

Забавно, как момент, изменивший жизнь одного человека, для кого-то другого оказался всего лишь отрывком в новостях.

— Могу ли я чем-то помочь? — Ашер не стал говорить мне, как ему жаль, и не стал выпытывать подробности. Он просто сосредоточился на мне своими твердыми, сочувствующими глазами, и боль за моей грудной клеткой превратилась в неопределенную эмоцию.

— Конечно. — Мне удалось слабо улыбнуться. — Расскажи мне, как ты нас сюда привел.

Моя студия находилась на первом этаже, лазарет на четвертом, а лифт в настоящее время находился на техническом обслуживании.

— Я нёс тебя, — он ответил так буднично, что потребовалась минута, чтобы до меня дошли его слова.

— Ты нёс меня три пролёта вверх по лестнице?

Его широкие плечи приподнялись.

— Это была моя силовая тренировка на день.

Смутное воспоминание о сильных руках и топоте ног пронеслось в моем мозгу, но исчезло так же быстро, как и возникло. Я не могла сказать, было ли это реальным воспоминанием или фантазией, вызванной его словами.

В любом случае, в комнате стало немного теплее.

— Ого, я хорошо справляюсь со своей работой, — сказала я с легким смехом. — Находясь без сознания, я все равно заставила тебя работать.

— Ты суровый надсмотрщик. — Губы Ашера слегка приподнялись, а затем снова смягчились. — Если все еще будет больно, я могу попросить медсестру дать мне грелку или обезболивающие.

Тепло вернулось, распространившись от моего живота по ногам до пальцев ног.

Я покачала головой.

— Я просто хочу домой. — Пилатес, сон и теплая ванна были моими фаворитами в борьбе с обострениями, а койка в лазарете была не лучшим местом для всего этого.

Обычно я бы никогда не призналась в чем-то столь уязвимом вслух. Я следовала философии «выше нос, смирись с этим», но усталость взяла свое, ослабив мои запреты, и присутствие Ашера было странно успокаивающим.

— Мы можем это осуществить. — Взгляд Ашера опустился, и, к своему ужасу, я поняла, что держалась за него все это время.

Я тут же отпустила его руку, огонь пополз по затылку. Почему он ничего не сказал раньше?

Моя ладонь покалывала от отсутствия его тепла, и я вытерла ее о ногу, надеясь, что это поможет.

Этого не произошло. Это только усилило болезненность моих мышц.