Любовь по контракту (СИ) - Соловьева Анастасия

— Даже так? — хмыкает Марк. — Нормальное человеческое отношение вызывает у тебя злость?

Да нет же, нет! Меня бесит твоё странное поведение! Вчера с ума сходил от страсти, а после нашего ночного разговора всё прекратилось. Почему ты больше не целуешь и не обнимаешь меня? Спокойно задрых, не приставал, сегодня на оголённый живот никакого внимания не обратил. И это безумно злит, раздражает, выводит из себя!

Конечно, я не говорю ему об этом. Не показываю, как сильно задета его безразличием.

— Нет, всё нормально. Это голод во всём виноват. Не принимай близко к сердцу, — отвожу взгляд, стараюсь говорить твёрдо и уверенно.

Оглядываю комнату в поисках телефона, нахожу его под подушкой. К лицу приливает кровь, когда я вижу четыре пропущенных вызова от мамы. Она никогда не звонит больше одного раза. Неужели случилось что-то серьёзное? И почему я перевела смартфон в беззвучный режим?

— Марк, мне надо маме перезвонить.

— Понял. Я подожду в коридоре.

Он быстро покидает комнату, чтобы не смущать меня. Вспотевшими от волнения пальцами набираю номер мамы.

— Привет. Ты звонила? Всё в порядке? — допытываюсь, как только она поднимает трубку.

— Да, доченька, всё хорошо, — слышу радостный голос. — Я очень соскучилась! Ты ведь меня так и не навестила, когда была в Святополье. К Алёночке зашла, а ко мне нет.

— Я была занята.

Тупая отмазка, но другой придумать не успеваю.

— Динуль, когда ты приедешь?

— Не знаю пока, через две недели, наверное.

— И даже не найдёшь для матери свободную минутку? — произносит обвиняющим тоном. Она ведь не знает о том, что я изображаю невесту Марка. Специально скрыла от мамы эту информацию, не хотела лишний раз её тревожить.

— Мам, у меня есть дела.

— Какие такие дела? Диночка, приезжай к нам завтра, посидим по-семейному, поговорим по душам.

— Я вряд ли смогу.

— А ты постарайся! Дома тебя ждёт очень приятный сюрприз, — произносит с явным намёком. А это уже интересно.

— Хорошо, я подумаю.

Через пять минут пустого трёпа я роняю телефон на кровать и тяжело вздыхаю. Если не приеду в Святополье — мама мне покоя не даст. Скажет, что я неблагодарная дочь, будет обижаться и капать на мозги. Лучше вырваться на полдня в родной город, чтобы потом жить спокойно. Да и упоминания сюрприза интригует. Неужели отец нашёл новую работу? Или шахты вновь открылись?

Так и быть, завтра съезжу в Святополье.

По спине бежит холодок, и я обнимаю себя руками. Уж слишком радостным был мамин голос.

13

— Всё нормально?

Марк сразу замечает моё встревоженное лицо, а я не знаю, что ответить. Понимаешь, мне звонила счастливая мама и просила её навестить, поэтому сейчас я испытываю смутную тревогу? Она редко бывает чем-то довольной, в последнее время мама так и вовсе погрязла в мыльных операх, только их и смотрит, пока отец гасит печаль в очередной бутылке алкоголя.

— Мне завтра нужно вернуться в Святополье, — произношу с явным разочарованием. — Мама заикнулась о каком-то сюрпризе, ещё и голос у неё был слишком беспечным. Не нравится мне всё это.

— Отказаться ты не можешь?

— Ты что? Мама меня съест!

— Дин, ты давно уже не ребёнок и не обязана слушаться родителей.

— Я знаю. Но иногда легче уступить, чтобы никого не обидеть.

— Именно этим принципом ты и руководствуешься в последние годы?

Он мрачно смотрит на меня, в глазах пылает недобрый огонёк. Он меня осуждает? Серьёзно?

— Марк, что не так? Ты не имеешь никакого права лезть в мою жизнь.

— Сложно промолчать, когда ты отдельными фразами, в шутку рассказанными историями, неловкими объяснениями раз за разом доказываешь, что твоя семья нагло тобой пользуется. Ты поступаешь так, как хочет мама, как будет лучше для сестры и племянницы, а о себе совсем не думаешь. Разве так можно?

— Ты утрируешь, — отказываюсь воспринимать его слова всерьёз. Он судит со своей колокольни, не стоит на этом зацикливаться. — Я люблю свою семью и с радостью помогаю маме, сестре, отцу. Так и должно быть: дети обязаны поддерживать своих родителей.

— Даже если они при этом несчастны?

— А кто сказал, что я несчастна?

Вот тут я уже откровенно вру, и Марк это видит. Вчера, в порыве откровенности, я призналась, что давно забыла о простых жизненных радостях и погрязла в вечной работе и бытовухе. Я испытала эйфорию, когда уволилась из магазина, где работала кассиром. Честно говоря, сейчас я дышу полной грудью и улыбаюсь так часто, как не улыбалась за весь последний год. Конечно, некоторые эмоции наиграны, но позитива куда больше, чем негатива. Одна только ночь, проведённая с Марком на пляже, уже оставила глубокий след в моей душе. А ведь это только начало.

— Ну да, ну да, ты очень счастлива, — скептически произносит Марк. — Будь добра, не ври мне. Кажется, мы уже достигли того уровня близости, когда можно быть честными друг с другом.

Я недоверчиво качаю головой. Даже Вадику я не всегда говорю правду, а мы ведь шестой год встречаемся. И маме привираю, и отцу, и даже сестрёнке, когда боюсь её расстроить. Она всегда так искренне за меня переживает, что я позволяю себе мелкие недомолвки и несущественную ложь.

Марк слишком многого требует. Или нет? Нас связывает не только физическое влечение, но ещё и душевная близость. Ведь именно ему я однажды рассказала о своих терзаниях. И вчера снова вывернула душу наизнанку. По какой-то необъяснимой причине я доверяю Марку больше, чем друзьям и даже родной сестре.

— Иногда я не могу по-другому. Ложь упрощает жизнь, — тихо признаюсь.

Синие глаза Марка меняют оттенок, становятся темнее и глубже. Он недоволен моими словами? Разочарован? Зол? Как пробраться в его душу, как понять, что он ко мне чувствует? Всё ведь на уровне догадок, голой интуиции.

— Вот вы где, — раздаётся сзади голос Тамары Степановны. — Как ты себя чувствуешь, Дина? Уже легче?

— Да, ваш чай помог, — отвечаю с искренней улыбкой.

— Вот и чудесно! Тогда идёмте обедать.

— А гости тоже внизу?

— Какие гости? — удивляется Тамара Степановна.

— Вчерашние. Разве вы годовщину не два дня отмечаете?

— Ой, ты что? Я бы не выдержала вторые сутки подряд выслушивать банальные поздравления и улыбаться людям, имена которых я даже не вспомню, — Тамара Степановна бросает взгляд на сына и запинается. На её лице мелькает виноватая улыбка, словно она выдала чужую тайну.

В бешенстве смотрю на Марка. Он пожимает плечами, будто совсем не раскаивается в своём вранье. И этот человек просил меня быть с ним честной? Дурдом какой-то!

— Мы сейчас подойдём, — обращается он к матери, и Тамара Степановна тут же исчезает.

— И как это понимать? Хочешь, чтобы я не врала, а сам говорил, что праздник два дня продлится! — тычу указательным пальцем в его твёрдую грудь. И совершенно некстати вспоминаю, как трогала его вчера, как мечтала поцеловать родинку на ключице.

— Сказал первое, что в голову пришло. Хотел провести с тобой больше времени, вот и приврал немного. Знал же, что без весомой причины ты не согласишься задержаться в доме моих родителей.

— Ты похож на человека, который держит в руках сигарету, а всем вокруг твердит, что курить вредно! — повышаю голос, уязвлённая его вполне безобидной ложью. — Ты ведь и так купил меня, мог и не обманывать!

Он больно дёргает меня за локоть, прижимая к своему сильному телу, и раздражённо говорит:

— Никто тебя не покупал! Дин, хватит строить из себя великомученицу. Ты сама захотела провести со мной эти треклятые две недели, поэтому приняла моё предложение. И парня своего приплела от страха — мол, если он не согласится, значит, такова судьба. И даже после того, как Вадим дал своё царское разрешение, ты могла просто удалить мой номер.

— Я кредиты закрываю! — шиплю на него, пытаюсь оттолкнуть, но всё напрасно, он слишком сильно держит меня в своих тисках.

— Ты упрямая. И принципиальная. Ты бы скорее на десять работ устроилась, чем согласилась бы на такой спектакль. Но ты согласилась. И теперь твои глаза снова блестят, как пять лет назад. Тебе нравится происходящее, признай это.