Бог Разрушения (ЛП) - Кент Рина

— Вот так, — восхищается он, его большой палец поглаживает точку пульса на моей шее. — Совершенная скульптура. Абсолютно потрясающая.

С этим парнем что-то серьезно не так, и ему нужна срочная профессиональная помощь.

Мне не нравятся мурашки, покрывающие мою кожу при его прикосновении, или чувственная близость в каждом поглаживании.

Мне становится слишком жарко, и, возможно, только потому, что я хочу врезать ему по яйцам.

Я подумываю об этом. Мне просто нужно дать отпор…

— Даже не думай об этом, — редкий свет в его глазах медленно гаснет. — Я под кайфом, а это значит, что я буду резко реагировать на любую провокацию. Я и рыцарство не сопоставимо, и поэтому мне наплевать на то, что ты женщина. Если ты нападешь на меня, я задушу тебя нахуй.

Я пытаюсь дотянуться до своего телефона, чтобы набрать несколько отборных слов для этого мудака несмотря на то, что очень встревожена и слегка напугана.

Ладно, возможно, не слегка.

Он снова качает головой.

— Я серьезно, Мия. Стой как статуя, пока я не лишил тебя жизни.

— Тебе нужна помощь, ты, больной психованный ублюдок. Иди нахуй, — показываю я, хотя он ничего не понимает. Мне просто нужно было выпустить пар.

Он отпускает мое горло, хватает обе мои руки и прижимает их по обе стороны от меня, затем сжимает мои запястья.

— Статуя не может двигаться, не так ли?

Затем он отступает назад и снимает маску.

Я почти забыла, насколько привлекателен Лэндон. Возможно, потому, что, как ни странно, я не считаю Брэна привлекательным. Ну, он привлекателен, но я смотрю на это отстраненно.

Лэндон, с другой стороны, излучает очарование и красоту. Его звериная натура омрачает оба этих качества.

Он определенно относится либо к социопату, либо, что еще хуже, психопату.

У моего кузена Килла тоже есть антисоциальные наклонности, и если судить по нему, то Лэндон представляет большую угрозу, чем я предполагала.

Теперь я понимаю, что он никогда раньше не показывал мне свою чудовищную сторону. Теперь, когда я лишь мельком увидела ее, я не могу избавиться от чувства необходимости развернуться и убежать.

Но я не хочу.

Не горю желанием быть задушенной до смерти. Не сейчас, когда я все еще не оправилась от предыдущей панической атаки.

Он бросает свою маску на землю и делает еще несколько шагов назад, затем наклоняет голову в сторону.

Медленная ухмылка приподнимает уголки его губ.

— Я могу сделать из тебя блестящий шедевр. Могу заморозить тебя и вылепить из самого прекрасного камня, который когда-либо существовал. Что ты думаешь? Но опять же, статуя не может думать.

Мне нужно уходить.

Сейчас.

Не думаю об этом, поскольку мой мозг рассчитывает расстояние до машины, а затем бегу не останавливаясь, пока дверь машины не запирается.

Раздается стук в окно, и я ахаю, медленно бросая на него взгляд.

Лэндон появляется с другой стороны, высокий и устрашающий, произнося одними губами: «Мы не закончили».

Я поворачиваю ключ зажигания дрожащим пальцем, и мне требуется две попытки, чтобы эта чертова штука заработала.

Еще один удар. На этот раз кулаком по стеклу.

Крик застревает в горле, но я до упора жму на газ.

Машина набирает скорость, но, выезжая с парковки, я мельком вижу в зеркале заднего вида Лэндона, делающего знак «я вижу тебя».

Или, может быть, сейчас это «я наблюдаю за тобой».

Это второй раз, когда я так напугана в своей жизни.

* * *

— Детка? Почему звонишь так поздно?

Я смотрю на лицо моей матери на экране планшета и заставляю себя сдержать слезы.

Рай Соколова не только моя мать, самая красивая женщина внутри и снаружи, но и образец для подражания.

У нас с Майей такой же оттенок светлых волос и точная копия ее глаз, носа и губ.

Она и тетя Рейна – мамин идентичный близнец и мать Килла и Гарета – обычно шутили, говоря, что мы их мини-друзья.

Я всегда знала, что моя мама сильная женщина, неустрашимая и безжалостная. Однако прямо сейчас между ее бровями пролегла морщинка.

В Нью-Йорке поздний вечер, и я застала ее сидящей за туалетным столиком сразу после того, как она закончила свой рабочий день в качестве лидера нью-йоркской Братвы. Все верно. Моя мама – единственная женщина, которая поднялась по карьерной лестнице в организации, где доминируют мужчины, и заняла кресло за столом принятия решений.

Она ни в чем не уступает моему отцу и постаралась научить нас, что быть женщиной – это не слабость, а сила.

Раньше мне казалось, что я такая же напористая и могущественная, как она, но после сегодняшнего инцидента моей уверенности был нанесен серьезный удар.

С тех пор, как я вернулась в квартиру, которую делю с Майей, я включила свет в своей комнате на самый высокий уровень яркости и лежала в позе эмбриона на кровати, ожидая, когда мои родители закончат работу.

Встреча с новым монстром в моей жизни оставила комок в горле и огонь в груди.

— Что случилось, детка? — голос мамы смягчается. — Что-то не так?

Все не так, мама. Страх, странное возбуждение и мое сердце, которое не перестает биться слишком быстро.

Все.

Но я этого не говорю и вместо этого показываю:

— Я просто хотела увидеть твое лицо и услышать твой голос.

— О, детка, — она улыбается, но немного натянуто. — Я на седьмом небе от счастья, что могу видеть твое лицо после долгого дня.

Я позволяю своим губам слегка скривиться. Большинство моих улыбок либо вымученные, либо фальшивые. В тот день я потеряла не только голос, но и свою улыбку.

— Тетя Рейна поливала Амона, Айрис и их семью и заботилась о них? — я показываю.

— Я не знаю, что страннее. Тот факт, что ты даешь имена своим растениям или что у главы этой семьи демоническое имя². Кроме того, твоей тете Рейне не обязательно проделывать весь этот путь только для того, чтобы полить их. Садовник или я могли бы это сделать.

— Не трогай их, мама. Я не хочу, чтобы они рано погибли.

— Это грубо.

— Ну, ты действительно убиваешь большинство растений, к которым прикасаешься.

— Мне жаль, что у меня нет гена садовника, — она улыбается и наклоняется ближе к своему телефону. — Что на самом деле случилось, Мия? Могу ли я чем-нибудь помочь?

Конечно, она знает, что что-то не так. Она всегда знает.

— Я чувствую себя немного подавленной, — показываю я.

— За этим стоит какая-то причина?

— У меня была паническая атака в темном месте. Я хотела закричать, но не смогла, — показываю я, затем опускаю голову.

Я никак не могу рассказать ей о Лэндоне, а то она сама приедет сюда и оторвет ему член, и тогда у нее могут возникнуть проблемы с его влиятельной семьей.

Кроме того, если она снова решит за меня мои проблемы, не значит ли это, что я навсегда останусь слабой?

— Мне так жаль, детка, — ее лицо, тон и поведение излучают любовь. — Хотела бы я быть там, чтобы обнять тебя, как мама-медведица.

— Я в порядке, — ложь. — Утром я обо всем забуду, — еще одна ложь.

— Ничего страшного не случится, если ты не сможешь забыть об этом, Мия, — она придвигается ближе. — Послушай, я планировала затронуть эту тему, когда ты вернешься навестить нас, но как насчет того, чтобы ты еще раз попробовала пойти на терапию?

Я сцепляю пальцы, затем качаю головой.

— Терапия не сработает. Я не могу говорить.

— Конечно, можешь, детка. Тебе просто нужно найти в себе храбрость сделать это снова.

Нет, я не могу.

Эта часть меня заперта в ничем не примечательной капсуле, спрятанной глубоко в лесу.

Я забыла, как звучит мой голос. Но даже если вспомню, половое созревание уже изменило его. Вероятно, он похож на голос Майи, но отдаленное воспоминание говорит мне, что были некоторые отличия.