Невидимые знаки (ЛП) - Винтерс Пэппер

Ее щеки покраснели.

— Я не тиран.

Я не могла сдержать распирающий меня смех.

— Сделай это, Эстель. Сделай то. Мы должны пойти по магазинам. Мы должны вместе объехать весь мир. Ой, ой, я только что сделала тебя звездой Интернета, теперь ты должна всегда меня слушаться.

Она отмахнулась от меня, не в силах больше скрывать улыбку.

— Тебе это нравилось.

— В твоих мечтах.

— Ну же... признайся. Ты скучала по мне.

— Не-а.

— Да.

— Нет.

Мы уставились друг на друга, начав очередной раунд бессмысленных препирательств. Наши притворные взгляды сменились слезами, и мы снова обнялись.

— Боже, я очень рада, что ты вернулась. — Она поцеловала меня в щеку. — В следующий раз, когда тебе понадобится пространство, просто скажи, и я уйду. В тот же миг. Не так, как раньше. Я не буду тебя преследовать. Клянусь. Только... не пытайся снова покончить с собой, ладно?

Я погладила ее вьющиеся рыжие волосы. Я всегда немного завидовала ее удивительному цвету волос. Раньше цвет моих волос был скучным, светлым (не белоснежным от солнца, как сейчас), по сравнению с её они казались мне однотонными. Особенно если учесть, что я предпочитала серые и пастельные тона в гардеробе, а она — яркие, аляповатые.

Отстранившись, я указала на ее покрасневший нос.

— У тебя сопли смешались со слезами. Это довольно противно.

Она надулась.

— Ну, а у тебя больше нет сисек. Так что, думаю, я выиграла.

Я опустила взгляд, поспешно поправляя зияющий вырез своего сарафана.

— То, что у тебя второй размер, не делает тебя королевой.

— Так и есть. — Она оставила расстояние между пальцев. — Совсем чуть-чуть.

— Ты отстой.

— Но я права.

Она бросилась на меня, крепко обхватила руками, и поцеловала в щеку.

— Эстель, предупреждаю тебя. Никогда больше не покидай меня.

Я засмеялась.

Но мое сердце заныло.

Для нее все было прекрасно. Я вернулась домой. Была в безопасности. Я была там же, где и три с половиной года назад.

Но моей души здесь не было.

Я оставила её на ФиГэл, на нашем пляже, в нашем бунгало, с Коннором, уплывающим в закат.

Мне здесь больше не место.

И я не могла давать обещаний, в выполнении которых не была уверена.

Я был наедине с двумя женщинами.

С двумя сплетничающими женщинами.

Коко не понравились их громкие разговоры, и как только Эстель и ее подруга успокоились, я одел Коко в купленный в магазине подгузник (не в потрепанную футболку) и положил ее в гнездышко на полу, где одеяло с кровати превратилось в жёсткую, но теплую постель.

Как только она коснулась поверхности, ее маленькие глазки закрылись.

Не могу ее винить.

Последние несколько дней были чрезвычайно утомительными. Для всех. Я еще не спал (Эстель тоже не спала, мы болтали всю ночь), антибиотики так быстро восстановили мой организм, что я забыл, что всего неделю назад был на пороге смерти.

Я чувствовал себя нормально, но уровень энергии был на исходе, и соблазн подремать с дочкой, вместо того чтобы одеться (не дай бог) и вести вежливый разговор (убейте меня), был совершенно непривлекательным.

Но эта женщина была подругой Эстель. Она была частью жизни моей жены.

Поэтому я сделал над собой усилие. Оделся. Закрыл дверь перед своим спящим ребенком, постоял, прислушиваясь, после чего пошёл к подругам и стал наблюдать за тем, как Эстель общается с тем, кого любит.

Это было в новинку, она вела себя более легкомысленно, чем я видел раньше. Кроме того, это был отличный способ заглянуть в ее прошлое и узнать больше о женщине, которую люблю.

В какой-то момент я совершил набег на кухню в поисках еды. Шипение холодильника и поток холодного воздуха повергли меня в шок, пока я не вспомнил, как работают современные технологии.

Первые несколько дней на круизном лайнере освещение было волшебным, ковер — фантастическим, а обои на стенах — гораздо более гладкими, чем кора пальмового дерева. Однако через некоторое время странности улетучились.

Мы выросли с этими вещами. Почти четыре года отсутствия — недостаточный срок, чтобы стереть такие воспоминания, и я ненавидел, как легко смог вернуться к тому, чтобы открывать ящики в поисках посуды и использовать тарелки, а не вырезанную из кокоса чашу, для еды.

Около часа Эстель и Мэделин сплетничали, пересказывая интриги, накопившиеся за многие годы. Они ели виноград (черт возьми, я и забыл, какой он потрясающий) и пили кокосовую воду из бутылки (вместо того чтобы словно обезьяна взбираться на дерево и разделывать свежий орех).

Я сидел, как зритель, позволяя женским голосам окутывать меня, когда они обсуждали, что Мэди сделала после «смерти» Эстель. Как она убралась в квартире Эстель и вывезла мебель для заселения новых владельцев. Как связалась с моргом и провела необходимые поминки и проводы.

По всей видимости, она также взяла под опеку кота по кличке Лопата (несмотря на то, что у нее была легкая аллергия) и подарила ему любящий дом, пока он не скончался во сне год назад.

Эстель с грустью восприняла весть о том, что ее любимца больше нет, но сжала руку Мэди в знак благодарности за то, что она подарила ему хорошую жизнь.

Некоторое время я не мог понять, как эти две женщины смогли стать лучшими подругами. Эстель была тихой, серьезной, иногда отпускала забавные шутки, демонстрируя остроумие, обаяние и самоотверженность. Мэди, напротив, была шумной, жизнерадостной и не скрывала свои эмоции.

В середине нескончаемого разговора я снова заглянул в холодильник и откупорил первое за почти четыре года охлаждённое пиво.

После первого глотка все остальное перестало иметь значение.

Я с комфортом откинулся на спинку кресла и пил отличное терпкое пиво. И это было отличной идеей, потому что Мэди болтала без умолку.

Должно быть, я задремал, потому что мои глаза распахнулись, когда Эстель вскочила на ноги, закрыв рот рукой.

— Этого... этого не может быть.

Мэди торжественно кивнула.

— Так и есть. Как только закончились твои похороны — тебе, кстати, понравился бы гроб, который я выбрала, — вся бумажная работа перетекла ко мне. Ты, коварная мисс, не сказала мне, что записала меня как контактное лицо.

Взгляд Эстель переместился на меня.

Энергетика в комнате изменилась.

Я выпрямился в кресле, прищурив глаза, чтобы прогнать сонную пелену. И я снова задумался об очках, напоминая себе, что больше не нахожусь в затруднительном положении. Я мог бы прямо сейчас обратиться к офтальмологу.

Но что-то подсказывало, что я должен это услышать.

Что бы это ни было.

Эстель щелкнула пальцами.

— Ну, после смерти родителей и сестры... кто еще у меня был?

Мэди грустно кивнула.

— Знаю. И я была польщена, когда мне позвонил адвокат. Он сказал, что поскольку я единственная, кто указан в твоих личных документах, ответственность за распоряжение имуществом ложится на мои плечи. Я разобралась с домовладельцем и распродала все, что могла, из твоего имущества.

— Думаю, ты обрадуешься, узнав, что деньги пошли в приют для животных в Блэктауне, который ты поддерживала, и я сохранила твои драгоценности. — Она развела руками. — В любом случае, это не по теме. Важно другое, договор, который ты подписала перед тем, как по глупости села в вертолет, передав контроль над всем твоим творческим материалом. Они выкупили предыдущие песни на YouTube и еще не записанные тексты. Они перевыпустили те, что были записаны, но продали права на оставшиеся незаписанные тексты другим исполнителям.

Эстель ахнула, слегка дрожа.

— Ух ты, я и не знала, что у них есть такие права.

— Надо было читать мелкий шрифт. — Мэди похлопала Эстель по колену. — Не волнуйся. Я прочитала и убедилась, что получила все, что тебе причиталось, даже несмотря на то, что ты была мертва.