Сильвейн Рейнард - Искупление Габриеля
Рейчел молча обдумывала услышанное. Она даже закрыла глаза. Ей казалось, что ее плечи освобождаются от чудовищного груза.
Неожиданно она почувствовала, что вновь может свободно дышать.
– Договорились.
Эрон крепко обнял ее:
– Я люблю тебя.
* * *А в другой части дома, в ванной, примыкавшей к хозяйской спальне, Джулия стояла возле столешницы с умывальником и смотрела, как Габриель чистит зубы.
– Твой отец гордится тем, что у нас будет ребенок, – сказала она.
Габриель кивнул, продолжая водить зубной щеткой.
– Это значит, он гордится, что мы с тобой занимались сексом и ты смог меня оплодотворить. Как ты думаешь, существуют футболки для дедушек? Я имею в виду, с рисунком, который бы выражал эти чувства?
Габриель поперхнулся. Он закашлялся и склонился над раковиной, сплевывая пасту. Джулия похлопала его по спине.
– Что с тобой? Говорить можешь?
Он сплюнул, а затем громко расхохотался.
– Футболки, – бормотал он, вздрагивая от смеха. – Как тебе такое в голову пришло?
– Не мне. Я ни от кого не слышала, чтобы мной гордились за успешный секс с тобой. Ричард первый это сказал. Мой отец говорил, что рад за нас. Но он не сказал, что гордится нами.
Габриель прополоскал рот, промыл зубную щетку и положил на полочку.
– Первым про гордость сказал я. Помнишь?
Супруги переглянулись.
– Да, ты говорил, – усмехнулась Джулия. – Мне показалось, что дядя Джек обрадовался. Но разговор был какой-то странный. Такие вещи все-таки лучше сообщать не по телефону.
– И что Джек тебе сказал?
– Поздравил меня, а затем прочел целую лекцию.
– О чем? – удивился Габриель.
– О необходимости защищать себя и ребенка. Я заверила его, что с этим все в порядке. Тогда он спросил, что делаешь ты для нашей защиты.
– И что ты ему ответила?
– Сказала, что ты очень внимателен ко мне. Везде со мной ходишь, даже на прием к врачам. А Джеку это показалось недостаточным.
Габриель нахмурился:
– Ты спросила, что он сам считает достаточным?
– Спросила, но он почему-то сразу замолчал и вообще ушел от прямого ответа. Может, опять что-то связанное с Саймоном и Натали?
– Сомневаюсь. Тогда бы он сказал без прелюдий.
– Наверное. – Джулия растерянно покачала головой. – Он пообещал, что будет следить за нами. Я поблагодарила Джека за любую помощь с его стороны. Очень уж странный был у нас с ним разговор.
– Он и сам странный – твой дядя Джек. Может, он решил припугнуть Грега Мэтьюса, чтобы тот предоставил тебе декретный отпуск?
– Профессор Мэтьюс и так мне все подписал. Вмешательство дяди Джека не требуется. – Джулия улыбнулась и вышла из ванной. В спальне она встала у окна и посмотрела на беззвездное небо.
Габриель любовался женой. Сквозь старомодную ночную сорочку были видны ее длинные стройные ноги, округлившиеся бедра и ягодицы. Габриель погасил свет, подошел к Джулии и встал у нее за спиной. Его опытные пальцы играли с прядями ее волос.
– Наша новость ударила по Рейчел, но моя сестренка справилась. Я так думаю. – Он взял Джулию за руку и опустил руку на живот, в котором рос их малыш.
– Они с Эроном так стараются, и никаких результатов. А мы никаких усилий не предпринимали, и уже четвертый месяц.
Габриель наклонился и уперся подбородком в ее плечо:
– Не совсем так. Тут не обошлось без Божественного вмешательства.
– Ты серьезно в это веришь?
– А разве ты не веришь? – спросил он, напрягаясь всем телом.
– Верю. Но я чувствую себя виноватой. Мне кажется, это несправедливо по отношению к ним.
– Я понимаю, как им сейчас тяжело. Но, кроме моральной поддержки, мы вряд ли сумеем им помочь. – Габриель поцеловал ей затылок и прижался к ее спине. – Ты рассказывала Рейчел, при каких обстоятельствах мы впервые встретились?
– Нет. Это слишком драгоценные воспоминания, чтобы рассказывать о них. И… слишком болезненные.
– А теперь могла бы рассказать?
– Пусть это останется нашей тайной. У тебя замечательная семья, но вряд ли они поймут. Мой отец, если бы узнал, схватился бы за дробовик.
– Возражение принято. – Габриель стал гладить ей волосы. Прикосновения были очень нежными, но Джулия вдруг резко дернулась. – Прости, дорогая, – прошептал Габриель. – Совсем забыл про твой шрам.
– Нет, мне не больно. Просто как-то неожиданно.
Габриель снова стал гладить ее волосы, старательно избегая шрама.
– Шарон иногда бывала очень доброй и внимательной ко мне, – сказала Джулия, проглотив комок в горле. – У нее случались светлые промежутки, когда она не пила и рядом не было ее очередного дружка. Она водила меня в зоопарк, угощала сластями. Бывало, она разрешала наряжаться в ее платья и делала мне взрослые прически. Я так радовалась.
Рука Габриеля замерла.
– У моей матери тоже бывали светлые промежутки. Жаль, что нельзя навсегда стереть все горестные воспоминания. Шарон причинила тебе много душевной боли.
– До сих пор не понимаю, откуда брались эти светлые промежутки. Они неожиданно наступали и так же неожиданно кончались. Уж лучше бы их совсем не было.
– Согласен. Особенно в детстве. Ты привыкла к бесконечным тучам и дождю. И вдруг – яркое солнце. Мир играет всеми красками. Ты веришь, что теперь так будет всегда, а через пару часов – снова серые небеса и холодные струи. К сожалению, мне это очень хорошо знакомо.
– Мы с тобой многое преодолели, – сказала Джулия, поворачиваясь к нему.
– Согласен.
– И та история с Саймоном меня больше не пугает. Мне кажется, я действительно оставила прошлое позади.
Габриель выругался сквозь зубы:
– Этому подонку повезло, что у него папочка сенатор. До сих пор жалею, что не прибил его окончательно и не проучил его подружку. Твой дядя Джек не хотел, чтобы мы оставляли их безнаказанными.
– Прошлое осталось в прошлом, – сказала Джулия, кладя ему руку на грудь. – Саймон собирается жениться. Джек говорил, что Натали уехала в Калифорнию.
– Чем дальше, тем лучше.
– Не знаю, буду ли я хорошей матерью, но я точно знаю, чего не должна делать.
Габриель нежно погладил ее живот:
– Хорошая мать начинается с хорошего человека. А ты, Джулианна, лучший человек из всех, кого я знаю. – Он поцеловал ее. – Знаешь, когда я попадаю в этот дом, то всегда вспоминаю, каким он был раньше, при Грейс. Когда он был ихдомом. У нас с тобой может быть такой же. Дом, полный любви и счастья. Ведь на нас излилось столько милосердия… – Габриель замолчал. – Я очень счастлив, что мне есть с кем строить наш дом.
