Сьюзен Филлипс - Блестящая девочка
— Он заряжен?
— Конечно, нет.
— Слушай, если ты понял, что это Алексей, почему тогда…
Он привлек ее к себе еще ближе и губами зарылся в волосы.
— Ты забыла, как я умею осуждать тебя за все, с чем сам не могу справиться?
— А почему ты все же передумал?
— Кисеи скажет тебе, что из-за нее. Она вернулась после медового месяца. Боже, как эта женщина умеет ругаться! Саймон угрожал, что пойдет в газеты и заявит, что я гомик. Майкл меня ударил.
Флер дерзко посмотрела на Джейка, и он поднял руки, сдаваясь.
— Но я не тронул его, видит Бог. — Он снова притянул Флер к себе в объятия. — Даже какой-то кретин по имени Барри Ной наезжал на меня.
— Ты шутишь.
— Бог свидетель. — Он гладил ее по волосам. — Ты хоть имеешь понятие о том, сколько народу тебя любит?
Она снова заплакала. А он продолжал что-то говорить. И ерошить ее волосы.
— Я был в совершенно расстроенных чувствах, когда меня нашла Белинда. Но она знает жизнь, твоя матушка. Она посмотрела на меня своими синими глазами и сказала, что я самая яркая звезда в Голливуде и отталкиваю единственную в мире женщину, которая достаточно хороша для меня. — Он покачал головой — Слушай, Цветик, но никто, ни один из этих лезущих не в свои дела сукиных сынов не имел понятия, где тебя искать. — Он вздрогнул. — До тех пор, пока Дэвид Беннис не позвонил вчера, я думал, что потерял тебя навсегда. Боже мой. Миконос! Да кто, черт побери, едет сейчас на Миконос? Честное слово, если ты когда-нибудь вот так от меня убежишь…
— Это я-то?
Он так сильно прижал ее к груди, что она подумала: ребра сейчас хрустнут.
— Извини, Цветик. Мне очень жаль, детка. Когда та статья появилась, я был вне себя. Как будто проснулся в каком-то ужасном кошмаре и обнаружил, что это реальность, а не сон. Я почувствовал себя так, словно меня изнасиловали. Все пытались меня достать. Содрать шкуру. Добраться до костей. Пресса — это стая стервятников. Только одного человека я мог во всем винить — тебя.
Но пока я обвинял тебя, я так в тебе нуждался, что казалось, умерла часть меня. Тогда-то я совершенно ясно понял я должен сделать все, чтобы тебя вернуть.
Флер вытерла лицо его фланелевой рубашкой.
— Потом пошли письма. Они слетались ко мне со всей страны.
Писали парни, которые были во Вьетнаме и не могли вытравить эту страну из своей души. Они писали про то, что случилось с ними.
Учителя, банкиры, мусорщики. Многие ребята не смогли удержаться на работе. Некоторых по ночам мучают кошмары. Кое-кто уверял меня, что Вьетнам был лучшим куском их жизни. Что они снова пошли бы на это. Ребята рассказывали в письмах о разводах, об удачных браках, о детях. Не все из них гладили меня по головке, некоторые писали, что я «увековечиваю миф о сумасшедшем вьетнамском ветеране». Дерьмо. Мы не были сумасшедшие. Мы были кучкой детей, слишком много увидевших. Но, читая письма, я вдруг понял, что у меня есть нечто, что должна увидеть вся страна. Поэтому я собираюсь снова написать свою книгу. Цветик. Я включу в нее эти письма.
— Ты уверен?
— Я устал от жизни в тени, Цветик. Я хочу выйти на солнце, хоть на время. Но без тебя мне не сделать этого.
Она положила ему руки на плечи и уткнулась лицом в шею.
— Ты хоть понимаешь, как сильно я люблю тебя?
— Можно считать, что пора начать разговор о приобретении многоместного фургона и о браке, в котором оба делают карьеру?
Флер закивала.
— И о детях, Джейк. Я хочу детей. Много, много, иного карандят.
Он криво ухмыльнулся и сунул обе руки под ее ночную рубашку.
— Прямо сейчас хочешь начать?
Не дожидаясь ответа, Джейк принялся целовать ее. Через несколько минут он отодвинулся.
— Цветик, мне не нравится такой поцелуй.
— Извини.
Флер попыталась перестать стучать зубами, но не смогла.
— Просто я замерзла, я вижу, как изо рта идет пар.
Он застонал и откинул одеяло.
— Ну пошли, тебе придется посветить мне фонариком.
Накинув парку поверх ночной рубашки и натянув на ноги шерстяные носки, Флер направилась за Джейком в подвал. Он опустился на колени на бетонный пол, а она светила ему фонариком.
Джейк возился с отопителем. Свободную руку она засунула ему под рубашку и спросила:
— Джейк?
— А?
— А после того как дом нагреется…
— Держи фонарик как следует. Я почти все уже сделал.
— После того как в доме станет тепло, что ты думаешь насчет… Я хочу сказать, не думаешь ли ты, что было бы глупо…
— Все, готово. — Он выпрямился. — Так о чем ты говоришь?
— Что?
— Да ты ведь что-то говорила. Не буду ли я против, если…
Она проглотила слюну.
— Ничего. Я забыла.
— Вот обманщица. — Он обнял ее за талию, приподнял и прижал к себе. — Неужели ты не понимаешь, что именно этого я хочу больше всего на свете? — Он коснулся губами мочки уха Флер, потом губы его пробежались по изгибу шеи. Потом по подбородку, и прямо ей в губы Джейк прошептал. — Но тебе придется снова забрать волосы наверх и закрепить заколками…
Эпилог
Белинда смотрела, как тело молодого человека изогнулось аркой и он нырнул в бирюзовую воду бассейна за ее домом в Бель-Эйр. Это был Дориан Бут. Когда он вышел из бассейна, она послала ему воздушный поцелуй.
— Замечательно, дорогой. Я люблю наблюдать за тобой.
Он улыбнулся в ответ, и она заподозрила, что не слишком искренне. Белинда увидела, как его красные маленькие нейлоновые плавки защемились сзади, и подумала: будет хорошо, если купят его экспериментальную пьесу. Если нет, он почувствует себя совершенно несчастным и ей придется успокаивать его. Но если купят, он скорее всего съедет отсюда. Что ж, тоже ничего страшного. Нетрудно найти другого молодого актера, которому понадобится ее помощь.
Она шире раздвинула ноги, подставляя солнцу внутреннюю поверхность бедер, смазанную маслом для загара, и опустила солнечные очки на глаза. Она устала. Нелегко было заснуть после ночного звонка Джейка. Не каждый день ее дочь рожает мальчиков-близнецов. Они давно узнали о двойне, когда сделали исследование. Никакого сюрприза не было, но все-таки ей нелегко было привыкнуть к мысли, что она теперь бабушка еще двоих внуков. Этот факт смущал Белинду. Флер и Джейк женаты три года, и у них уже трое детей. Самое странное, что они не собирались останавливаться. Ее красивая дочь превратилась в племенную кобылу.
Не в первый раз Белинда призналась себе, что Флер ее в общем-то разочаровала. Конечно, сейчас разочарование было не таким сильным, как тогда, когда они жили врозь. По крайней мере теперь Белинда была уверена, что дочь ее любит. Флер посылала ей продуманные подарки, звонила несколько раз в неделю и больше не сторонилась матери.
