Падение ангела (СИ) - Шэр Лана
— Вот и всё, — повторяет мужчина, делая вдох и глядя в сторону, после чего возвращается взглядом ко мне и, обхватив моё лицо двумя руками, продолжает, — Значит так. Ты можешь сходить с ума столько, сколько захочешь, я препятствовать этому не буду. Твоя голова — самое непонятное место, которое только мне попадалось, а как ты понимаешь, дерьма я насмотрелся всякого.
А вот это было обидно!
— Я скажу это один раз и делай с этой информацией что хочешь. Я никогда не рассматривал тебя как временную игрушку. Никогда. Да, я хотел тебя. Захотел, как только впервые увидел в клубе. И да, я стал одержим тобой как ненормальный больной психопат. Но это не было чем-то временным. Я наделал много глупостей, о которых буду жалеть до конца жизни, ангел. Но за что я не прощу себя — так это за то, что позволю тебе думать будто я воспринимаю тебя просто как временное увлечение. Или как свою собственность. Точнее… я действительно присвоил тебя себе в своей голове и меня чертовски режет каждый раз твоё несогласие с этим, но ты привыкнешь. Потому что по-другому не будет, Алана. Ты моя. В моих мыслях только ты. Хочу я только тебя. Да я, мать твою, живу тобой, как ты этого не понимаешь?
Стою перед Марком как вкопанная и кажется, что даже не моргаю. Неужели я неправильно расценила его чувства ко мне? Или он сам трактует свою одержимость как нечто большее, пустая это с любовью?
Как же с ним всегда трудно.
— Мало? Хочешь услышать что-то поромантичнее? Я люблю тебя, Алана Пирс. Не знаю, имею ли я право говорить эти слова, потому что не уверен, что умею любить, но, чёрт возьми, нет ни одного слова, которое бы описывало мои чувства к тебе! Это не любовь, не одержимость, не болезнь. Я просто без тебя не могу. Не хочу. И не буду. Прости, но придётся смириться. Если не захочешь — тебе придётся от меня избавиться. Потому что если попытаешься сбежать — я буду преследовать тебя до конца жизни.
Его тёмные, практически чёрные глаза, хаотично бегали по моим в попытке понять реакцию, которую вызвали во мне его слова, но я словно замерла, от растерянности лишившись способности ясно мыслить.
— Теперь ты понимаешь?
Киваю, чувствуя себя полной идиоткой. Но я правда не могла вымолвить ни слова. Казалось, я услышала то, что мечтает услышать ни одна сотня тысяч девушек, но это… это было не так воодушевляюще, как хотелось бы.
И дело не в том, что стоящий напротив меня мужчина совсем не походит на среднестатистического принца. Скорее это злодей, павший от чар женщины и сам не верящий в происходящее. И в этом была основная проблема. В царстве тьмы мы жить не сможем.
— Марк, я… я не знаю пока, как реагировать на твои слова чтобы это не выглядело глупо, — решаю, что честное признание сейчас подойдёт лучше всего, — Но… что дальше? Что теперь делать? Ты ведь понимаешь, что так продолжаться до бесконечности просто не может.
— Говоришь как Трина, — усмешка срывается с губ мужчины, — Точно сговорились, чтобы меня довести? Пойдём, — Марк берёт меня за руку, но заметив, что я дрожу (не от холода, а от ужасного волнения), снимает с себя куртку и накидывает мне её на плечи, накрыв их сверху ещё и своей сильной рукой, — Я не хочу быть пустословным и обещать тебе тихую жизнь в небольшом городке, садом на заднем дворе и посещением церкви по воскресеньям. Но я также не могу допустить, чтобы твоя жизнь была под угрозой из-за выбора, который я сделал раньше. Я пока думаю что с этим можно сделать и когда найду ответ — я тебе сообщу. А пока хватит тратить время на разговоры, мы почти пришли.
Во мне крутится миллиард вопросов и того, что я хочу сказать, но одновременно с этим внутри такой раздрай, что собрать мысли в кучу кажется сейчас задачей просто непосильной.
Поэтому я соглашаюсь оставить разговоры на другой раз и просто иду, пытаясь переварить только что произошедшее.
«Я люблю тебя, Алана Пирс. Не знаю, имею ли я право говорить эти слова, потому что не уверен, что умею любить, но, чёрт возьми, нет ни одного слова, которое бы описывал мои чувства к тебе».
Кто бы мог подумать, что такие слова я когда-либо услышу в своей жизни от такого человека, как Марк. Ущипните меня, если это сон. Потому что если это реальность — то я точно сойду с ума.
Через некоторое время мы сошли с тропы и ещё метров тридцать пробирались сквозь непроходимые заросли, то и дело отодвигая размашистые ветви кустов и деревьев.
— Ты что, хочешь меня здесь убить?
— Чёрт, догадалась раньше времени, — потянув меня за собой, мужчина осторожно убрал ветку от моего лица, помогая подняться на небольшой холм, за которым скрывался невероятной красоты пейзаж.
— Ух ты, — выдыхаю, обводя взглядом небольшое озеро, вокруг которого были заросли осеннего леса всевозможных цветов и осенних красок, — Вот это да.
— Нравится? — становясь позади и обнимая меня за плечи, тепло спрашивает Марк, будто мы самая обыкновенная парочка, которая пришла на свидание.
— Восхитительно, — шепчу, завороженная красотой природы.
Вода в озере было такой же тёмной, как глаза Марка, а отражающиеся в ней деревья и пушистые облака создавали ощущение, что это вовсе не озеро, а огромное идеальное зеркало.
Блики солнца создавали вокруг янтарный ореол, придавая картинке что-то волшебное и мистическое.
— Я приходил сюда всего несколько раз. В самые тяжёлые периоды своей жизни я находил покой только здесь. И впервые я пришёл сюда когда счастлив.
От этих слов по коже пробежали мурашки и я едва сдержалась, чтобы не развернуться лицом к мужчине, чтобы увидеть по глазам говорит ли он правду.
Потому что мне очень хотелось ему поверить. Несмотря на сложнейший период в моей жизни, я никогда так сильно не хотела верить человеку, к которому одновременно во мне было бесчисленное количество вопросов.
Потому что слышать сейчас о том, что он чувствует себя счастливым — было как-то… исцеляюще? Обнадёживающе? Эти слова вселяли надежду на то, что между нами всё же возможно что-то, что будет иметь смысл.
Потому что последние слова, сказанные мужчиной на тропинке, оставили в моём сердце след. И, боюсь, я уже не смогу пережить если это всё окажется ложью. Просто не смогу. Сломаюсь.
Марк осторожно помог мне спуститься ближе к воде и подвёл к большой коряге, лежащей на песке. Мы уселись на неё и просидели молча около получаса. Он — с рукой на моей талии, а я положив голову ему на плечо.
И в эти тридцать минут мы были в каком-то своём, существующие только для нас мире. Где нет никого и ничего вокруг. И эти мгновения я запомню навсегда.
Все вопросы и разговоры хотелось отложить, дать себе успокоиться и всё взвесить. А пока просто быть. Хотя бы немного. Вернуть себе возможность жить и думать не только о проблемах и боли, а о том, что я живой человек и мои чувства никуда не делись.
Но говорить о них Марку я пока была не готова.
Мне было важно переварить то, что он сказал и понять для себя готова ли я пойти за ним, довериться, сдаться. Или же моей задачей было охранять своё сердце до последнего, потому что угроза того, что оно разлетится на кусочки всё ещё есть. Но всё это позже.
Дорога до дома прошла в тихом блаженстве, которое не нарушил ни один из нас, будучи погружёнными в собственные мысли. Но когда мы вернулись, Марку доложили о том, что появилась какая-то проблема и ему пришлось срочно уехать.
Он заранее предупредил меня, что может задержаться, но с тех пор прошло два дня. Два дня он не выходил на связь и никто из охраны, оставшейся со мной, тоже не знал где он.
Лукас старался меня успокоить, но что-то внутри подсказывало, что что-то не так. Чертовски не так.
Я рассердилась, что не догадалась убедить Марка поставить на его телефон такое же отслеживающее устройство, какое он влепил в мой, потому что однажды это уже помогло ему отыскать меня. Я даже не злилась когда он рассказал как сумел так быстро обнаружить меня в день похищения. И сейчас бы я могла чувствовать себя более спокойно, если бы могла удостовериться, что он в порядке.
