Рози Томас - Чужие браки
— Ох, Дейзи.
Марсель опустилась на стул и прижала к себе дочь, как будто желая таким образом доказать себе, что хотя бы ее она может спасти от подстерегающих на каждом шагу опасностей.
— Не надо было отпускать вас так далеко в темноте. — Снаружи не доносилось ни звука, кроме шелеста волн. — Скорее бы вернулся отец.
Тоби ждал, присев на камни рядом с лежавшим неподвижно братом. Он дрожал. Скала, на которую пытался забраться Уильям, вовсе не казалась отсюда, снизу, такой уж крутой. Тоби думал, что братишка легко вскарабкается на нее. Волны громко бились о берег. Уильям лежал с закрытыми глазами. Он не упал, а скорее скатился вниз.
В голове Тоби вертелись обрывки фраз, объяснений, слова молитв. Он боялся прикоснуться к Уильяму, боялся всего. На лбу Уильяма было темное пятно, волосы тоже были мокрыми от крови.
«Хоть бы они пришли скорее! Джон ведь быстро бегает! Они уже должны прийти обратно…»
Тоби даже не мог сказать с уверенностью, дышит Уильям или нет. Тишина, нарушаемая лишь рокотом волн, пугала его еще больше.
Что это? Голоса? Тоби поднял глаза. Футах в тридцати-сорока над собой он увидел лица. Наконец-то! Это были его мама, Вики и Джон.
— Сюда, мы здесь! — крикнул Тоби. Теперь, когда помощь приближалась, он окончательно потерял контроль над собой.
Потом, где-то далеко слева, Тоби услышал голос отца.
— Эндрю, — крикнула ему Дженис.
Услышав панику в ее голосе, Тоби перепугался еще больше.
— Помогите! — истошно завопил он. Уильям не двигался.
Марсель и Дейзи сидели в кухне и ждали. На стене висели часы с красными цифрами и тонкими красными стрелками, и Марсель казалось, что каждая секунда, которую они отсчитывали, длится вечно.
Когда скрипнули ворота сада, обе они тут же подскочили к окну. Это были Вики и Джонатан. Джонатан тоже плакал, они с Дейзи побежали друг к другу и обнялись.
— Там Майкл и Эндрю. «Скорая» выехала?
— Да. Я дозвонилась минут десять-двенадцать назад.
— Я позвоню еще. Майкл сказал, что потребуется спасательная команда.
Когда Вики вернулась на кухню, обе женщины беспомощно взглянули друг на друга над головами детей.
— Так что там? — прошептала Марсель.
Вики лишь протестующе мотнула головой, уголки ее рта поползли вниз. Марсель крепко зажмурила глаза, но когда она открыла их вновь, ни яркий свет, ни часы, ни казавшийся враждебным рокот холодильника — ничего не изменилось. Им было страшно. Ужин с барбекю, казалось, был вечность назад, был частью какой-то другой жизни, на которую все они потеряли право.
— С Уильямом все будет в порядке? — всхлипывая, спросила Дейзи.
— Я надеюсь, — сказала Марсель.
— Посмотрите, — Джонатан указывал пальцем на окно. По улице приближались мерцающие синие огни «скорой помощи».
Уильяма подняли на носилках и погрузили в «скорую помощь». Майкл и Дженис тоже сели в машину. Полицейская машина отвезла домой Эндрю и Тоби. Женщины, Дейзи и Джонатан все еще ждали на кухне, пристально вглядываясь в красные стрелки часов.
— Как он?
Эндрю пожал плечами.
— Не знаю. Повредил голову. Я тоже еду в больницу.
— И я хочу с тобой, — попросил Тоби. Плотно сжатые губы и выдвинутый вперед подбородок придавали лицу мальчика мужественный вид, несмотря на бледность и смертельный испуг, отражавшийся на лице.
— Нет, — отрезал Эндрю. — Оставайся здесь с Марсель и Вики.
Эндрю уехал вслед за полицией и спасательной командой, и тем, кто остался сидеть в, кухне, показалось, что тьма и рокот прибоя захватили, завоевали и поработили дом. Как много времени прошло с тех пор, как они тихо сидели в саду, воображая себя его владельцами.
Женщины сделали детям теплое питье и уговорили их лечь в постель: Джонатана — на второй этаж двухъярусной кровати, где спал Уильям, а Дейзи — на двуспальную кровать Эндрю и Дженис. Тоби весь дрожал, и все трос утверждали, что не могут заснуть, но в результате все-таки заснули, забывшись как-то разом, будто бы желая убежать от кошмара действительности. Марсель сидела за кухонным столом, стараясь не прислушиваться к тому, что говорила Вики по телефону Гордону.
Она вспоминала вечеринку по случаю выборов, когда Майклу пришлось сопровождать в больницу Дарси Клегга после сердечного приступа, а она сидела вот так же за столом в кухне Дженис, собираясь с силами, чтобы уехать домой одной. Почему это возвращается к ней вновь и вновь? Майкл и Ханна, грязь и трава на каблуках ее туфель, собственный шок и отчаяние. Теперь, по сравнению с тем, что произошло сегодня вечером, все это ровным счетом ничего не значило.
— Хоть бы только все было хорошо с Уильямом, — шептала она. — Мы все изменимся, мы все станем другими после того, что открылось нам сегодня.
Марсель молитвенно сложила холодные ладони, благодаря Бога за то, что с ее собственными детьми ничего не случилось. А еще она думала о Майкле, как уже давно этого не делала — думала о том, что он врач, и что, когда кто-нибудь попадает в беду, он может не просто охать и ахать вместе с остальными, а действительно оказать помощь. И на смену пустоте, поселившейся внутри в последнее время пришло вдруг новое, абсолютно незнакомое чувство — восхищение мужем.
Вики села напротив Марсель и положила руку на ее сложенные на груди ладони.
— Что мы можем сделать? — спросила ее Марсель.
— Я думаю, только молиться.
Они так и просидели остаток ночи в тишине, прислушиваясь к доносящимся извне звукам наступавшего утра.
С рассветом вернулся Майкл. По его лицу они сразу поняли, что хороших новостей он не привез. Марсель встала и подошла к мужу, чувствуя себя неловко и не зная, как обращаться с ним после той ужасной ночи, которую он провел в больнице.
Безо всяких предисловий Майкл сказал:
— Внутреннее кровоизлияние. Сгусток крови под костями черепа. Нужна операция, чтобы удалить его. Если его состояние не ухудшится, операцию назначат на завтра.
— Он очень плох? — спросила Вики.
— Его шансы — пятьдесят на пятьдесят.
В комнате воцарилась тяжелая, давящая тишина. Никто не смел пошевелиться. Майкл присел к столу, закрыл глаза и стал потирать пальцами переносицу.
— Бедный маленький Уильям, — прошептала Вики.
— А как Эндрю и Дженис?
— Остались ждать в приемном покое. Красные больничные стулья, кофе в пластиковых стаканчиках — сколько раз я видел, как родители сидят и ждут, с надеждой поднимают голову и смотрят тебе в глаза, когда ты появляешься на пороге, как будто ты — сам Господь Бог, а не какой-нибудь заштатный хирург… — его голос задрожал.
