Корина Боманн - Жасминовые сестры
Тхань, улыбаясь, покачала головой:
— Тебя ведь из-за этого не мучили угрызения совести, не так ли? Посмотри на меня! Я стала врачом, как и хотела. И, судя по твоему виду, твои дела идут неплохо. Расскажи мне, чем ты занималась все это время?
Меня снова поразило то, как легко она все воспринимает.
Я рассказала Тхань о своем прибытии в Гамбург, о борделе и бегстве в Берлин. Я рассказала ей, как встретила Лорена и потеряла его, как у меня родилась Мария и как Дидье помогал мне до тех пор, пока мне не пришлось помогать ему. Я рассказала ей о войне и о том, как после войны я стала королевой шляпниц. Когда я закончила свой рассказ, хозяин кафе пригрозил выставить нас, потому что было уже очень поздно и ему хотелось спать.
— Значит, у тебя есть дочь? — спросила Тхань, когда провожала меня в пансионат.
— Да, и внучка. Кстати, Мария меня сопровождает. Если хочешь, я познакомлю тебя с ней.
— Я с большим удовольствием с ней познакомлюсь! — воскликнула Тхань, хотя при этом у нее был несколько задумчивый вид. — Она знает твою историю?
— Честно говоря, я рассказывала ей лишь некоторые отрывки из нее. Ты, конечно, согласишься со мной, что есть вещи, которых лучше не говорить своим детям.
Тхань ни словом не упомянула о своей семье, но я предполагала, что она у нее была.
— У тебя ведь тоже есть дети, не так ли? — поинтересовалась я, когда Тхань вдруг замолчала.
— У меня был сын, — после долгой паузы печально ответила она. — Его убили во время боевых действий недалеко от Ханоя, так же, как и его отца.
Очевидно, в том, что касалось любви, нам обеим не везло.
— Я очень тоскую по ним, — помолчав, добавила Тхань. — У моего сына, к сожалению, не было ни жены, ни детей. Он полностью посвятил себя борьбе. Можно даже сказать, что сейчас я нахожусь в такой же ситуации, в какой была тогда, когда мы с тобой вдвоем бежали ночью по Сайгону. У меня больше нет семьи.
От этого замечания у меня кольнуло в сердце. Я понимала, сколько печали и горечи в нем было.
— Нет, у тебя есть семья, — сказала я, схватив ее за руку. — Разве ты забыла, что одна часть твоей семьи находится здесь, а другая — в Германии? Если хочешь, я с удовольствием заберу тебя с собой.
В глазах Тхань заблестели слезы.
— Это очень мило с твоей стороны. Тем не менее я нужна здесь. И все же хорошо знать, что у меня есть семья.
С этими словами мы бросились друг другу в объятия, словно пожилая любовная пара.
На следующее утро Мария спросила меня, где я была. Я объяснила ей, что встретила старую подругу, с которой вскоре ее познакомлю. Я не хотела раньше времени ничего ей рассказывать. Мы договорились, что Тхань придет к нам в следующее воскресенье. Тогда я расскажу своей дочери, что сказка о «жасминовых сестрах» была на самом деле правдой, а Тхань — ее тетя.
Разумеется, это повлечет за собой определенные последствия. Мария расскажет об этом Елене, а Елена когда-нибудь поведает эту историю своим детям. Но в тот момент я решила, что так будет правильно. Я поняла, как важно знать историю своей семьи. Поскольку я снова нашла Тхань, мне было больше незачем молчать, пусть даже я и понимала, что Мария и Елена будут злиться на меня, потому что я утаила от них бо́льшую часть своей истории.
Однако в воскресенье мы напрасно ожидали Тхань.
На протяжении целого дня и даже вечером она не появилась. Так как я знала, что она человек слова, то начала всерьез беспокоиться.
— Я пойду в клинику, — сказала я, чувствуя, как тревога, словно дикий зверь, начинает грызть мое сердце.
Неужели с Тхань что-то случилось? Или же она просто не могла уйти из клиники? Я должна была это знать!
— Может быть, я пойду с тобой? — спросила Мария, но я отрицательно покачала головой.
— Нет, оставайся здесь. Может, Тхань в больнице. Я просто хочу узнать, в чем дело.
Я быстро шагала по Сайгону мимо людей, которые грелись у костров, и солдат, куривших сигареты на обочине.
У клиники сидели люди, ожидавшие помощи. Я протиснулась между ними, игнорируя недовольные возгласы, которые раздавались мне вслед.
В приемном отделении тоже толпились люди.
Я поняла, что Тхань не смогла прийти, потому что у нее было много работы. Я уже хотела повернуться и уйти, но что-то меня остановило. И вдруг в моей душе появилась уверенность, что все же что-то произошло. Я подошла к одной из медсестер.
— Вы можете сказать мне, где доктор Винь?
— Встаньте, пожалуйста, в очередь, — недовольно ответила та.
— Я пришла не для того, чтобы лечиться, — произнесла я. — Мне сказали, что я должна обратиться к вам, если захочу здесь помогать.
Это была не та медсестра, которая дежурила тут раньше. Казалось, она поверила мне.
— Пройдите туда! — произнесла она и указала на дверь, за которой находилось отделение больницы. — Сейчас дежурит доктор Суан. Он скажет вам, что делать.
Доктор Суан? А что же случилось с Тхань? Я поблагодарила медсестру и вошла в указанную дверь. Здесь в коридорах тоже толпились больные и раненые. Среди них также были солдаты. Молодой мужчина лежал на носилках и жалобно стонал.
— Извините, пожалуйста, где я могу найти доктора Суана? — спросила я у одной из медсестер, которая попалась мне навстречу.
— Он там, дальше по коридору! — ответила та и поспешно удалилась.
Я прошла мимо раненых и больных, уворачиваясь от кроватей, которые передвигали в разные стороны, а также обходя инвалидные коляски, в которых пациенты ожидали, пока их будут лечить. Наконец я увидела человека в белом халате.
— Доктор Суан? — спросила я.
Врач поднял глаза.
— Я могу вам чем-нибудь помочь, bà?
Я удивленно посмотрела на него, услышав такое обращение, но потом вспомнила, что во Вьетнаме женщин почтенного возраста было принято называть «бабушка». Значит, я уже пожилая!
— Я ищу доктора Винь. Мы хотели встретиться и…
Лицо врача помрачнело. Во Вьетнаме было принято вежливо обращаться с пожилыми людьми, и, наверное, сейчас доктор Суан очень вежливо сообщит мне о том, что Тхань должна заниматься своими пациентами.
— У нас был срочный вызов из пригорода. Доктор Винь немедленно выехала туда. Маленький мальчик наступил на мину… К сожалению, это была не единственная мина в том месте. — Врач смотрел в пол с таким видом, будто был лично в этом виноват. — Доктор Винь подорвалась на мине…
— Нет! — Сначала это слово пронеслось у меня в голове, а затем я громко выкрикнула его: — Нет, этого не может быть!
Врач все еще смотрел вниз:
— Мне очень жаль. У нее действительно очень тяжелые ранения, а наши средства, чтобы помочь ей, ограничены.
