Люсинда Эдмондз - Зачарованная
– Саша, о чем ты говоришь?
Он хотел ответить, но в эту минуту в комнату вошла Иветта с ребенком на руках. Она посмотрела на Сашу, и Мадди заметила выражение ужаса на ее лице.
– Здравствуй, Саша, – сказала Иветта. – Посмотри, кого я тебе привезла!
Лицо Саши прояснилось.
– Можно, я подержу ее? – нетерпеливо спросил он. Иветта на минуту замялась.
– Ну, конечно. Посмотри, маленькая, это твой папочка.
Иветта бережно передала ему Наташу.
– Маленькая моя, как я без тебя скучал.
Мадди потянулась за платком и заметила, что глаза Иветты наполнились слезами.
– Вы не будете против, если я немного побуду с ней один?
– Конечно, нет, – сказала Иветта, и женщины вышли из комнаты. В коридоре они расплакались. Иветта спросила:
– У Саши СПИД? Господи, никогда не думала, что это такое печальное зрелище.
– Не бойся, Наташа и Николь здоровы. Давай сядем, я постараюсь тебе все объяснить.
Когда они вернулись в палату, Мадди выглядела значительно спокойнее. Саша держал малышку на руках и тихонько напевал ей что-то. Он поднял глаза и улыбнулся.
– Кажется, она меня помнит. Правда?
– Конечно, помнит, – сказала Иветта, склоняясь к нему и целуя в голову. – Позаботься о себе. Мы скоро увидимся. Сейчас нам нужно в Лондон, у Мадди сегодня спектакль. Но я могу привезти Наташу через пару дней.
Саша кивнул.
– Замечательно.
Он нежно поцеловал девочку.
– Помни, я люблю тебя. Обещайте, что вы позаботитесь о ней ради меня. Обещайте!
– Обещаю, – сказала Иветта. – Мы скоро увидимся.
– Спасибо, что пришли. – Саша повернулся к Мадди. – Прощай, Мадлен. Я знал, что у тебя доброе сердце. Ты заслуживаешь большого счастья.
Мадди почувствовала, как слезы текут у нее по щекам.
– Прощай, Наташа, прощай, моя маленькая, – прошептал Саша.
Он склонился над столом, придвинул к себе лист бумаги и стал дописывать письмо, которое начал перед их приходом.
Глава 91
Антон Шанелль распечатал коричневый конверт и начал читать:
«Уважаемый мистер Шанелль,
Следуя указаниям моего клиента мр. Саши Лобова, посылаю вам письмо, которое он просил отправить после его смерти. Мр. Лобов, как вам известно, умер неделю назад, поэтому я выполняю его последнюю волю.
С искренним уважением, Энтони Браун, адвокат.»
Антон открыл приложенный к письму белый конверт из плотной бумаги и стал читать. Прочитав четыре листа, он тут же начал читать с начала, отказываясь верить собственным глазам. Может быть, Саша потерял рассудок, когда писал это?
Антон посмотрел копии банковских документов, о которых Саша упоминал в письме.
Он понял, что этот человек очень доверял ему. Однако Антон понимал, что поступить по велению своей совести он просто не может. Необходимо во всем серьезно разобраться.
Николь не удивилась, получив от Антона Шанелля записку, в которой он предлагал ей зайти. Она улыбнулась и подумала, что знает, о чем у них пойдет разговор. Дэвид Браэрлей хотел ставить новый балет, и все считали, что именно ей должна достаться главная роль. Это означало, что именно она будет прима-балериной труппы. Как долго она ждала этого момента!
Николь постучала.
– Войдите.
– Привет, Антон! Я… – улыбка Николь погасла, когда она увидела тех, кто находился в кабинете.
– Входи, Николь, садись.
– Привет, мама, – сказала она, а затем удивленно взглянула на Мадлен Винсент. – А она что тут делает?
– Мы хотели бы немного поговорить с тобой, вот и все, – сказал Антон.
– О чем? – она испытывала безотчетную тревогу.
– О письме, которое твой муж написал перед своей смертью.
– Что же он написал?
– Для начала он заявил, что ты несешь ответственность за тот несчастный случай, который произошел с Мадлен, – холодно сказал Антон.
– Что?! – Николь изобразила изумление. – Я?! Саша, должно быть, накачался наркотиками, когда писал такое. Он совершенно не соображал, что делал, – она покачала головой. – Может, он это сделал со зла. Мы не очень ладили.
– Я тоже так думал и предположил то же самое, когда первый раз прочитал это письмо. Однако ваш муж прислал мне копии банковских квитанций. Каждый месяц вы посылали деньги на чей-то счет. Я обратился в банк, и мне сказали, что деньги вы посылали молодому человеку, которого зовут Джим Стюарт. Вам знакомо это имя, Николь?
Ее лицо посерело.
– Я не знаю, о ком вы говорите.
– Посмотрите сюда, – Антон передал ей копии банковских квитанций. – Кому вы посылали переводы?
– Я вам не верю! – воскликнула Николь. – Как вы посмели рыться в моих бумагах! Это преступление!
– Такое же, как и попытка покушения на чью-то жизнь, – отчетливо сказал Антон.
Николь посмотрела на него.
– Я не знаю, о чем вы говорите.
– Я разговаривал с Джимом Стюартом. Он утверждает, что вы заплатили ему некоторую сумму денег, чтобы он устроил небольшую аварию… Он также утверждает, что с тех пор постоянно получает от вас деньги.
– Он лжет! – закричала Николь. – У вас нет доказательств.
– Я думаю, что признания Джима и почтовые переводы, которые вы ему посылали столько времени, убедят полицию.
В глазах Николь был ужас. Она задрожала.
– Вы ведь не позвоните в полицию, правда?
– Я бы это сделал, но ваша мать и Мадлен уговорили меня отказаться от этой затеи.
– Как ты могла, Николь? Я не могу поверить, ведь ты моя дочь!
– Мне придется довести дело до конца, – продолжал Антон. – Ради нашей дружбы с Иветтой, а также из-за нежелания публичной огласки я не буду обращаться в полицию. Но с этой минуты ваш контракт с труппой разорван.
– Отлично. Я найду себе работу, – фыркнула Николь.
– Попытайтесь. Хочу вам сказать, что мое влияние в балетном мире достаточно велико, поэтому с большой долей уверенности могу вам сказать, что в балетных труппах работу вам найти не удастся.
– Но почему, Николь, почему? – глаза Иветты наполнились слезами. – Как ты могла быть такой холодной, такой жестокой. Я думаю, что твое отношение к Саше, когда он умирал, было вызвано страхом, а тут, оказывается, совсем другое.
Николь молча сидела, глядя в пространство.
– И последнее. Перед тем, как мы закончим, – подал голос директор театра, – мы заплатили Мадлен Винсент компенсацию за травму и, естественно, хотим, чтобы вы возместили нам эту сумму.
– Сколько? – глухим голосом спросила Николь.
– Пятьдесят тысяч фунтов, – Антон встал. – Я советую вам заплатить. Прощайте, Николь. Надеюсь, что вы никогда мне не попадетесь на глаза.
