Натали Рамон - Мой маленький каприз
— А видеокамеры? В целях безопасности?
— В целях безопасности было бы лучше, когда бы они были. Но во всех покоях восточного крыла нет ничего подобного. Только по периметру зданий, на лестницах и в коридорах. Нет даже в покоях его высочества.
— Он тоже в этом крыле?!
— Да. Здесь расположены все частные покои. Хозяйские и для личных гостей его высочества. Поэтому внутри минимум людей, чтобы не беспокоили понапрасну возней и болтовней.
— Но тогда, если здесь нет видеонаблюдения, почему вы не можете заходить ко мне без компании горничных?
— Именно поэтому. Мужчина не может быть наедине с женщиной, которая не является его родственницей.
— Но вашего патрона не смущает этот обычай!
— Пожалуйста, еще раз прошу вас, не сравнивайте.
— Не смущал и вас всего пару минут назад, когда мы с вами болтали в коридоре при не работавшей системе слежки!
— Забудьте об этом. Пожалуйста.
— Что-то изменилось? Вам больше не грозит казнь?
По лицу Нурали пробежала тень, и он покачал головой.
— Очень сожалею о том разговоре. Пожалуйста, простите, что забылся и невольно вас смутил. Я был вне себя из-за аварии.
— Это вы простите мою несдержанность. Но я же чувствую, что что-то происходит. Между вами и вашим патроном. Что-то очень нехорошее. И явно не из-за аварии. Из-за меня?
Он кашлянул. Пригладил усы, бороду. Посмотрел в пол.
— Можно, я не буду отвечать? Вечером за ужином с его высочеством сами расспросите. Это проблема моего господина, а я всего лишь, как умею, помогаю ее решать. Но не вините себя. Вы не виноваты, что родились женщиной с такой внешностью.
— Все-таки, Нурали, проблема во мне! Шерше ля фам!
Он вдруг рассмеялся. Я впервые слышала его смех! Причем смех Нурали оказался таким заразительным, что я тоже захохотала. А потом зафыркали и захихикали горничные.
— Ну все, Нурали. Ваша песенка спета! Рассмешили стольких женщин, которые вам все вовсе не родственницы!
— Ошибаетесь, моя госпожа! Далеко не все. Диляра и Ясмин — дочери моего троюродного дяди, Малика — моя племянница, а Эльнара — ее кузина по материнской линии!
— Выходит, одна я здесь чужая затесалась?
— О, это дело поправимое! — Он выразительно развел руками. — У меня много холостых родственников.
— Я подумаю над вашей идеей, Нурали.
Глава 8, в которой почти девять
Зеленый дареный палантин подошел к моему платью настолько, будто сочинивший его дизайнер сознательно рассчитывал на это шитое золотом дополнение, но меня познабливало, и шумело в ушах. Акклиматизация. Эта гадость неизбежно наступала через пару часов, стоило мне перелететь всего лишь на юг Франции, а сегодня самолет перенес меня сразу намного ближе к экватору.
Ровно в девять двери моих покоев раскрылись, и торжественный Нурали торжественно же провозгласил:
— Его королевское высочество эмир Гамид Абдулла бен Ахмад Нияз эль-Кхалифа!
Нурали шагнул в сторону, и я увидела, что двери покоев напротив тоже раскрыты, а в них стоит мой принц и машет мне рукой. И одежды на нем сейчас еще более сказочные и сияющие, чем прежде. Но рукой он машет не торжественно, а прямо-таки по-свойски, потом разводит руки в стороны, как для объятий. И улыбается. И идет ко мне навстречу. И моя первая реакция — побежать и броситься к нему в объятия. Но я не могу пошелохнуться. Потому что, пока стою неподвижно, я еще как-то справляюсь со своим ознобом, с этим шумом в ушах, с темнотой, которая стремительно подбирается ко мне со всех сторон и прокалывает спину…
А он идет ко мне, и так прекрасен, и я так хочу прижаться к нему, так хочу ощутить его… Он уже совсем близко! Я вижу его протянутые ко мне руки с сильными пальцами и гибким запястьем, его взволнованные глаза. Совсем рядом! Я чувствую, как его руки хватают меня под локти, не давая упасть, и вижу каждую мелкую морщинку у его глаз и каждый волосок бровей… Его губы… Они начинают шевелиться, открываются, сейчас он поцелует меня!.. Но он не целует, а что-то говорит — я слышу его голос, только ничего не понимаю из-за шума в ушах. Тогда я резко встряхиваю головой, определенно рискуя, что мой принц растает, как сон.
— С вами все в порядке, мадемуазель ван Вельден? Вы хорошо себя чувствуете?
Нет, он не исчез! Мой принц здесь! Но, чтобы ответить, воздуха не хватает. Я поглубже вдыхаю, и наконец темнота растворяется, напоследок мстительно пронзив мою спину.
— Спасибо… Все хорошо…
Мой принц недоверчиво покачал головой, заглядывая мне в лицо и по-прежнему поддерживая меня своими руками.
— А вот я так не думаю. Может быть, поужинаем вместе в другой раз, а сейчас вы отправитесь в постель? — И приказал, не дожидаясь моего ответа: — Нурали, доктора! Поживее! И горничных, чтобы…
— Нет!!! — закричала я.
От неожиданности мой принц замер с открытым ртом, и я добавила уже более сдержанно:
— Благодарю за заботу, но это всего лишь акклиматизация. Я всегда плохо ее переношу. Еще разница во времени…
— Тем более вам нужен отдых! — Он темпераментно воздел руки. — Нурали! Я не слышу, чтобы ты звонил доктору!
— Пожалуйста, не надо никакого доктора! — взмолилась я. — Просто, просто… — Очень хотелось сказать: «не уходите».
— Что просто, мадемуазель ван Вельден? — Он смотрел на меня так, будто определенно угадал мои мысли.
— Просто, например, аспирин. — Я выдерживала его взгляд, мысленно повторяя: «Просто не уходите, просто не уходите»…
Он поправил концы куфьи, как обычно завораживая меня движениями своих пальцев, улыбнулся и размеренно проговорил, не отрывая взгляда от моих глаз:
— Хо-ро-шо. Нурали, пусть ужин подают в покои моей гостьи, и позаботься о лекарстве для мадемуазель ван Вельден.
— Слушаюсь, мой господин, — откуда-то издалека долетел голос Нурали. — И, прошу прошения, но, может быть, гостье моего господина будет полезна также теплая шаль или шубка?..
Глава 9, в которой меховой плед
Одна его сторона была из шелковистой шоколадной куницы, а другая из нежного рыжевато-палевого бархата.
— Просто удивительно, как все ваши вещи подходят к этому моему платью.
— А оно просто удивительно идет вам, дорогая мадемуазель ван Вельден.
— Спасибо. Но зеленый цвет вообще идет рыжим, кроме того, он считается самым приятным для глаз телезрителя.
— Вот как? Именно поэтому ваши костюмеры одевают вас в зеленое во всех ваших программах?
— Неужели вы видели их все?
— Да. И не один раз.
— Но они же детские! Неужели вам было так интересно?
— Вы считаете, что я пригласил бы вас снимать цикл о моей стране, не познакомившись с вашими работами?
