Евгений Щуров - Взгляд со второго этажа
– Ну шуты! – уже хохотала Ольга.
– Браво! – Борис Павлович был доволен своими утехами. – Если бы столько смеха разносилось в этом скорбном доме в такой день, и я попросил похоронить себя, с волей в завещании, в джинсовом костюме под хард-рок, вряд ли я был так счастлив, как нынче!
– Ты, пап, как скажешь, хоть падай!.. Всё равно спасибо, – я чмокнула его в чисто выбритую, округлившуюся холёную щёчку.
– Ну, Коля, давай в тесном кругу помянем преждевременно усопшего Семёна Арсеньевича, привнёсшего в наш дом неоценимый капитал!
Николай разливал коньяк по рюмкам. Я тоже засуетилась: сбегала на кухню за шоколадом и лимоном. «Может, мяса подрезать?» – подумала я, но быстро отставила эту мысль и накромсала твёрдого сыра. Поднимаясь по лестнице, напустила на себя печаль вдовицы с легкой слезинкой в глазах. «Скоро Ванечка прилетит. Надо будет попросить папиного шофёра его встретить, прямо сейчас!»
Я схватилась за телефон.
– Сыночек, ты где сейчас?
– Мама, не волнуйся, через три-четыре часа буду дома, рейс прямой.
– Папин шофёр тебя встретит, у нас дождливо.
– Дядя Виталий? – уточнил Ванечка.
– Он, сынуля, он – по радио объявят.
– Хорошо, ма, но я не один, с подругой прилечу. Она ярая католичка и не может бросить меня в беде.
– Кто она, Вань? – сердце моё судорожно забилось. Уж не та ли креолка, про которую он рассказывал? Или метиска?
Но было уже не до выяснения отношений, и я поспешила навстречу мужчинам, тем более что папа уже приоткрывал дверь и звал меня в третьем лице:
– Куда же эта козочка запропастилась?
Я поставила поднос на сервировочный столик. Папа уже разлил по рюмкам коньяк.
– Николай. И ты с нами. Давай, за упокой убиенной души Семёна.
Все выпили, не чокаясь, закусили кто чем. Папа вообще не закусывал, а сразу налил вторую рюмку.
– Давайте ещё по одной!
Никто не отказался, лишь я пригубила коньяк и поставила рюмку на поднос. Папа положил в рот кусочек лимона. Зазвонил его телефон.
– Здравствуйте, господин Калиненко!.. Спасибо, Александр Владимирович, спасибо!.. Такое несчастье. Да, Семен Арсеньевич был чрезвычайно талантлив. Да! Послезавтра похороны в 12:00, приезжайте в 11:30. Ну что вы, какая помощь? Друзья-конкуренты, как-никак. Справимся с наследницей. Я вас искренне благодарю за ваше участие! Можете приезжать и завтра в любое время – попрощаться. До встречи!
«Ваня, Ванечка! Когда же ты прилетишь? Как же ты будешь на мёртвого отца смотреть? – не унималась я. – Остались мы с тобой сиротинушки». Слёзки опять предательски потекли из глаз.
Поднялись и все остальные: я – с постели, Николай из кресла. Николай стал собирать посуду со столиков, я ему помогала. Внезапно заболело внизу живота. Месячные, что ли? Рано. Я быстро перечислила в уме своих партнёров, благо долго над этим задумываться было не надо. Опасности беременности не было.
Вновь звонок на папину трубу.
– Здравствуйте, Константин Дмитриевич!.. Благодарю вас… Это такая утрата для всей нашей семьи… Спасибо! Да, буду рад принять вашу дружескую помощь. Да, на Широкореченском хороним… Послезавтра. Завтра сюда привезут попрощаться. Церемония на кладбище в 11:30, и вы непременно приходите, можно и завтра. Семён Арсеньевич всегда оценивал вашу профессиональную хватку, этику и взаимопонимание… во взаимоотношениях разного рода… Спасибо ещё раз. До завтра.
Константин Дмитриевич звонил, поклон всем и соболезнование.
Мы поклонились нашему губернатору. Приятный молодой человек, подумала я и тут же вспомнила о Калиненко: чего дед обрадовался, что я в полиции назвала его имя?
Вопрос остался без ответа, да мне он и не требовался.
Рассевшись по креслам, стали обсуждать текущие дела. Неестественно часто папа спрашивал мнение Николая, который, в общем, приходился нам дальним родственником по маминой линии, но прижился у нас как «прислуга за всё», кроме моей стряпни, стирки и прочих женских дел. Вопрос о постоянной экономке подвисал при папе в воздухе всегда!
– Тебе что, работы по горло? – спрашивал папа. – Огород, птица? Корова? Справляешься – и ладно.
И тут вдруг он же сам предложил завести постоянную экономку! Я взглянула на него даже со страхом: тот же пот по спине, озябли руки, ноги, заболела голова. Будто я только услыхала о гибели Семёна.
– Сейчас, Оля, о тебе. Ты главная наследница. Надо немного вспомнить институт, надо несколько подучиться. Я не намерен втаскивать тебя по самые уши в тонкости производства косметики и парфюмерии, но свежий женский взгляд может многое перевернуть в нашем бизнесе, да и Калиненко станет учтивее и осторожнее. Тем более с твоей внешностью косметикой только и заниматься! – категорично отрезал папа, помедлив. – После девятого дня полетишь на пару недель в Париж. Потому экономка нам и необходима.
Я слушала его излияния как через меховую шапку, соглашалась с ним в одном и противилась в другом. Кто я такая? Какая может быть учёба?
– Мадам, это такая честь! – поддержал папу Николай.
– Переводчица у тебя будет первоклассная, семинары и производство – по четыре часа два раза в день. Ещё и время останется подышать сентябрьским воздухом Булонского леса… Решено! – дед, казалось, решил это давно. – Девять дней Семёну отметим, Иван – в Лондон, ты – в Париж, – повторил он.
Всё-таки быстро я научилась владеть своими эмоциями! А может, это просто мне жалко саму себя? Вот руки-ноги потеют, в груди покалывает – это другое, остеохондроз, нейроциркуляторная дистония или как там их зовут, а это другое, артистизм, да высшего качества!
Я тут же успокоилась. В Париж так в Париж! Решимость во взоре сменила слёзки-колёски. От папы не укрылось моё решительное выражение лица, и он с гордостью на меня поглядел.
– Вот, это моя дочь! Родина прикажет – Ольга сделает. Ну, спать! Машину за внуком отправил, значит, в гостевой остановлюсь, – он медленно стал подниматься с кресла. – Оля… Управляющий – он и есть управляющий, а надзором должна ведать ты, хозяйка! – уже не совсем трезвым голосом говорил папа. – Есть у меня хлопчик на примете. Талантливый менеджер. Пока у Калиненко работает, но между нами договорённость уже есть… Всё, спать! Николай, проводи!
– Спокойной ночи, папа, – пожелала ему я.
– Доброй ночи! – папа вышел из её комнаты, слегка поддерживаемый под руку Николаем.
– Спокойной ночи, мадам, – сказал Николай. – Ванечка приедет – я сообщу.
– Ты думаешь, я усну? – спросила я. – Отдыхай, завтра будет тяжёлый день. Не знаю, как его переживу!
Последние слова я сказала уже с некоторой наигранностью. Честно – думала только о Ванечке и его реакции на происшедшее. Как он увидит мёртвого отца? Я пыталась представить себе его поведение и не могла. Наверно, надо будет держать его за руку? Впрочем, Ваня же приедет со своей подругой, перед ней он не должен «дать слабину».
