Холли Чемберлен - Наше лето
Перед тем как ответить, Клер отпила апельсинового сока.
– Голодающая эфиопская женщина, которой приходится решать, разделить ли последние крохи еды, предназначенные для ее семьи, с умирающим ребенком другой женщины, – это тебе не впечатление производить. Она думает о том, как пережить еще один день кошмарной жизни.
– Может быть, – пробормотала Даниэлла, – но лучше нам поговорить о таких людях, как мы. О цивилизованных, тех, кому не приходится голодать или жить в лагерях для беженцев.
– Людях, предпочитающих носить одежду от Л.Л. Бина, а не от Прада, – вставила я, смакуя свой мартини, – поскольку они хотят, чтобы все знали: они за удобство и комфорт. Ну… или, скажем, семейные ценности. Отдых на Нантакете с милыми светловолосыми детками. Яхта. Томаты. Кукуруза на гриле. Уик-энды в Мэне, в семейном летнем домике. Пирог с ежевикой. Кленовый сироп.
– Я одеваюсь не для того, чтобы произвести на кого-то впечатление, – запротестовала Клер, – а для себя самой. Люблю удобную одежду.
– Но твой ансамбль от Л.Л. Бина – все равно костюм, – усмехнулась Даниэлла. – Униформа.
– Ничего подобного! В жизни не носила форму, если не считать пребывания в отряде герлскаутов.
Даниэлла в очередной раз театрально вздохнула. Похоже, это вошло у нее в привычку.
– Только не говорите мне об униформах! Но так или иначе, я устала от разговоров! И все, что хочу сказать: мужчинам нравятся безобидные женские уловки. Они тешат себя мыслью, что женщины готовы из кожи вон лезть, чтобы произвести на них впечатление.
– Некоторым мужчинам, возможно, – согласилась Клер. Лицемерит? – Но не таким, с которыми мне хотелось бы быть рядом.
Настала моя очередь драматически вздохнуть.
– Господи, как ты скучна, Клер!
БАЦ!
От неожиданности я подпрыгнула. Клер почти швырнула на стол бутылку с апельсиновым соком: оранжевая жидкость, шипя, полилась через край.
– Как ты смеешь говорить обо мне подобные вещи! – закричала она. – Ты ничего обо мне не знаешь! Ничего! И еще несколько недель назад слыхом не слыхала о моем существовании! Какое право ты имеешь судить меня?
Такой реакции я не ожидала.
– Эй, слушай, я не хотела. Просто неудачно пошутила. Думала, ты попросишь меня заткнуться или что-то в этом роде.
Клер опустила голову и судорожно втянула воздух. Даниэлла подняла идеально изогнутую бровь и многозначительно взглянула на меня.
– Забыли, – отозвалась наконец Клер. – Но не думаю, что назвать человека в лицо «скучным» – это так уж смешно. Я такая, какая есть, по многим причинам, и…
– Ладно, – перебила я. – Все ясно.
И тут зазвонил сотовый.
– Это меня! – Клер сунула руку в карман твиловых шорт. – Уин звонит. Алло?
Мы с Даниэллой молча наблюдали, как она выбежала на шаткое крыльцо.
– М-да, – протянула Даниэлла. – В тихом омуте…
ДЖИНСИ
И ЕЕ ОДИНОКОЕ ОДИНОЧЕСТВО
– Доброе утро, засоня, – пропела Даниэлла. – Я как раз собиралась изложить Клер мою систему свиданий. Опрокинь чашечку кофе, я и с тобой поделюсь.
Я нехотя потащилась на кухню и налила кофе из старого кофейника, обнаруженного под раковиной.
– Кто варил? – промямлила я.
Не знаю, как насчет соседок, но лично я вернулась домой очень поздно: напропалую флиртовала с парнем в баре, где был дерьмовый стол для пула. Все шло лучше некуда, пока я не выиграла партию: маленькое чудо, поскольку в пуле я не копенгаген.
Некоторым мужчинам просто не по плечу сильные женщины.
– Слишком жидкий, – продолжала я. – И о какой системе идет речь? Зачем нужна система, чтобы встречаться с мужчинами?
– Ха! Это не для свиданий. Мужчины кругом так и кишат. Нет, это система распознавания неудачников. Чтобы отделить зерно от плевел. Правильно оценить потенциальных мужей.
Я промычала что-то неразборчивое. Надо же!
– Неплохо, – раздумчиво протянула Клер. – Но похоже, для этого нужно немало потрудиться.
– Начни с самого начала, и не придется распутывать клубок с конца.
– С конца? – переспросила Клер.
– Ну да. После свадьбы. Прежде убедись, что он правильно натаскан, и не наживешь себе проблем.
– Мужчины все же не собаки, Даниэлла, – возразила я, садясь за кухонный стол рядом с Клер. – Надеюсь, ты понимаешь, о чем я.
– Разумеется, – самодовольно усмехнулась Даниэлла. – Можешь принять мою систему за основу и приспособить к собственным нуждам.
После чего она продолжила листать скоросшиватель, набитый списками и схемами. К пятой странице мои глаза остекленели, но Клер, как ни странно, еще больше оживилась.
– В раздел «Стиль», – вещала Даниэлла, – я включила «волосы»: природный цвет, текстуру, стрижку, уход. «Одежда»: повседневная, офисная, официальная, – никаких белых носков. Разве что на теннисном корте!
– А в тренажерном зале? – напомнила я.
– Ах да. Ну, это допускается. Главное, чтобы я их не видела. И не стирала. Далее: «Личная гигиена». Одеколон, ногти – длина и чистота, – дыхание и т. д…
– Ты невероятна! – выпалила я, подстегнутая кофеином. – Тебе это известно?
Даниэлла просияла:
– Еще бы! Позволь тебе сказать: метод абсолютно надежен. Теперь смотри: я оцениваю его способность поддерживать отношения. Например, вступал ли он в длительные отношения? Если так, на какой именно срок и почему эти отношения закончились. Был ли женат? И все в таком роде.
– А если он не пожелает исповедаться? – спросила Клер.
– Тогда обо всем его расспрошу. У меня есть на это полное право.
– А у него есть полное право молчать, – запротестовала я.
– Прекрасно. Что ж, тогда он мне не подходит. Полная откровенность крайне важна.
«Свидание – это не судебное заседание», – подумала я, однако вслух сказала только:
– Но…
– Никаких «но», Джинси! Конец главы. Этот тип остался в прошлом. А пока что не хочешь дослушать? Я постоянно совершенствую свою систему.
– Э… нет. Спасибо. Я все поняла, – отказалась я и поднялась, оставив соседок корпеть над скоросшивателем.
Спускаясь с крыльца, чтобы направиться к пляжу, я спросила себя, во что влипла. Мы абсолютно разные люди. Представить невозможно, как мы протянем это лето, без взрывов и катастроф.
Беда в том, что я не очень-то умею заводить друзей, не важно, мужчин или женщин. Сама не знаю почему.
Моим лучшим другом в начальной школе был балбес по имени Марк. Мы представляли собой донельзя странную парочку: толстенький неуклюжий Марк и я, тощая вертушка. Но наша дружба оказалась на удивление крепкой, должно быть, потому, что мы от природы были наделены здоровым цинизмом, о котором другие ребятишки, похоже, понятия не имели.
Летом – мы переходим в седьмой класс – семья Марка перебралась в другое место. Я страдала почти неделю, пока вдруг не сообразила, что начисто забыла фамилию.
