Вера и Марина Воробей - Маэстро, музыку!
– Привет, извини, если помешала… Это ты к передаче готовишься? – спросила Елена Юрьевна.
– Угу, – соврала Люся и принялась тереть глаза.
– Забавная вещица, – наклонила голову набок мама. – Это «Каста»?
– «Каста», – кивнула Люся и неожиданно для самой себя улыбнулась.
Конечно, Елена Юрьевна помнила об их вчерашней размолвке, но, увидев радостную улыбку на лице дочери, сразу же забыла все обиды.
– Пойдем на кухню. – Черепашка вскочила с дивана. – Мам, мне с тобой нужно поговорить… Это для меня очень важно…
– Да объясни ты толком, что случилось? – Елена Юрьевна пристально вглядывалась в лицо дочери.
Они сидели за столом, друг напротив друга. Люся не знала, с чего начать разговор. То ли рассказать вначале о предложении Влади, то ли о своих чувствах к нему…
– В общем, мам… – Она набрала полные легкие воздуха, а затем с шумом выдохнула. – Помнишь, я рассказывала тебе о Влади?
– Я так и знала, что ты чего-то недоговариваешь! – Елена Юрьевна слегка ударила пальцами по столу.
– Ну не перебивай, пожалуйста, – попросила Люся. – Так вот, тогда мы на самом деле не попали на концерт.
– Как это? – Елена Юрьевна испуганно посмотрела на дочь. – А куда же вы попали?
– Мы попали на Чистые пруды. Просто в клубе этом, «Китайский летчик Джао-Да», знаешь такой? Он на «Китай-городе» находится?
Елена Юрьевна рассеянно кивнула. Взгляд ее по-прежнему оставался напряженным.
– Короче, там и звук был плохой, и играть никому не хотелось… – продолжала рассказывать Черепашка. – Ну не в этом дело… Мы с Влади, короче, пошли гулять. Мама, понимаешь, он так похож на меня! – Люся просияла счастливой улыбкой.
– Так… Ну теперь мне все ясно! – Елена Юрьевна всплеснула руками.
– Да ничего не ясно… – Черепашка обиженно отвернулась. – Это еще не все.
– Ну, хорошо, рассказывай дальше, если это еще не все, – вздохнула мама, видимо готовясь услышать что-то из ряда вон выходящее.
– В общем, Влади предложил мне поехать с ним в Ростов, – выпалила Люся и в напряженном ожидании уставилась на маму.
– Да?! – Елена Юрьевна резко встала с табуретки. – С какой это стати, интересно?
– Ну на пару дней всего, мам! – заканючила вдруг Люся. – Жить у его мамы будем… Так что ты не волнуйся… Мамочка, миленькая, хорошенькая, добренькая, отпусти меня, пожалуйста, в Ростов!
– Да ты что, совсем с ума сошла?! – Елена Юрьевна повысила голос. – Никуда ты не поедешь! И речи об этом быть не может!
– Ну это же ненадолго, мамулечка! На два дня всего! – снова начала Черепашка, но мама тут же ее перебила:
– Неизвестно с кем, неизвестно куда! Короче, разговор окончен.
– Ну а как же, если бы я в командировку поехала? – робко возразила Люся.
– Во-первых, люди, с которыми ты ездишь в командировку, – взрослые, во-вторых, я их знаю, в-третьих, тебе оплачивается гостиница, и я точно знаю, где ты, с кем ты и когда приедешь…
– Но ты и сейчас будешь знать, где я, с кем я и когда я приеду… А что касается Влади, то он взрослый…
– Вот именно, взрослый! – Елена Юрьевна невесело усмехнулась. – Даже, я бы сказала, слишком взрослый.
Люся не стала больше уговаривать маму, а молча встала и пошла к себе в комнату. Она упала на постель и тут же неожиданно для самой себя расплакалась. Люся плакала тихо-тихо, сдерживая всхлипы, так, чтобы не услышала мама. Но Елена Юрьевна, конечно, чувствовала, как больно ее дочери. В глубине души она понимала, что сказала все слишком резко и неправильно, грубо. Ей самой было невыносимо больно и плохо. Ругая себя последними словами, она пошла в комнату дочери.
– Люсенька, – присела на краешек кровати мама. – Ну ведь ты же сама понимаешь, что…
– Я все понимаю, – сказала Черепашка дрожащим от слез голосом.
– Ну подумай… Вот стань на мое место… Люсенька… – Елена Юрьевна гладила дочь по голове. – Ну посмотри на меня! – Она старалась заглянуть Люсе в глаза. – Ну и потом, у тебя ведь съемки, школа…
– Я все понимаю, – повторила Черепашка.
Повисла тяжелая пауза. Елена Юрьевна о чем-то напряженно думала, а Люся повернулась на спину и закрыла глаза. По щекам ее катились слезы. Они затекали в уши, щекотали их, но Черепашка лежала с закрытыми глазами, безжизненно вытянув обе руки вдоль туловища. В такой позе она показалась Елене Юрьевне настолько беззащитной и жалкой, что она вдруг неожиданно для самой себя спросила:
– А когда он поедет за билетами?
– Наверное, завтра… – сказала Люся и открыла глаза.
– Только пусть вначале приедет сюда, я хочу поговорить с ним. Хоть телефон его мамы запишу. И еще! Люсь, вещи ты должна взять на любую погоду, чтобы не получилось, как в прошлый раз…
Но Черепашка уже не слушала маму. Она села на кровати, уткнулась носом в плечо Елены Юрьевны и крепко обхватила руками ее шею.
– Пусти, Люська, задушишь! – пыталась высвободиться из объятий дочери Елена Юрьевна.
– Не пущу, – одними губами прошептала Черепашка и еще сильней прижалась к матери.
11
– Владислав, – сказал Влади и зачем-то протянул Елене Юрьевне руку.
Правда, тут же смутившись, он опустил ее прежде, чем Елена Юрьевна успела отреагировать. Даже не пытаясь скрыть своего волнения, Влади с силой дернул вниз молнию на куртке.
– Проходите, пожалуйста… Можете не разуваться, – улыбнулась Елена Юрьевна.
Она тоже сильно волновалась. Да и Черепашка совсем не выглядела спокойной. Она то и дело поправляла свои коротко остриженные волосы, без конца одергивала футболку и почему-то отводила глаза в сторону, стараясь не встречаться с Влади взглядом.
– Давайте чаю выпьем, – предложила Елена Юрьевна, провожая гостя на кухню. – А может, вы есть хотите?
– Нет-нет, спасибо большое, – испуганно замахал руками Влади.
– Люсь, да не стой ты как каменное изваяние! – Елена Юрьевна похлопала Черепашку по плечу. – Давай-ка помоги мне накрыть на стол.
– Я тоже могу… – тихо сказал Влади.
Мать и дочь одновременно обернулись. На лицах обеих читалось недоумение.
– В смысле, я тоже могу помочь чашки расставить… – пояснил Влади и густо покраснел.
– А-а-а… – с облегчением выдохнула мама. – Да нет, спасибо… Вы отдыхайте. Мы сами управимся.
К чаю были поданы баранки, клубничное варенье и конфеты «Ну-ка, отними!». Беседа явно не клеилась. Однако скованность мало-помалу отпустила и гостя, и хозяев. Практически в полной тишине все выпили первую чашку чая.
– Может, добавить? – предложила Елена Юрьевна, поднимая глаза на Влади.
– Спасибо, я сам, – ответил он и взял в руки прозрачный заварной чайник.
Нет, этот молчаливый, но такой естественный и органичный парень определенно нравился Елене Юрьевне. Тревога, терзавшая ее с самого утра, понемногу рассеивалась, хотя одного взгляда на Черепашку было достаточно, чтобы понять: она без памяти влюблена. Об этом говорило все – и то, как Люся тайком, исподлобья поглядывала то на маму, то на Влади, и то, с какой частотой вырывались из ее груди тяжелые, прерывистые вздохи, как, впрочем, и отчаянное усердие, с которым девушка дула на уже давно остывший чай.
