Р.Дж. Льюис - Борден
себя.
— Говори, — потребовал он. — Расскажи мне о ваших отношениях.
— Я не собираюсь делиться с тобой деталями, — отвечая, стараюсь, чтобы голос
звучал ровно. — Тебе не удастся узнать больше. Я уже все тебе рассказала. Рассказала, как
мы встретились, и даже немного больше, но на этом все. Ничего больше.
Он смотрит на меня целую минуту, секунды тянутся тревожно медленно.
— Ты хочешь перейти к делу? — внезапно спросил он. — Хочешь, чтобы я вырезал
твое сердце прямо сейчас, а не чуть позже?
Дрожа как осиновый лист, я уставилась на нож и представляла его вонзающимся в
мою грудь.
— Я не понимаю, зачем ты делаешь это, — в отчаянии выкрикнула я, мои зубы
стучали. — Я хороший человек! Я никому не делала зла. Я ничем не заслужила этого.
— Как долго ты была с ним? — продолжил он, полностью игнорируя мои слова.
— Если он уехал четыре года назад, значит, он был только с тобой? Это правда?
Я просто молча смотрела на него.
— Один год с тобой ничего не значил для него? Не так ли?
— Спустя несколько месяцев после знакомства мы стали видеться каждый день.
— Вы открыто были любовниками? Твое окружение было в курсе?
— Нет, — прошептала я, рассеянно глядя мимо него, перебирая в памяти те
моменты моей жизни, которым не суждено повториться. — Мы встречались тайно. У нас
был свой собственный мир. Маркус был беден, но это не имело значения. Происхождение
тоже не имело значения. Мы оставляли за спиной жизнь с ее проблемами, когда были
вместе.
— Это был просто секс?
— И да, и нет. Это было... все. Иногда я приходила к нему, иногда он ко мне.
— Тебе всегда было хорошо с ним?
Я не заметила его сильного желания выяснить это и уверенно кивнула.
— Да.
Маркус исследовал каждый миллиметр моего тела, всегда сперва даря удовольствие
мне. Сам он сдерживался до конца. Но… даже тогда я чувствовала, что есть какая-то
другая сторона его сексуальности. Я не знала, какая именно, а он никогда не говорил об
этом. Но он сдерживался каждый раз, когда брал меня.
— И никто не знал? — мой убийца давил на меня.
— В конечном счете, узнали. Я стала отдаляться от всех, стала хуже «заметать
следы». После того, как я стала пренебрегать общением с друзьями и родителями, а мои
оценки снизились, люди стали что-то подозревать.
— Так он стал твоим миром.
— Да.
Больше ничего не волновало меня — только ощущать его и те ласки, которые он
дарил моему телу. Я могла быть открытой и рассказывать ему абсолютно все, он никогда
не осудил бы меня так, как другие.
— Кто узнал об этом?
Я вздохнула, переживая те страшные воспоминания.
— Мой отец.
И тогда все изменилось.
***
Маркус высадил меня в шесть утра, зная, что мой отец выходит к завтраку в семь. К
этому моменту мы были вместе уже около года, который ощущался как один день —
ослепительный и захватывающий. В созданном нами мире мы жили и дышали друг для
друга, каждый мой день завершался в его объятиях. Он уравновешивал меня, заставлял
чувствовать себя так, будто я могу изменить его жизнь. Я часто об этом вспоминаю.
По-моему, я была готова бросить учебу и предать ожидания отца. Свое будущее я
видела себя рядом с Маркусом, мы бы оба работали. Это могло быть возможным, не так
ли? Бедность меня не пугала. Меня не волновало ничего, кроме ощущения его полных губ
на моих губах.
— Позвони мне, — сказала я, целуя его. — Не заставляй меня снова ждать, Маркус.
Ты всегда так делаешь.
— Я позвоню тебе вечером, — пообещал он, нежно перебирая пальцами мои
волосы. — Я не заставлю тебя ждать, красавица.
Я подарила ему еще один плавящий сердце поцелуй, прежде чем войти в дом.
Выглядела я дерьмово — зеркало в лифте подтвердило мои подозрения. Моя юбка
измялась, волосы в беспорядке, от макияжа ничего не осталась — тушь, размазанная
вокруг глаз, делала меня похожей на енота. Да уж, у того, кто меня сейчас увидит, не
возникнет никаких сомнений, чем я занималась всю ночь.
Воспоминания заставили мои щеки вспыхнуть. Господи, своим языком он творил
такое… Мое тело заныло, стоило только подумать об этом, но у меня было мало времени.
Мне нужно было быстро принять душ, привести себя в порядок, расчесаться и мысленно
подготовиться к часовому допросу моего отца на тему «почему я не идеальная».
Я открыла дверь и поспешно вошла. Закрыв дверь и повернувшись, я резко
остановилась и подпрыгнула от удивления. Мой отец был здесь. Он стоял в центре моей
комнаты спиной к окну, в которое, скорее всего, видел, как я выходила из машины. Отец
был одет в костюм для гольфа. Конечно, в этот день он и его высокомерные приятели
обычно играли в гольф, но не сегодня. Улыбка сошла с его обычно безупречно
выглядящего лица, стоило ему взглянуть на меня. Он был очень зол. Чертовски зол. Я
вздрогнула, когда он сделал шаг в мою сторону.
— Так вот чем ты занимаешься! — закричал он, останавливаясь напротив и
осматривая меня с головы до ног. — Думаешь, твоя мать будет гордиться, узнав, что ты в
бандитском квартале кувыркаешься в постели с преступником, торгующем наркотой?
О, Боже мой, я чувствовала, что моя жизнь кончена.
Я не знала, как реагировать. Чувства были подобны хаосу. Как он догадался? Никто
не знал про Маркуса, даже мои самые близкие друзья.
— Ты следил за мной, — в ужасе прошептала я.
— Конечно, я следил за тобой, — сердито ответил он. — Ты мой единственный
ребенок, моя маленькая девочка. Неужели ты думаешь, что я буду сидеть сложа руки, в то
время как ты забросила учебу и стала избегать нас? Твоя мать расстроится, Кейт. Ты
поставила меня в ужасное положение. Ты делаешь это специально?
— Нет.
— Ты пытаешься бунтовать? — спросил он с болью в глазах. — Мы на тебя
слишком давим? Я плохой отец?
— Нет, папа, нет.
— Тогда почему?
— Это не имеет отношения к вам.
— Все, что касается тебя, имеет отношение к нам.
Мои глаза наполнились слезами.
— Я не специально. Мне понятен твой гнев, папа…
— Нет, — он резко покачал головой. — Это не злость, а разочарование. Я
действительно думал, что ты не такая, как все, но никогда не ожидал от тебя ничего
подобного. Бросить все ради этого мальчишки, преступника, который сейчас никто и
навсегда останется никем.
— Он хороший, отец. Я не была бы с ним, если бы он не был хорошим человеком…
— Я его проверил, Кейт. Он не является хорошим человеком. Парень не вылезает из
