Дженнифер Крузи - Давай поспорим
– Стадия зрелости – это, кажется, четвертая, да? – спросил Дэвид, демонстрируя интерес к теме.
– Верно. Страстная влюбленность непродолжительна в силу своей обусловленности, а условия меняются. Но если говорить о настоящей любви, то страсть переходит в зрелое чувство, и мозг выбрасывает в кровь эндорфины. Они создают ощущение покоя, гармонии, чувство удовлетворения. – Синтия сделала глубокий вздох. – Приятные ощущения сохраняются, пока предмет любви рядом, но если он отдаляется, мозг перестает вырабатывать гормоны удовольствия, и влюбленный чувствует себя глубоко несчастным.
– А-а, – сообразил Дэвид, – тебе сейчас как раз не хватает эндорфинов.
– Временно, – подчеркнула она, вздернув подбородок. – Кэл вернется. Он обходится сейчас без секса, а это болезненно и усиливает его привязанность ко мне.
– Болезненно, – повторил Дэвид, радуясь всему, что плохо для Кэла.
Синтия кивнула:
– Чтобы перейти от влюбленности к прочной привязанности, Кэлу нужно испытать радость или боль от свидания с Мин. Радость от интересного общения или потрясающего секса. А отрицательные эмоции могут быть разные – ревность, разочарование, страх и другие, и все они усугубляют напряжение. Ощущение боли – причина возникновения многих военных романов, и служебных, кстати, тоже.
– Да, конечно. – Дэвиду вспомнился эпизод из его ранней молодости.
– Но не похоже, чтобы сегодня они на что-то решились. Думаю, он будет скучать. Как хорошо, что твоя Мин – фригидная и нудная особа.
– Я этого не говорил, – возразил Дэвид.
– Значит, мирился с этим, – сказала Синтия. – Страсть живет от полугода до трех лет, и ты не узнаешь, насколько правилен выбор, пока не пройдешь через этот период. Вы расстались через два месяца, страсть не успела перейти в прочную привязанность. – Она пожала плечами. – Это ошибка.
– От полугода до трех лет? – переспросил Дэвид. – А ты оставила Кэла через девять месяцев? Это ошибка.
Синтия положила вилку.
– Нет, не ошибка. Я знаю Кэла, я писала о нем статьи, он действительно успел ко мне привязаться, и я к нему тоже.
Дэвид от изумления перестал жевать.
– Ты писала о своем любовнике?
– Я изменила имя и скрыла, что он мой любовник.
– Но это же неэтично!
– Ничего подобного. – отодвинула тарелку с почти не тронутой едой. – Я писала о том, как мы познакомились. Мне стало известно о нем от моих клиентов. У него уже была сложившаяся репутация.
– Знаю. – В душе Дэвида поднялась ненависть к Кэлу, любимчику женщин. – Совершенно незаслуженная репутация.
– Смеешься? Я изучала его, и он меня просто поразил. – Она скривила губы. – Природа одарила его красотой, а родительская любовь имела обусловленный характер. Его приучили угождать людям, чтобы заслужить их одобрение. И он угождал – в основном женщинам, которые этого просто жаждали. Сама его внешность предполагает притворство, а обаяние привлекает к нему людей. Он являет собой один из самых изящных примеров социальной адаптации, которые мне когда-либо приходилось наблюдать. Мои статьи о нем вызвали широкий резонанс.
Дэвид попытался увидеть Кэла ребенком, старающимся всем понравиться. Он представил стоящего у качелей красивого темноволосого мальчика в смокинге, который с самоуверенной улыбкой разглядывал девочек.
– А ему известно, что ты о нем писала?
– Нет, он этого не знает и не узнает никогда. Работа завершена. У меня контракт на книгу, и я почти закончила ее. – Она хитро улыбнулась. – Я не из тех дурочек, кто просто верит в любовь мужчины, у меня есть клинические доказательства того, что он меня любит. И скоро он вернется ко мне, если только твоя Мин не собьет его с толку.
– Так как же, – Дэвид наклонился ближе к ней, – если мы хотим быть уверенными, что они не достигнут этого… как его… притяжения?.. что нам делать?
Синтия посмотрела на него задумчиво.
– Что делать? Ну, например, можно привлечь друзей и родителей, как говорится, замутить источник. Можем предложить им разные занятия, чтобы отвлечь. Но это было бы не… Пожалуй, нам ничего не надо делать. Кэл меня любит.
– Ну хорошо. – Дэвид отодвинулся и сказал себе: «А ведь я вхож в ее семью».
Синтия улыбнулась:
– Надоело о них говорить. А ты чем занимаешься? – «Наконец добрались и до меня», – подумал он и ответил:
– Разрабатываю программное обеспечение. – Глаза Синтии слегка потускнели.
Выйдя на улицу, Мин глубоко вдохнула воздух летней ночи и почувствовала себя счастливой. Прекрасный ужин сгладил все переживания. Ярость улеглась, унижение было забыто. «Запомни на будущее: вкусная еда – хорошая психологическая поддержка», – сказала она себе.
Появление Кэла нарушило гармонию.
– Где ваша машина? – спросил он.
– Обойдусь без машины, – ответила Мин. – Пройдусь пешком. – Она протянула ему руку. – Как принято говорить, спасибо за чудесный вечер. До свидания.
– Нет-нет, – не согласился он, словно не замечая ее руки. – Куда вам?
– Да поймите же, – рассердилась Мин, – я и сама дойду.
– Одна, ночью? Исключено. Я не так воспитан. Доведу вас до дома, как бы вы ни сопротивлялись. Итак, куда нам?
Мин собралась возразить, но в этом было мало смысла. Ойа уже поняла, что он всегда добивается своего.
– Ну что ж, спасибо. Нам сюда.
Она двинулась по улице, слушая шум ветерка в верхушках деревьев и приглушенные уличные шорохи. Кэл следовал за ней. Звук его шагов гармонично дополнял стук ее каблуков.
– А чем вы занимаетесь? – спросила она.
– Провожу семинары по бизнесу с двумя своими партнерами.
– Вы преподаватель? – удивилась Мин.
– Да. А вы статистик. Я уважаю вашу профессию. Вы работаете за деньги, а я делаю то же самое ради развлечения.
– Что именно?
– Подсчитываю, стоит держать пари или нет. – Он посмотрел на нее сверху вниз. – Вы ведь тоже игрок, только работаете со средствами своей компании – а это миллионы долларов.
– Да, но я не рискую собственными деньгами, – возразила Мин.
– Я тоже, – сказал Кэл.
– Не проигрываете пари? – недоверчиво спросила она.
– Почти никогда.
– Вы прямо дьявол! Потому и работаете независимо? Вы способны предугадать риск?
– Нет, просто я не хочу работать на хозяина. Это лишило бы меня возможности выбора.
– Свернем здесь, – сказала она. – Знаете, я могу…
– Идем дальше, – скомандовал Кэл, и Мин подчинилась.
– А как называется ваша компания?
– «Морриси, Паккард, Капа».
– Паккард и Капа – это, видимо, те двое, которые были с вами в баре? – спросила Мин. – Крупный блондин и Орешек… ну, такой… похожий на жокея.
Кэл усмехнулся:
