Нора Робертс - Цветок греха
И все благодаря тому, что она сделалась сиротой!
На работе в ее престижном рекламном бюро ей был предложен отпуск еще на неделю или даже больше, но она отвергла предложение и появилась в офисе на следующий день после возвращения из Колумбуса. Так, надеялась она, будет легче: работа отвлечет от печальных мыслей, тем более она начала – еще до срочного вызова к матери – нечто такое, что, показалось ей, может стать новым словом в рекламном бизнесе, в дизайне. По крайней мере на какое-то время.
Вообще, с тех пор, как она стала работать здесь, дела ее медленно, но верно шли в гору. Сам главный шеф хорошо уже знал ее имя, ценил работы и неоднократно намекал на повышение в должности.
Если б он только знал, насколько все это стало ей теперь безразлично!
Рабочий стол, карандаши, кисти, разные приспособления. Благоприятная оценка ее последних работ, новых планов. Надежды на повышение. Все это словно бы относилось уже к кому-то другому, кого она когда-то хорошо знала, только не к ней.
Она пристально смотрела на картину, которую довольно давно написала: спящий отец в саду. Сейчас ей не хотелось, чтобы эта вещь висела над ее столом.
– Шаннон? – Женщина, заглянувшая в дверь, была привлекательна, безукоризненно одета. Лили – звали эту помощницу и не слишком близкую подругу Шаннон. – По-моему, тебе нужно прерваться, – предложила она.
– Я и так почти ничего не делаю все эти дни, – призналась Шаннон. – Так что и прерываться ни к чему.
Лили подошла поближе, слегка обняла ее.
– Не напрягайся чересчур, – заботливо сказала она. – Ты имеешь все основания немного передохнуть.
– Хотелось бы все-таки что-то делать, – раздраженно заметила Шаннон. – Может, я просто разучилась.
– У тебя сейчас нелегкое время.
– Знаю.
– Может, отложить сегодняшние встречи?
– Нет уж! – Она решительно поднялась из-за стола, устремила взгляд в окно. За ним был Нью-Йорк, город, который она когда-то мечтала завоевать. – А вот завтрак с Тодом надо отменить вообще.
Лили поджала губы и сделала какую-то пометку у себя в блокноте.
– Не все в порядке в раю? – поинтересовалась она.
– Точнее, я бы сказала, это знакомство некоторым образом изжило себя. – Ответ прозвучал сухо и деловито. – Кроме того, накопилась уйма более важных дел.
– Как скажешь.
– Да, вот так. Я не поблагодарила тебя за работу, которую ты проделала за время моего вынужденного отсутствия. Ты была молодчагой, Лили.
– Я получаю за это деньги, Шаннон.
– Так что у нас на сегодня?
Ее помощница перевернула страницу блокнота.
– Работа с Минко требует согласования. Не все идет гладко с мистером Райтуэем. Шеф считает, ты в состоянии уладить, нужно только придумать какие-то новые ходы. Так он изложил в своей записке.
– Хорошо. Примем этот вызов и начнем с Райтуэя. А Минко пускай немного подождет.
– Договорились. Кстати, Райтуэй хочет, чтоб его реклама оставалась традиционной и при этом была смелой, но не дерзкой, сексуальной, но не слишком вызывающей.
– О, конечно. Мы же волшебники, и я сейчас вытащу магическую палочку из своего портфеля.
– Вот теперь, я вижу, ты стала почти прежней.
Когда Лили ушла, Шаннон с глубоким вздохом откинулась на спинку кресла.
Неплохо все-таки снова оказаться здесь. В этой комнате. За этим столом.
Дождь усердно поливал улицы. Шаннон ехала домой в такси после долгого, почти десятичасового рабочего дня, завершившегося разрывом с Тодом.
Все же она правильно сделала, что сразу вышла на работу. Деловая суета помогает легче переносить утраты. Во всяком случае, на первых порах. Банально, но верно. Как любая истина.
Что у нее теперь осталось, кроме работы? Ни родных, ни близких. Если не считать – она хмуро улыбнулась – новых родственников в далекой Ирландии. А что касается Тода, она совершенно права: это следовало сделать давно. Их ничего не связывало, кроме физического влечения. Но, видно, этого ей недостаточно. Жизнь, в этом она лишний раз только что убедилась, слишком коротка, чтобы тратить ее на никому не нужные связи.
Она расплатилась с водителем и устремилась к подъезду. Перед тем как сесть в лифт, вынула почту из ящика. Поднимаясь к себе на этаж, начала перебирать конверты.
Один из них привлек ее внимание. Ей стало зябко
не по причине сырой погоды. Письмо было из Ирландии.
Она не стала распечатывать его, а положила в самый низ, под остальные конверты, газеты и рекламные объявления. Потом переоделась, налила себе бокал вина и, подсев к столику у окна, выходящего на Мэдисон-авеню, начала просматривать почту.
Письмо из Ирландии оказалось первым у нее в руках. Оно было от Брианны Конкеннан Теин.
«Дорогая Шаннон!
Глубоко сожалею по поводу смерти Вашей матери. Понимаю, никакие слова не могут облегчить Вашего горя. Из писем Вашей матери к моему отцу я поняла, какая это была любящая и необыкновенная женщина, и мне остается только досадовать, что я никогда не имела возможности встретиться с ней, чтобы сказать обо всем самой.
К Вам приходил человек от Рогана, мистер Гоббс. От него я узнала: Вам известно о взаимоотношениях Вашей матери и моего отца. Понимаю, это могло причинить Вам боль, и сожалею об этом. Также могу предположить, что Вы не одобрите мое желание написать Вам. Но я все же решила сделать это. По крайней мере один раз.
Ваш отец, муж Вашей матери, конечно же, любил Вас. И я не имею намерения вмешиваться в Ваши чувства и воспоминания, которые Вам, без сомнения, дороги. Хочу только предложить, если это для Вас возможно, познакомиться с родственниками, которых, хотели Вы того или нет, преподнесла Вам судьба. У моего отца был не слишком легкий характер, но он был хорошим человеком, поверьте мне, и он никогда не забывал о Вашей матери. Ее письма к нему я случайно обнаружила через несколько лет после его смерти, они были любовно перевязаны ленточкой.
Я очень бы хотела поделиться с Вами тем, что знаю об отце, а если Вам этого не нужно, то просто познакомиться и показать Вам Ирландию, страну, где Вас зачала Ваша мать. Извините, что так пишу, но во мне живет искреннее желание видеть Вас в гостях у себя и у моих родных. Может быть, наши приветливые края помогут Вам быстрее справиться с горем.
Вы мне ничем не обязаны, Шаннон, и, конечно, понимаете, что таково и мое положение по отношению к Вам. Но если Вы любили мать так же сильно, как я своего отца, то, возможно, согласитесь со мной, что у нас с Вами есть обязанности по отношению к ним. И, может быть, если мы станем хотя бы друзьями, пускай не сестрами, то этим возвратим частично им обоим то, что они отдали нам.
