Мой дикий (СИ) - Истомина Аня

– Кайфую, рыжуль. – Рэм кладет мне подбородок на плечо и не позволяет выкрутиться.

Вопреки здравому смыслу вместо страха мое тело шарашит мелкой дрожью от нахлынувшего возбуждения. Чувствую, как вся покрываюсь мурашками и вздрагиваю от бури эмоций. Сердце отчаянно бьется в груди, и, кажется, вот-вот выпрыгнет.

16. Алиса

– Да ладно тебе бояться, я же не сделал ничего. – со вздохом отстраняется Рэм, совершенно не так поняв мое состояние. – Я же тебя просто обнял.

– Не стоило, – выдыхаю хрипло, сильнее запахивая халат, и поднимаю полотенце. – Мы с вами не встречаемся. Даже не дружим. Что я вам должна за Злату?

Рэм вздыхает, закатывая глаза, скрещивает руки на груди, но потом вдруг хитро щурится.

– Знаешь, а мне нравится твой деловой подход, – выдает с усмешкой. – Ты мне должна сегодняшний день. Твоя дочь хотела покататься на роликах. Кофе попьем и поедем. Погуляем, сходим в кафе.

– Мне кажется, это перебор, – возражаю, но Рэм затыкает мне рот, просто подняв ладонь вверх.

– Я с тобой не торгуюсь, Алиса. – понижает он голос и в нем тут же проскакивают стальные ноты. – Ты сама попросила назвать цену. Я назвал. Долг платежом красен.

– Я понимаю, – выдыхаю раздраженно. – Но вы мне все наперекор делаете.

– Например? – Рэм приподнимает бровь.

– Я сказала, что не хочу идти у дочки на поводу, а вы ролики притащили, например. Мне, конечно, приятно, но это же баловство…

– Алис, – Рэм вдруг притягивает меня за пояс халата и за плечи прижимает к груди. – Ты серьезно? Ты часто балуешь ребенка?

– Да постоянно, – приглушенно выдыхаю ему в грудь и судорожно вдыхаю аромат его духов. Как же он все-таки пахнет!.. Глаза закатываются сами собой.

– Так же, как себя? – усмехается Рэм и отстраняет меня, обмякшую в его руках. С трудом фокусируюсь на его губах, будто пьяная. – Я ей чужой дядька. Сегодня есть, а завтра нет. Могу волшебником для ребенка хотя бы один день побыть?

– Можете, – зачарованно соглашаюсь.

– Тогда пьем чай и поехали.

Понимаю, что время близится к обеду и Рэму с его комплекцией гладиатора, чай как слону дробина.

– А хотите борща? – предлагаю и прикусываю язык. Ну, какой борщ, Алиса? Нашла, чем удивить. Он привык в ресторанах питаться. Божественно вкусными стейками, например.

– Серьезно? – вдруг смущенно улыбается Рэм. – Давай. Я домашнего борща уже сто лет не ел.

Смотрю на него во все глаза. Он подыгрывает или издевается? Но, нет, вроде на полном серьезе разговаривает.

– А котлеты? – спрашиваю, затаив дыхание. – С пюре.

– Ты решила меня приворожить? – хмурится Рэм, но я вижу в его темном взгляде вспыхнувшие лукавые огоньки. – Я же останусь, допрыгаешься.

Смущенно улыбаюсь, не зная, что ответить на его шутку, и, поправив завязки халата, достаю из холодильника кастрюлю с борщом.

Рэму приходится посторониться, чтобы мне хватило места развернуться.

– Пиздец у вас тут тесно, – выдыхает он, садясь на стул, чтобы занимать меньше места. – Как Злата на кресле помещается?

– Ну, как-то помещается, – пожимаю плечами и наливаю борщ в тарелку, ставлю в микроволновку разогревать. – У некоторых и такого жилья нет.

– Согласен, рыжуль. Но я даже представить боюсь, как ты с ней с пятого этажа гулять ходишь.

Закрываю глаза на несколько секунд, чтобы переждать, пока нос перестанет щипать и волна слабости отхлынет обратно. Каждый вечер, если не дежурю, я спускаю сначала Злату, а потом эту ненавистную тяжелую каракатицу с пятого, а после прогулки поднимаю обратно на пятый этаж. Иногда мне кажется, что мою матку скоро можно будет увидеть невооруженным взглядом из-под юбки.

Я так радуюсь, когда мне попадаются соседи, готовые прийти на помощь. Особенно радуют молодые ребята. Они хоть и шумные и дурные в силу возраста, и иногда мешают тусовками на этаже и громкой музыкой до позднего вечера, но всегда приходят на помощь, когда видят нас со Златой.

– Лисенок… – вдруг чувствую, как мощные руки разворачивают меня к себе. – Ну ты чего? Исправим все.

Низкий голос успокаивающе рокочет над головой. Удивленно смотрю на Рэма, а он снова, как тогда в машине, вытирает мне щеку. Шмыгаю носом, чувствуя в нем влагу. Да что ж такое-то? Я опять при нем ною. Стыдобища!

Меня спасает микроволновка, которая начинает пищать, погрев борщ.

Коротко киваю и отворачиваюсь от мужчины, пробуждающего во мне слабость. Достаю тарелку и ставлю на стол, а Рэм снова садится и наблюдает за мной с интересом. Кладу ему ложку, ставлю сметану. Режу черный хлеб.

– Спасибо, лапуль. – улыбается он, но вдруг встает и сажает меня вместо себя. – А теперь давай-ка поешь, а я себе еще погрею.

Удивленно хлопаю глазами.

– Не думаю, что я устал сильнее тебя, – добавляет Рэм и уходит из кухни.

Слышу, как зовет Злату обедать. Подрываюсь и достаю еще тарелки, наливаю борщ. Ставлю греть.

– Я кому сказал? – рычит Рэм у меня над ухом и вдруг отвешивает тяжелый шлепок по заднице. А я даже подпрыгиваю от неожиданности.

Разворачиваюсь к нему лицом. Мы очень близко. Я чувствую, как дыхание сбивается, потому что ладонь Рэма вдруг скользит по внутренней поверхности моего бедра вверх и замирает в районе промежности.

– Что вы делаете? – пищу шепотом, ерзая и пытаясь отодвинуть его.

– Я… ищу твои яйца, – усмехается он мне в губы и отстраняется, убирая руку.

17. Рэм

Слышу шорох из коридора и отстраняюсь. Не хватало еще, чтобы девчонка увидела, как мы обжимаемся с ее матерью в первый же день знакомства. Но, признаться, хотелось бы продолжить при ближайшей возможности. Алиса, хоть и сопротивляется, но – чувствую – вот-вот сдалась бы под моим напором. И именно в этот момент у меня нет времени на то, чтобы воспользоваться ситуацией.

Каменная стена дала трещину, но пока я буду решать свои проблемы, опытные инженеры с длинными усами из одной рыжей красивой башки, успеют подготовить раствор и замажут все так, будто ничего и не было.

– Садись, – киваю Алисе на стул. Сам достаю тарелки из микроволновки. Морщусь, когда вижу, как Злата преодолевает узкие ловушки в коридоре.

– Нет, ну это вообще пиз… кошмар какой-то. – рычу тихо. – Надо что-то с этим делать.

Алиса молча вздыхает, помогая Злате поудобнее устроиться за столом.

– Я не хочу борщ, – морщит нос девчонка, но берет ложку и, поглядывая на меня, начинает вычерпывать бульон. Усмехаюсь и тоже берусь за ложку.

– Так вот, почему ножки непослушные? Все в хозяйку? – говорю как бы невзначай. Алиса зыркает на меня, но молчит. Злата заинтересованно замирает. – А я хотел вас пригласить на прогулку в парк аттракционов. Но, у Златы не хватит сил, если она не поест как следует.

– Я поем! – воодушевленно вскрикивает девочка и зачерпывает полную ложку борща.

Сдерживаю улыбку и пробую борщ. Глаза закатываются сами собой от удовольствия. Кажется, даже мычу.

Все в этом борще в меру. И густота, и соль, и даже кислинка, которую многие игнорируют.

– Обалдеть! Как у бабки! – улыбаюсь, но вижу, как у Алисы мрачнеет лицо.

Понимаю, что мой комплимент прозвучал немного странно и пытаюсь исправить ситуацию.

– В смысле, у моей бабушки. Я всю жизнь с ней в деревне жил. До армии. Очень вкусный борщ, короче!

– А где были твои мама и папа? Работали? – уточняет Злата заинтересованно.

– Нет. Скурвились.

– Скурвились – это что значит? – не унимается девчонка.

– Это… стали плохо себя вести значит. Отец из тюрьмы не вылезал, а мать… как бы объяснить-то тебе?.. короче, бросила меня на бабушку и перестала дома появляться.

Вижу, как лицо Алисы снова мрачнеет. Не понимаю, ей не нравится то, что я о себе ребенку рассказываю или что рассказываю конкретно это?..

– Нда, не повезло тебе с родителями. – заключает Злата. – Папа – вообще бандит.