Порочные сверхурочные (СИ) - Кей Саша

И я никак этому не препятствую.

Как ничего не предпринимаю и тогда, когда бессовестные пальцы добираются до тоненьких трусиков и стаскивают красные влажные кружева вниз.

Я послушно переступаю ногами, расставаясь с ними, а Дима поднимается и вешает их на вешалку рядом с сумочкой. Что он там говорил? Они мне будут не нужны?

Показательно, блин.

Соколов снова берет меня за руку и тянет вглубь квартиры.

— Корниенко, — говорит он серьезно, — я очень ценю ответственный подход и самоотдачу. Обещаю, что со своей стороны сделаю все, чтобы сверхурочные стали тебе в радость.

Глава пятнадцатая

Вообще я жду, что Дима как набросится на меня, как возьмет в оборот.

Трусики-то поверженным знаменем позорно болтаются на вешалке в прихожей как символ женской капитуляции.

Но Соколов только поедает меня взглядом, заставляя смущаться и волноваться еще больше. Похоже, ему нравится мое стеснение.

А меня оно почему-то заставляет возбуждаться еще больше.

Если это план по прогреву бухгалтера-стажера, то он успешно работает.

Я от чувств не знаю, куда глаза деть. Пытаюсь рассмотреть обстановку, но взгляд все время возвращается к непростительным мускулам. Это грех — иметь такое тело… Хорошо, что в офисе босс носит костюмы, а то девки бы на него бросались. Хотя… кто знает, может, и бросаются…

С подозрением смотрю на Соколова и прихожу к выводу, что он — эталонный кобель. Интересно, скольким девчонкам в компании Мистер Дима «расширил кругозор»?

Мой собственный до сих пор немного тянет изнутри…

Чтобы не выдать внезапную неуместную ревность, все-таки оглядываюсь по сторонам.

Разрушая мои иллюзии, Дима приводит меня не в спальню, а на кухню. Интерьер ожидаемо мужской. В стиле лофт, но уютный. Не так много индустриальности, чтобы превратить кухню в подобие цеха, но достаточно воздуха и строгих материалов, чтобы почувствовать дух городского мужчины — одинокого волка.

— Чего-нибудь хочешь? — Соколов усаживает меня на высокий хромированный табурет и пропадает в холодильнике.

— Пить.

И сбежать.

Дима обеспечивает меня минеральной водой без газа и принимается творить коктейль.

«Маргариту» я опознаю сразу. А босс не мелочится. Это серьезная заявка на «споить дивчину».

С другой стороны, уже почти семь. Время вполне адекватное для принятия алкоголя.

Только немного настораживает, когда себе ДК наливает обычного яблочного сока.

— А ты?

Соколов только загадочно улыбается и пододвигает ко мне блюдо с ягодами.

— И давно ты развратничаешь? — спрашивает он вдруг.

Захлебнувшись от неожиданности, я закашливаюсь от такого вопроса в лоб, не сразу поняв, что Дима не про наши похождения в лифте, а про мою писанину.

— Я имею в виду, почему именно эротические книги, — смотрит на меня с искренним интересом.

Ерзаю на табурете, не зная, как ответить.

— Почему бы и не эротические, — съезжаю я с темы, потому что ответ «тоскую об оргазме» кажется мне не очень хорошим.

Но Соколов достает телефон и зачитывает:

— Я мечтала о его органе, представляла, как он поставит меня на колени и…

Я подскакиваю, как ужаленная!

Этот мерзавец сфоткал текст!

Я бросаюсь к нему, чтобы отобрать телефон, но Дима, смеясь, лишь поднимает руку повыше и продолжает:

— Киска изнывала от желания принять в себя крепкий член, мне хотя бы взять его в рот…

— Ты! А ну перестань! — сопя, я беснуюсь вокруг Соколова.

— Как же я могу перестать? — хитро смотрит на меня Дима. — Я ведь должен следовать программе. На мне ответственность. Я обязан не посрамить честь мужского рода.

«Маргарита» ударяет в голову.

Я надуваюсь.

— Смешно тебе? Сам-то ты не писатель? Думаешь легко? — немного сумбурно возмущаюсь я, вспоминая свое фиаско с позой.

— Давай попробуем, — неожиданно предлагает Соколов, притягивая меня к себе за талию.

Прищуриваюсь на него.

— Да, давай. А я дам обратную связь. Развелось вас критиков. Как в том анекдоте: «Ишь, говна какая»!

Состряпав серьезное лицо, ДК начинает:

— С тех пор, как я увидел ее охренительную задницу, все, о чем я могу думать, это как впиться пальцами в мягкую плоть, оставляя красные следы, и засадить свой стояк в ее мокрую киску. Драть ее, вгоняя член по самые яйца, шлепая ими по скользким от смазки набрякшим половым губам…

— СТОП!!! — прерываю я эти похабные фантазии. У меня лицо горит, и уши красные, потому что пока Дима декламирует этот разврат, его взгляд гуляет по моему телу, а руки, каким-то образом добравшиеся до моей пятой точки, тискают ягодицы.

А «Маргарита» меж тем делает свое дело.

Да и с воображением хорошо не только у босса.

— Что не так? — отпивая сок из запотевшего стакана, приподнимает бровь Соколов.

— А где романтика?

— По-моему это самые романтичные чувства…

— Чего? — изумляюсь я.

— Сейчас докажу, — и тянет мое платье с плеч вниз.

Вырез-лодочка трикотажного платья достаточно эластичный, чтобы послушно сползти вниз, позволяя моим маленьким грудкам буквально выпрыгнуть на свободу.

Времени на протесты мне не оставляют.

Я даже моргнуть не успеваю, как сосок оказывается в плену горячего рта. Посасывая мгновенно напрягшуюся горошину, Дима подцепляет из вазочки кусочек льда, приготовленного для моей «Маргариты», и ведет им мне по другой груди.

От соска к соску будто протягивается электрический провод. Они словно разнозаряженные клеммы. Выгибаюсь навстречу губам, забыв о сопротивлении.

Слизывая воду таящего льда, Соколов бормочет:

— Сладкая девочка с тугой нежной щелкой. Тебя надо трахать и трахать. Все твои фантазии по сравнению с моими — детский лепет. Ты не представляешь, какие картины с твоим участием крутятся в моей голове…

Одна ладонь накрывает и ощутимо сжимает грудь, а другая стискивает попку, пробуждая во мне томление.

— А сейчас я хочу увидеть твои губы на моем члене. Порадуй своего босса, детка.

Вот когда он со мной так разговаривает, я прям готова по-щенячьи завилять хвостом.

И пофиг, что конкретно он озвучивает, я на интонации реагирую.

Кажется, Соколов просек эту фишку и вовсю ею пользуется.

Вот опять, я не понимаю, как это происходит, но Дима уже сидит в низком кресле у окна, а я, подчиняясь его руке опускаюсь, на колени между его широко разведенных ног.

В себя меня приводит лязг пряжки ремня.

У меня в груди все замирает.

Он хочет, чтобы я…

Ну если уж быть правдивой, то Дима заслужил немного ласки. Да и вообще, надо же опробовать то, про что пишу…

Мысли скачут в голове, я уговариваю себя согласиться на новый опыт, но все равно стесняюсь показаться неумехой.

Дурь, конечно, но бли-и-ин…

Я ж там понаписала про горловой и про пурпурную дымку, а сама толще соломинки в рот ничего не брала. Бывший пытался присунуть мне свой стручок, но на свою беду показал его мне до того, как он приобрел… э… мощь и хоть какую-то твердость.

Еще и обиделся потом. Сидел в туалете и отказывался выходить.

Это-то и стало финалом наших отношений.

«Маша, ты не способна на серьезную и глубокую связь!» — заявил он мне.

Ой. Тоже мне. Глубокую! Ха.

Бывший себе явно льстил.

Вот я и отрываюсь в прозе, расписывая члены-дубины по двадцать сантиметров, хоть и слабо себе представляю, как это должно вмещаться в среднестатистическую женщину. Сегодня-то я узнала о том, как воистину пронзительны могут быть отношения. Прям дышать было сложно.

В общем, кроме страха показать свою неопытность я еще и боюсь захихикать в неподходящий момент.

Наивная.

Увидев мясистый толстый член, упруго выскочивший из белья, я понимаю, что Машуне сегодня будет не до смеха.

Глава шестнадцатая

Если и не двадцать, то сантиметров эдак семнадцать-восемнадцать. Так что я немного выгадала. На соломинку тоже не похоже…