Лиза Клейпас - Кареглазая моя
Следующее, что я помню, – мы уже в воде, а вокруг огонь и плавают обломки.
– Господи, что вызвало взрыв?
– Мы уверены, что отказал трюмный вентилятор и около двигателя скопились газы.
– Ужасно, – посочувствовала я. – Соболезную.
– Угу. Эта дорада была метра полтора, не меньше.
Джо замолчал и переместил взгляд на мой улыбающийся рот.
– Какие травмы… – я оборвала себя. – Неважно, это не мое дело.
– «Взрывное легкое» – так это называется. Когда ударной волной при взрыве травмируется
грудная клетка и легкие. Какое-то время я не мог даже надуть шарик для вечеринки.
– Сейчас вы на вид совершенно здоровы, – заметила я.
– На все сто. – В глазах его зажегся лукавый огонек, когда Джо увидел мою реакцию. –
Теперь, когда вы прониклись сочувствием… потанцуйте со мной.
Я отрицательно покачала головой.
– Я не настолько вам сочувствую. – И с извиняющейся улыбкой пояснила: – Я никогда не
танцую на вечеринках, которые организовываю. Это как официантке самой присаживаться
за стол, когда она должна обслуживать клиентов.
– Я перенес две операции из-за внутреннего кровотечения, пока лежал в больнице, –
серьезно уточнил Джо. – И почти неделю не мог ни говорить, ни есть из-за трубки. – Он с
надеждой взглянул на меня: – Теперь-то вы достаточно сочувствуете, чтобы потанцевать
со мной?
Я снова помотала головой.
– Ладно, – продолжил Джо. – Несчастный случай произошел в мой день рождения.
– Нет.
– Да.
Я вознесла взгляд к небу.
– Как печально. Как… – Я помешкала, борясь со своими инстинктами, и неожиданно для
себя сдалась: – Ладно. Один танец.
– Я знал, что день рождения сработает, – удовлетворенно заявил Джо.
– Быстрый танец. И в уголочке, где увидит меньше всего народу.
Джо взял теплой ладонью мою руку. И повел мимо сверкающей рощицы деревьев и пальм
в горшках в затемненный угол позади оркестра. В воздухе плыла коварная джазовая
версия «Им у меня не отнять». В голосе певицы звучали трогательные хрипло-сладкие
ноты, словно похрустывали леденцовые крошки.
Джо повернул меня к себе лицом и жестом, выдающим опыт, обнял за талию. Так, мне
предстоял настоящий танец, а не топтание на месте. Я неуверенно положила руку на плечо
Джо. Он мягко притянул меня, недвусмысленно дав понять, кто будет вести в танце. А
когда поднял мою руку, чтобы я сделала пируэт, я так легко подчинилась, что мы ничуть не
запнулись. Раздался низкий смех Джо, в котором проскальзывало удовольствие от
неожиданного открытия, что ему досталась умелая партнерша.
– В чем еще вы хороши? – спросил он, близко наклонившись к моему уху. – Помимо
танцев и планирования свадеб.
– Только в этом. – Через секунду я сдалась: – Могу делать из воздушных шариков
животных. И свистеть в два пальца.
Я почувствовала у уха, как губы Джо изогнулись в улыбке.
Очки у меня сползли на кончик носа, и я ненадолго отстранилась, чтобы их поправить. И
мысленно сделала зарубку на память приладить заушники, как только вернемся в
Хьюстон.
– А что насчет вас? – спросила я. – У вас есть скрытые таланты?
– Я могу подсечь противника в баскетболе. И знаю весь натовский фонетический алфавит.
– Вы имеете в виду «Альфа, Браво, Виктор»?
– Точно.
– И вам удалось запомнить?
– Честное скаутское.
– Скажите мое имя, – приказала я, устраивая тест.
– Эхо, Йот, Виктор, Елена, Ромео, Индия.
Джо снова закрутил меня.
Казалось, воздух превратился в шампанское – каждый вдох вызывал беспечное
головокружение.
Очки снова сползли, и я начала их поправлять.
– Эйвери, – ласково сказал Джо, – дайте я их подержу пока. Положу себе в карман.
– Я тогда не разгляжу, куда нам ступать.
– Зато я разгляжу.
Он осторожно снял мои очки, сложил и засунул в нагрудный карман смокинга. Комната
расплылась в неясные пятна света и теней. Я не понимала саму себя, не могла взять в толк, почему так легко сдалась на милость Джо Тревиса. Стояла тут слепая и уязвимая, а сердце
трепетало, как крылышки колибри.
Джо заключает меня в объятия. Он держит меня как прежде, только теперь мы ближе,
наши па интимно замедляются. На этот раз он больше не следует за ритмом оркестра,
только медленному расслабленному темпу.
А я вдыхаю его запах, пропитанный солнцем и солью, смущаюсь от сильного желания
прижаться губами к шее Джо и попробовать его на вкус.
– У вас близорукость, – расслышала я вопросительные ноты в его голосе.
Я кивнула.
– Вы – единственное, что я сейчас вижу.
Он посмотрел на меня сверху, наши носы почти соприкасались.
– Хорошо.
Такое шершаво-нежное слово, словно лизнул кошачий язычок.
Дыхание перехватило. Я намеренно отвернула лицо. Нужно разорвать чары, или натворю
что-нибудь такое, о чем потом пожалею.
– Приготовьтесь, – услышала я голос Джо. – Сейчас наклон.
Я схватилась за него.
– Только не уроните.
– Да не собираюсь я вас ронять, – весело заверил он.
Я застыла, почувствовав, как его рука скользнула по спине.
– Я серьезно, Джо…
– Доверьтесь мне.
– Не думаю…
– Вот так.
Он наклонил меня назад, поддерживая. Голова моя откинулась, и перед глазами, куда ни
глянь, замерцали лампочки-светлячки, вплетенные в ветви деревьев. Я ахнула, когда Джо с
изумительной легкостью вернул меня в прежнее положение.
– Ох! Да вы силач.
– С силой это не имеет ничего общего. Просто нужно знать, как это делается.
Джо прижал меня ближе, чем прежде. Теперь мы тесно соприкасались грудью. Этот
момент словно зарядился чем-то мне прежде неведомым, словно мягким электрическим
жаром. Я притихла, не в силах издать ни звука, даже под угрозой жизни. Закрыла глаза.
Всеми чувствами вбирала Джо: близость твердого тела, дыхание, что ласкало местечко
рядом с ухом.
Чересчур скоро песня закончилась горько-сладким живописным аккордом. Джо крепче
стиснул меня.
– Еще нет, – пробормотал он. – Еще раз.
– Не стоит.
– Нет, стоит.
И не отпустил меня.
Началась другая песня, нежно зазвучала мелодия. “Как прекрасен этот мир” – ключевая
музыкальная тема свадьбы. Я слышала ее тысячу раз, во всех вообразимых ситуациях. Но
иногда старая песня пронзает сердце, словно слышишь ее в первый раз.
