Моррис Ренек - Сиам Майами
— Если поторопимся, — уточнил Твид.
— Несмотря на ее уныние?
— Именно из-за этого нам и придется так поступить. Мы не собираемся рисковать своим будущим. — Твида уже беспокоили результаты кампании.
— Глядите, — сказал Стюарт, указывая на окно, — она снова бросила оркестр.
От волнения голос Твида обрел безапелляционность:
— Мы должны найти способ ее обуздать.
Зигги встал.
— Я разберусь, в чем там дело.
— В ваше отсутствие мы решим второстепенные правовые вопросы.
Напутствие Твида еще не успело отзвучать, а Зигги уже семенил по скрипучему дощатому проходу. Сиам отошла от музыкантов в дальний угол зала. Там она мирно отдыхала, держась за спинку стального раскладного кресла. Зигги начал с дирижера:
— Что-то не так, Нунци?
Нунци был одним из большого числа даровитых, умных музыкантов, прибившихся к делу сразу после второй мировой войны и заработавших хорошую репутацию, но мало денег.
— Ты осуждаешь меня за эту заварушку, приятель?
Зигги знал, что заварушкой эта публика именует трагедию, и отрицательно покачал головой.
— Певичка у тебя что надо. Но она в дерьме. Вы ее заездили. — Он сочувственно опустил плечи. — Неужели ни один из вас, балбесов, этого не видит? У вас что, жевательная резинка вместо глаз? — Нунци призвал в свидетели альт-саксофониста: — Скажи, Скунжил, как, по-твоему, Сиам?
Скунжил закрыл глаза и с улыбкой покачал головой.
— Неотразима! Но измотана. Скоро у нее начнет обваливаться штукатурка в глотке.
— Спасибо, что просветили.
Зигги направился к Сиам, сам недоумевая, почему он начал с музыкантов. Рядом с Сиам он испытывал сильное замешательство. Она напустила на себя недоступный вид, изображая полную независимость и нежелание общаться. При его приближении на ее лице не отразилось никаких чувств. Чтобы добиться ее внимания, Зигги был вынужден с ходу взять быка за рога:
— Они говорят, что мы так обваляли тебя в дерьме, что теперь ты собираешься поделиться капелькой с нами.
Ее глаза загорелись, и она ответила с таким оживлением, словно готова была воспарить:
— Ты это признаешь?
— Они говорят, что ты начнешь свою карьеру с перерезания наших глоток.
— Я бы с удовольствием!
— Как бы ты ни гневалась, о нас не стоит мараться. Мы всего лишь паразиты, а ты — сеятель добра.
Сиам приняла сие покаяние с иронической усмешкой.
— Ты, должно быть, считаешь меня очень сильной женщиной, раз ждешь от меня милости к врагам.
Он пошатнулся и покачал от неуверенности головой. Его улыбка свидетельствовала, что она застигла его врасплох.
— Твои враги не стоят твоего мизинца. Ты знаешь, что можешь поступать так, как захочешь.
— Негодяи, вы так осложнили мою жизнь! Наилучшим способом расквитаться была бы месть.
Он терпеть не мог, когда красивые женщины отказывали ему в праве заглянуть им в душу, как только что поступила Сиам. Однако в данный момент существовала проблема поважнее этой. Признание факта, что Сиам готова пожертвовать карьерой ради мести, родило в нем ощущение собственной беспомощности. Раньше он не находил в ее характере даже намека на способность мстить и теперь ужасался, что они сумели довести ее до такого состояния. У него оставался один-единственный выход, чтобы возродиться из пепла, — быть с ней рядом. Тогда он, возможно, сумеет доказать, что он вовсе не размазня, что на его счету есть достойные поступки, что в решающий час ему можно довериться. Что он — не только бездушный механизм, за который она сейчас его принимает.
Он пошел по этому пути и сделал еще один неверный, еще более проигрышный ход. Им он привлек внимание Сиам, но одновременно усугубил свою сердечную боль.
— А ты бы поверила, — в этих словах содержался отчаянный призыв поверить, — что я раньше писал стихи? Даже тогда, когда приходилось содержать семью? Как-то весенним днем я увидел на скамейке пожилых людей. Как рано мы объявляем людей бесполезными, раз они не могут больше производить болты с гайками или придумывать разные надувательства! Мне захотелось написать на эту тему стихотворение. Но я не написал его, потому что на это потребовалось бы время, которое можно было с большей пользой посвятить скучному зарабатыванию денег. Стихотворение выбило бы меня из колеи. Я не написал его и сам превратился в своего героя, сродни тем старикам на скамейке. Я — преуспевающий менеджер, но моя жизнь завершена — разве такое возможно? Пойми, я толкую о настоящей жизни.
Он понял, что невольно зашел слишком далеко в саморазоблачении. Пойди он сейчас на попятный — и появится лишнее доказательство, что он всего лишь размазня.
— В тот самый момент, когда я признал собственный упадок духа, мне следовало написать стихотворение. Написать о том, как я оказался на скамейке, потому что отсутствие веры в самого себя не позволило мне вести осмысленное существование. Десять миллионов провалов — и те не должны были воспрепятствовать появлению этого стихотворения. Поэзия — это свобода.
Сиам зашагала прочь от него, он заторопился за ней.
— Я вышел, — кротко промолвил он, — чтобы узнать, что здесь происходит.
— Ты знаешь, что происходит. Я начинаю жить своим умом.
Он попытался перехватить ее взгляд, но она шмыгнула в чулан, заваленный старыми покрышками. Там принялась тереть уголки рта, вызывая улыбку. Улыбка получилась принужденной.
— Почему столь банальное происшествие повергло меня в такую бездну?
— Отойди от бездны.
— Не могу. Я чувствую себя голой и грязной.
— Пройдет месяц, год, два года, пять лет — и все встанет на свои места.
— А сейчас? Я живу сейчас.
— Сейчас просто не думай об этом. Лучше пой.
— Я думаю не об этом. — Ей было трудно освоиться с происходящим. — У меня не выходят из головы мои родители. Впервые с тех пор, как я перестала быть ребенком, я горжусь моей матерью. Представь себе, она не вывесила в окне золотую звезду, полученную за моего погибшего брата, потому что его гибель касалась только ее! Она сохранила в чистоте свою душу. А я в свою наплевала.
— Хватит копаться в своей жизни. Этим ты только накличешь беду. Они там, — он махнул рукой в сторону будки, — готовы упечь тебя в санаторий. Веди себя нормально, выбрось из головы серьезные мысли. Думай о телепрограмме, которую тебе хочется посмотреть на этой неделе. Думай о товарах, которые ты можешь приобрести со скидкой в своем любимом магазине. В какой торговый центр тебе бы хотелось отправиться за покупками? Ради Бога, забей голову чепухой и успокойся. Продержись на плаву до концерта. Выступи на нем, а после ты будешь принадлежать только себе.
