Джулия Грегсон - Жасминовые ночи
В пустом вестибюле ночной портье читал вечернюю газету.
– Где он? – спросила она, еле переведя дыхание. – Доминик Бенсон. Он остановился тут.
Мужчина удивленно глядел на нее. Богиня в серебристом платье и грязных туфлях? Потом он узнал ее.
– Мадам, мадам? – У него загорелись глаза. – Вы очень хорошо пели. Напишите ваше имя, мерси. – Он сунул ей листок бумаги. – Специально для меня.
Она торопливо нацарапала свое имя.
– Помогите мне, – попросила она. – Пожалуйста. Помогите. Я ищу одного человека.
– Кого? – Он озадаченно нахмурился.
– Доминика Бенсона. Он ваш постоялец.
Портье выдвинул ящик стола, вытащил пыльный гроссбух и мучительно долго искал страницу и день.
– Нет, мадам, – с сожалением сообщил он, качая головой, – его у нас нет. Уже нет. Сегодня ночью… – Он изобразил, что несет тяжелые чемоданы. – Он уехал в Каир.
– Когда, когда? – Она схватила его за руку и показала на часы. – Когда поезд?
Он пожал плечами.
– Один час. – Снова пожал плечами. – Может, два часа. Поезд специально для тех, кто был на концерте. Мне очень жаль.
Главный железнодорожный вокзал Александрии, Миср, находился примерно в миле от отеля. Она взяла такси, выскочила из него, когда они застряли в пробке, и побежала к вокзалу, не обращая внимания на мусор, конский навоз, выбоины и камни.
У вокзала стояли лошади, запряженные в экипажи, и ели зерно из мешков, надетых им на голову; это придавало им сходство с узниками перед казнью. Хватая ртом воздух, она пробежала мимо них и влетела на набитый людьми вокзал. Поискала в толпе европейские лица и увидела возле билетной кассы группу солдат-шотландцев.
– Каирский поезд, – выпалила она.
– Не сломай ногу, милая, – предупредил ее парень в килте. – Поезд ушел, только что… Подожди-ка… подожди. – Он вытянул шею, огляделся и махнул рукой. – Нет, он еще там…
– Где? Где? – закричала она.
– Платформа номер два, – в унисон ответили солдаты.
Она побежала туда, мимо спящих попрошаек, подвыпивших гуляк, юных влюбленных, солдат, крестьянина с одеялом на спине, и увидела последний вагон поезда, уходившего в переплетение проводов, в разбитые предместья, а потом в никуда.
Она стояла на платформе в красивом серебристом платье, испачканном грязью; ее белая накидка трепетала на ветру.
– Остановите проклятый поезд! – заорала она зычным валлийским криком, каким ее предки переговаривались из долины в долину. – Остановите! Остановите! Остановите! Немедленно! – Она побежала за поездом по полутемной платформе, споткнулась и чуть не упала. Поезд продолжал медленно удаляться в ночь, но в самую последнюю минуту носильщик, стоявший на тормозной площадке последнего вагона, заметил орущую гурию в светлом платье, которая бежала сквозь паровозный дым.
Он тоже закричал, вбежал внутрь вагона и дернул за красный шнур срочной остановки. Поезд со скрежетом остановился.
В обычное время за такие вещи грозит наказание, но в ту ночь у всех было праздничное настроение. Люди высунулись из окон, смеялись, шутили, а она вскочила в поезд, все еще шипевший тормозами и протестовавший против своей остановки. Она стремительно шла по набитым людьми проходам, звала Доминика и глядела сквозь стеклянные двери на пассажиров: мужчин в фесках, котелках и тюрбанах; на семьи, готовившиеся ко сну; на весело махавших солдат.
Доминик сидел у окна в предпоследнем вагоне. Сначала она даже не узнала его, так он похудел и постарел. Но он оглянулся и увидел ее. И вздохнул.
– Дом. – Она подошла к нему и дотронулась до его щеки. Локомотив уже пыхтел, готовый продолжить свой путь. Перекликались проводники. – Пойдем скорее отсюда.
– Саба. – Он смотрел на нее, и в его глазах были лишь боль и смятение. – В чем дело?
– Ради бога, Дом, пойдем скорее. Поезд уже тронулся. – Под ногами постукивали на стыках колеса.
– Нет, – ответил он. – Ни к чему все это.
Она вскочила на сиденье, схватила с полки его чемодан и выбросила в окно на платформу.
– Я все тебе объясню, – закричала она, когда платформа поплыла мимо окна. – Пойдем скорее отсюда!
Несколько солдат высунулись из окон уходящего поезда и с интересом смотрели, как красивая девушка в дивном платье спорила на платформе со своим парнем.
– Я не вижу никакого смысла, – кричал Дом сквозь грохот локомотива. – Для меня это просто глупая игра.
– Дом, пожалуйста, – молила она. – Замолчи и иди со мной.
Нормально поговорить на вокзале не было никакой возможности. Они направились к его отелю. Саба по-прежнему несла его чемодан.
На углу улицы он остановился. Под уличным фонарем его глаза казались совсем черными.
– Саба, слушай, – сказал он. – Я уже все решил. Я не хочу, чтобы все было так, как теперь… это просто невозможно. Я ждал тебя тогда и чуть не умер от тоски. Куда же ты тогда делась, скажи, пожалуйста? Хоть раз скажи мне честно.
– Хорошо. – Она со стуком поставила чемодан. – Отвечаю честно: я пошла на вечеринку.
– На вечеринку?
Они с истерическим недоверием глядели друг на друга.
– Вот оно как, – сказал он. – Что ж, теперь мне все абсолютно ясно. Спасибо хотя бы за то, что ты мне не врешь.
– Дом… – У нее расстегнулась пряжка на туфельке, и ей приходилось подволакивать ногу, чтобы не отстать от него. – Вечеринка была в Турции.
– Прекрасно. – Он нахмурился и ускорил шаг. – Потрясающе! Просто фантастика! Вечеринка, оказывается, была в Турции. Мне от этого стало легче.
– Послушай, идиот ты проклятый, – закричала она. Они проходили мимо небольшого бара, где сидели морские офицеры. – Давай зайдем к тебе в номер, и я расскажу тебе обо всем подробно.
– О-го-го, – загоготали моряки, услыхав ее слова. – Нельзя отказываться от такого предложения, приятель!
– Пошли вы все! – заорал на них Дом.
В отеле «Ватерлоо» они поднялись на свой этаж по полутемной лестнице. Новый портье, дремавший за стойкой, дал им новый номер, новый ключ и не задал никаких вопросов. В номере Дом включил настольную лампу. Там был лишь один-единственный стул, и они сели на кровать.
– Саба, послушай меня, – сказал Дом. Он держал ее за запястья и серьезно глядел ей в глаза. – Мы пришли сюда, чтобы поговорить обо всем в спокойном месте. Прежде всего я хочу тебе сказать, что видел тебя вчера с каким-то мужчиной. Если у вас с ним близкие отношения, не увиливай и скажи правду. Понимаешь, я не хочу проходить через это еще раз. Хватит с меня.
– Дом… – Чудо, что он жив и что они снова вместе, начинало рассеиваться словно утренний туман.
– Молчи, не надо. – Он встал с кровати и пересел на стул, чтобы оказаться подальше от нее.
Тогда она рассказала ему все, что могла, про Стамбул, Озана и Клива.
