Маргарет Пембертон - Грехи людские
Первые несколько недель после похорон нанятый Рифом шофер отвозил Элизабет к дому Ли Пи. Они занимались в просторной, залитой солнцем комнате, окнами выходящей па море.
В последнее время японцы заметно усилили свое наступление на Китай. Ли Пи улыбался все реже.
– Военные действия уже идут совсем близко от границы, – сообщил он Элизабет в начале июня. – Из Китая в Гонконг непрерывно прибывают сотни раненых. Судя по всему, положение там с каждым днем ухудшается.
– Это ужасно! – сказала ей Элен по телефону. – Несколько школ в Цзюлунс отданы под госпитали, но я уверена, что раненые, которых переправляют через границу, – всего лишь верхушка айсберга. Вчера я была в Фанлинге, там явственно чувствуется запах тлена. Не уверена, что в последние дни погибших хоронят как подобает.
– Тебе нужно уехать отсюда, – мрачно сказал Риф, вернувшись из Дома правительства.
– Уехать?! – Она недоуменно уставилась на него. – Не понимаю, что ты имеешь в виду? – Она сидела на диване, подобрав под себя ноги, с нотами в руках.
– Правительство намерено приказать всем европейским женщинам с детьми немедленно покинуть территорию колонии, – устало произнес он. – Завтра об этом будет объявлено официально.
Уже несколько дней она подозревала, что происходит что-то серьезное. Не только в Сингапуре, но и в Гонконге проходили совещания офицеров разведки, которые затягивались до полуночи.
– Японцы собираются атаковать Гонконг? – тихо уточнила она.
– Похоже на то. Тем более что бои идут на территории Китая буквально в считанных милях от границы.
– Да, но там они воюют против китайцев. Вовсе не обязательно, что японцы нападут на нас.
– Не обязательно, – согласился Риф. – Но правительство не желает рисковать. Решено, что два корабля под канадскими флагами, «Императрица Азии» и «Президент Кулидж», возьмут на борт всех женщин и детей и переправят их в Австралию.
– И когда это произойдет? – испуганно спросила она.
Он сжал ее руку и сухо ответил:
– В конце недели.
Она не стала спорить, понимая всю бессмысленность возражений. Он любит ее и наверняка будет скучать по ней, как и она по нему. Вместо того чтобы оставить Элизабет в Гонконге, подвергая серьезной опасности, он предпочел отправить ее на «Императрице Азии». Если она хочет остаться на острове, то нужно придумать какой-то предлог.
Назавтра, ранним утром, когда Риф еще спал, она сошла на цыпочках вниз и позвонила Элен.
– Что ж, спасибо за информацию, – поблагодарила та. – Может, и вправду имеет смысл уехать отсюда именно сейчас, но я лично не уверена, что уеду. Во всяком случае, пока я еще не настроена уезжать.
– А разве есть другой вариант, если будет объявлено о категорическом решении правительства? – спросила Элизабет.
– Видишь ли, я дипломированная медсестра, – ответила Элен. – Хотя я уже много лет не работала, но во время войны это не играет роли. Едва ли медсестер, стенографисток, служащих аэропорта и шифровальщиц будут силой выпроваживать с острова. Они и здесь будут крайне необходимы.
– Что ж, спасибо за науку, – сказала Элизабет, которая теперь точно знала, что ей следует делать.
– Дорогая, мне было бы спокойнее, если бы ты уехала со всеми в Австралию, – удрученно произнес Ронни.
Жюльенна сидела у зеркала. На ней был шелковый серебристо-серый кружевной бюстгальтер. Она тщательно полировала ногти и покрывала их ярко-красным лаком.
– Я не поеду, cheri, – в который уже раз ответила она. – Ты понял?
– Нет, этого я не могу понять, – раздраженно сказал Ронни. – Все жены уезжают. И дело не в том, что они очень напуганы. Судя по всему, положение угрожающее.
Жюльенна придирчиво оглядела ногти.
– Как бы там ни было, я останусь здесь, с тобой, – сказала она и помахала в воздухе рукой, чтобы лак поскорее высох. – Я не желаю, чтобы меня погрузили, как селедку в бочку, вместе с сотней мамаш и ревущих детей. Даже и не проси меня об этом.
Ронни стало стыдно, так как он почувствовал внезапное облегчение. Ему было невыносимо думать, что Жюльенна может оказаться за многие тысячи миль от него.
– Может, ты и права, – сказал он, подойдя к ней вплотную сзади и опустив руки ей на плечи. – Наверняка многие из отъезжающих и вправду просто паникеры, а здесь ничего плохого не случится.
Он обхватил руками грудь Жюльенны.
– Осторожно, я только что накрасила ногти, дорогой, – с улыбкой предупредила она.
– Да черт с ними, с ногтями! – сказал он и, подняв Жюльенну на руки, понес ее к постели. – Давай отметим то, что ты остаешься со мной на острове.
– Конечно, остаюсь, – сказала Жюльенна, чувствуя, как по спине у нее побежали томительные мурашки от предвкушения близости. – Ведь в конце концов я люблю тебя, дорогой, очень люблю. Не забывай об этом!
Два дня Риф провел в хлопотах об отъезде Элизабет. Он хотел, чтобы она отправилась на «Императрице Азии». Его лицо было мрачным, губы плотно сжаты. Он совсем не хотел, чтобы она уезжала, но иного выхода не было, Одному Богу было известно, когда они вновь увидятся.
Чемоданы были уложены и доставлены на причал, где их должны были погрузить на корабль. После того как Риф объявил, что она должна уехать, Элизабет почти совсем не разговаривала с ним. Как он догадывался, из боязни расплакаться, не сладив с нервами.
Адам позвонил Элизабет; его голос в трубке звучал напряженно и взволнованно:
– Бет, ты решила эвакуироваться?
Она посмотрела через стол на Рифа, который еще раз проверял билеты и дорожные документы.
– Да, – ответила Элизабет, кляня себя за то, что приходится обманывать и Рифа, и Адама.
– Слава Богу! – облегченно произнес Адам. – Может, тебе стоит поговорить об этом с Элен? Она-то, без сомнения, захочет остаться. Мне никак не удается ее переубедить.
– Ладно, попробую, – ответила Элизабет, подумав, что будет, если «Императрица Азии» отчалит без нее.
Пока же она делала все, что обычно делают накануне отъезда. Распрощавшись с Мей Лин, за несколько минут перед тем, как сесть в машину, она прижалась к Рифу.
– О Господи, как же я люблю тебя, Лиззи! – подавленно произнес он, не представляя, как будет жить без Элизабет.
Она хотела все ему рассказать, ее душа так и разрывалась при виде его уныния, но свое решение она не изменила. Элизабет отлично понимала: если она обмолвится, Риф силой посадит ее на корабль. Поэтому ей нужно молчать и таиться.
Корабли стояли у Цзюлунского причала. Из труб уже вовсю валил черный дым. Сотни машин подъезжали к причалу, сотни рикш втаскивали на борт багаж, сотни женщин и детей поднимались по сходням.
На какое-то мгновение, когда Риф проводил ее по трапу, она задумалась: а может, хотя бы ради Рифа ей все-таки уехать с остальными? Она подняла голову, оглядела высокие борта корабля, палубы, с которых множество женщин махали провожающим. Затем перевела взгляд на Рифа и поняла, что не сможет его оставить. Большинство уезжающих женщин были матерями с детьми. Если бы ребенок выжил, она уехала бы без разговоров. Но ведь он умер. И если война придет на этот остров, ей тут найдется немало дел. Хотя у нее нет медицинской подготовки, она сможет быстро всему научиться. И в больнице для нее найдется работа.
