Кэтрин Лэниган - Пожар любви
— Что ж, жаль, Барри, — искренне сказала Лили. — Желаю тебе всего самого лучшего, — добавила она, пожимая ему руку.
— Я тебе тоже. — Он ответил крепким рукопожатием, демонстративно не заметив протянутой руки Зейна.
Прошло меньше часа, а Лили и Зейн уже поднимались назад на гору. Благодаря тому что дорога была уже расчищена, они шли очень быстро. Вдохновленные своим последним открытием, они меньше ощущали усталость, чем раньше. По мере того как они приближались к своей цели, джунгли становились все более редкими и продвигаться становилось все легче.
Воздух сделался холоднее, почва стала более каменистой, хотя ее все еще покрывала трава и другие мелкие растения. Когда солнце скрылось за горами, Зейн застонал от нетерпения.
— Мы уже почти пришли, Лили. Но я совсем ничего не вижу.
— Если взойдет луна, мы сможем идти дальше.
— Ладно, — сказал он. — В любом случае то, что там есть, лежит на этом месте уже тысячу лет. Еще один день роли не играет.
— Да, пожалуй.
— Ты, наверное, устала?
— Устала, — подтвердила Лили, опускаясь на землю.
— На такой высоте нам не понадобятся гамаки. Я разведу костер и приготовлю что-нибудь поесть. А ты отдыхай. — Он развернул ее спальный мешок.
Не успела Лили лечь, как провалилась в глубокий сон. Ей показалось, что прошло всего несколько секунд, а Зейн уже будил ее, протягивая тарелку с едой. Когда аромат горячей еды достиг ее носа, у Лили заурчало в животе. Она села и с радостью взяла тарелку. Подцепив вилкой курицу и овощи, она сказала:
— Как здорово! Вот уж не думала, что ты умеешь готовить.
— Я не умею, — ответил Зейн. — Просто перед отъездом я забежал в магазин в Хьюстоне. Удивительно! Каких только консервов теперь не делают.
— Вкусно, — бормотала Лили, зачерпнув побольше. Потом запила еду свежесваренным кофе.
— Лили, — сказал Зейн, не переставая жевать, — выходи за меня замуж.
На секунду Лили застыла. Придя в себя, она повернулась к нему:
— Кажется, высота повредила твои мозги.
Он улыбнулся:
— Я серьезно. Наверно, мне стоило подождать, когда будет шампанское, розы — ну, в общем, какая-то более романтическая обстановка… — Зейн поставил тарелку на землю и встал перед Лили на колени. — А если так? — Взяв ее руку, он поцеловал по очереди все пальцы.
От костра падал слабый свет, и Лили едва различала в темноте его лицо, но свет любви в его глазах показался ей ярким, как луна.
— Что может быть романтичнее горной вершины? Ты уверен в том, что говоришь, Зейн?
— Да. А ты?
— Да. Я никогда не была в тебе так уверена, как сейчас.
Он улыбнулся. Не слишком широко и твердо, но счастливо.
— Тебе понадобилось немало времени, чтобы прийти к этому, — произнес он немного укоризненно.
— Нам обоим, — возразила Лили, ставя свою тарелку рядом с его.
Она протянула руку и обняла Зейна.
— Я люблю тебя, Лили. — От волнения его голос сорвался.
— И я люблю тебя. — Лили поцеловала его в ямочку между ключицами. — В этой поездке я столько поняла в самой себе. Все эти годы я страшно ошибалась, полагая, что сохранить верность папе важнее, чем мои чувства к тебе. От долгой борьбы с собой я почти забыла, что значит любить. А может, наоборот, я слишком много перечувствовала. Когда ты уехал в Нью-Йорк и забыл обо мне, я думала, что умру. Потом я тебя возненавидела. Я так старалась забыть тебя.
— Давай не будем говорить о прошлом. Лучше займемся будущим, Лили. Я больше никуда не убегу от тебя, а ты от меня. Решено?
— Да. — Лили ласково поцеловала его.
Они медленно опустились на густой травяной ковер. Сначала Зейн нежно поцеловал ее. Потом, когда Лили поцеловала его в ответ, она почувствовала, что любовь переполняет ее, как расплавленная лава — жерло вулкана. Слишком долго Лили сдерживала ее, и теперь ей хотелось одновременно и плакать, и смеяться, и кричать от радости.
Ее руки плотным кольцом обвили Зейна, стараясь прижать его как можно крепче. Если бы Лили могла, она переплавила бы их тела в одно целое. Ни один человек не был ей так близок, как Зейн. Все вдруг стало таким ясным, понятным, словно фрагменты жизненной головоломки разом легли на свои места.
Чувствуя поднимающуюся волну страсти, Зейн скользнул языком в самую глубину ее рта. Лили приняла это вторжение, покоряясь его власти, и его настойчивость сменилась желанием доставить ей удовольствие. Просунув руки ей под рубашку, Зейн принялся ласкать ее грудь.
— Боже, Лили, что ты со мной делаешь!
В ответ на низкие бархатистые ноты его голоса каждая клеточка ее тела задрожала. Зейн играл ее сосками до тех пор, пока они не стали тугими и плотными.
— Зейн! — крикнула Лили в ночь.
Их бедра тесно прижались друг к другу. Зейн снял с нее рубашку и увидел, как отблески костра танцуют на ее гладкой коже. Он начал быстро сбрасывать с себя одежду, а Лили выскользнула из своей. Потом он опустил ее на спальный мешок, подложив другой ей под голову.
Не закрывая глаз, Зейн целовал ее шею и ложбинку между грудей, думая о том, что они пришли сюда, чтобы найти золото, а нашли нечто гораздо более драгоценное. Они нашли любовь.
В отблесках пламени и слабых серебристых лучах лунного света он казался ей золотым божеством. Утопив руки в его светлых волосах, Лили смотрела, как их пряди вились вокруг пальцев золотыми кольцами… обручальными кольцами.
Зейн целовал и нежно покусывал ее живот, опускаясь все ниже, пока не добрался до темного треугольника между ног. Потом он раздвинул их, и Лили радостно и покорно открыла ему себя. Прикоснувшись языком к заветной точке, он стал ласкать ее, пока Лили не задохнулась от наслаждения.
Все ее тело пылало огнем, а он продолжал ласкать ее, целовать, покусывать. Ему хотелось заставить ее желать его как никогда, подарить ей такое блаженство, которого она еще никогда не испытывала, даже с ним. На этот раз они не отвернутся друг от друга. На этот раз он оставит в ее душе такую печать, что она больше ни минуты не сможет прожить без него.
Чувствуя невыразимое наслаждение, Лили вцепилась ему в волосы и со стоном выкрикнула его имя. Она повторяла его снова и снова, пока оно не вернулось к ней эхом, отраженным от горных склонов.
Зейн нежно вошел в нее. Принимая его, Лили приподняла бедра ему навстречу. Он опустился сверху и, обхватив ее за спину, потянул к себе. Он покрывал поцелуями ее шею и ухо и чувствовал, как в тех местах, к которым прикасались его губы, кожа покрывалась мурашками. Ее голова откинулась назад, дыхание вырывалось частыми короткими толчками.
— Скажи, что ты любишь меня, — попросил он.
