Номи Бергер - Бездна обещаний
Словно прочтя мысли Кирстен, Эндрю взглянул на нее через плечо и широко улыбнулся:
— Я же предупреждал тебя, что Посейдон довольно вспыльчивый старик!
— Думаешь, это послание от него?
— Какое послание?
— Ну, такое, где говорится, что мне следует немедленно покинуть судно!
Эндрю расхохотался:
— Не беспокойся, я найду способ, как с ним договориться!
— И что же ты предложишь?
— Может быть, поможет жертвоприношение!
С этими словами Эндрю переложил штурвал резко вправо, с тем чтобы встретить надвигающуюся большую волну носом яхты. Они мягко скользнули вниз, но оторвавшаяся от основания часть сине-серой волны сокрушительным водопадом с ревом накрыла палубу яхты. После этого стало не до разговоров.
Волна за волной атаковали яхту, били и швыряли ее, грозя перевернуть, но Эндрю твердо и уверенно выдерживал курс. Присутствие обожаемой Кирстен придавало ему решимости, и Битон продолжал упорно вести «Марианну» сквозь бушующее море. Одна злая волна следовала за другой, и они упрямо карабкались по ним вверх и скользили вниз. Казалось, этой качке не будет конца. Впрочем, как и этому дождю, и этим бесконечным неистовым позывам ветра.
Однако по мере приближения к заливу буря начала стихать. Стуча зубами, насквозь промокшая и замерзшая, Кирстен прижалась всем телом к Эндрю, плавно подводившему яхту к пристани. После восторга неожиданного морского приключения Кирстен вдруг почувствовала себя странно опустошенной, и, судя по выражению лица, Эндрю испытывал то же самое.
— Что же ты скажешь по поводу хорошего горячего душа?
— Скажу — да!
Кирстен сделала было шаг в сторону, но Эндрю, схватив ее за руку, снова привлек к себе.
— А как насчет поцелуя прежде?
— Думаю, и это можно устроить.
Эндрю нежно прижал Кирстен к груди.
Губы их встретились, и они оба вдруг почувствовали, что не в силах оторваться друг от друга. В конце концов Эндрю подхватил Кирстен на руки и понес по узким ступенькам вниз, в свою каюту.
Оба совершенно забыли о душе, а как только Эндрю принялся ласкать Кирстен, она напрочь забыла о портрете.
С того дня Кирстен сопровождала Битона в большинстве его плаваний и очень скоро почувствовала «Марианну» своим вторым домом. В сентябре, предприняв самое длительное свое путешествие — Касабланка, Танжер, Тунис, — на закате Эндрю и Кирстен подплывали к Тавире.
— Ты никогда не подумывала о том, чтобы навсегда оставить все как есть, — полушутя, полусерьезно спросил Эндрю, наматывая на палец серебристую прядь волос Кирстен.
— Что оставить как есть? Плавание вокруг света в качестве леди летучий голландец? — вопросом на вопрос игриво ответила Кирстен.
— Почему бы и нет?
— Ты знаешь, почему нет.
Слушая мягкий шелест стремительных волн, ударяющих о борт яхты, Кирстен и сама захотела, чтобы не было этого «почему». Насколько проще было сказать «да». Но это бы значило отказаться от музыки, от Джеффа и от мечты, все еще горящей в каждой клеточке Кирстен.
— Ты всегда можешь вернуться в Нью-Йорк, — предложила она Эндрю, на что тот лишь застонал. — Там тоже есть куча мест, куда ты мог бы плавать вдоль Восточного побережья: залив Лонг-Айленд, Кейп…
— Слишком холодно.
— Каролина…
— Тоже холодно.
— Кейс. — Не услышав комментария Эндрю, Кирстен продолжила уже с надеждой: — Карибское море. Видишь, список можно продолжать бесконечно.
— Ха!
— Ну, приведи мне хоть один веский довод, почему нет?
Битон вскочил на ноги, повернулся и оперся спиной о мачту.
— Ты знаешь, почему нет.
Кирстен взглянула на усеянное звездами небо.
— Как же назвать эту комбинацию? — мягко спросила она, устремив взгляд к созвездию Плеяд. — Пат или мат?
Услышал ли ее Эндрю или нет, но вопрос остался без ответа.
Кирстен зябко повела плечами. Ночной воздух становился все прохладнее. Кирстен перевела взгляд на холмистый берег, и ей очень захотелось увидеть там свой маленький домик, затерявшийся в темноте среди множества других домишек. После месячного отсутствия Кирстен сама удивилась, насколько же она соскучилась по своему родному очагу.
— Пойдем, — прервал ее мысли Эндрю. — Я провожу тебя домой.
Кирстен, казалось, несколько смутилась:
— Я вижу, стоило только благополучно приплыть в родной порт, как тебе уже не терпится от меня избавиться, — попыталась она пошутить, но шутка не сработала.
Выражение лица Эндрю было необычно суровым, и Кирстен моментально забеспокоилась.
— Что-нибудь не так?
— Да нет, ничего. Просто я устал — вот и все.
Встав на ноги, Кирстен обняла Эндрю за талию:
— Ты не хочешь, чтобы я осталась и уложила тебя в постельку?
Эндрю обнял Кирстен в ответ, но сказал:
— Не сегодня.
Печально вздохнув, Кирстен опустила руки.
— Ну что ж, пойду складывать вещи…
— А ты знаешь, что тебе в городе уже дали прозвище? — спросил Эндрю, подавая Кирстен руку и помогая ей спуститься с яхты. — Они зовут тебя Ла Бранка.
— Белая?
— Легко запомнить, правда?
— Ла Бранка. — Кирстен примерила слово к себе, несколько раз прокатив языком твердое «р». — Мне нравится. Но, думаю, Ла Прада мне понравилась бы больше.
— Серебряная? Разумеется, почему бы и нет?
— Тем более по нынешним ценам, я могла бы приносить удачу.
— Ага! Так я и знал! — засмеялся Эндрю и замахал единственному такси, проезжавшему в это время вдоль побережья. — Ты уже соскучилась по газетным сплетням.
Они сели в машину.
— Порой страшно хочется узнать, что же происходит в свете. — Кирстен сделала вид, что падает в обморок, и откинулась на колени Эндрю.
Он обнимал ее всю дорогу до дома, но, как только довел ее до порога, повернулся и собрался уходить.
— Кажется, я вряд ли смогу затащить тебя к себе, если даже предложу рюмочку клубничной настойки или чашку горячего шоколада. — Кирстен всеми силами пыталась сдержать дрожь в голосе.
— Если я войду, я наверняка останусь.
— А мы не можем себе этого позволить, да?
— Кирстен, прошу тебя. Я совершенно выдохся, и все, чего мне хотелось бы, так это немедленно завалиться спать.
Эндрю нежно поцеловал Кирстен в губы, потом повернулся и, не оборачиваясь, быстро пошел по дорожке.
Кирстен смотрела вслед Битону глазами, полными слез, и паника волнами поднималась в ее душе. Только ли ей показалось или в этом поцелуе на самом деле заключалось последнее «прости»?
Несмотря на свое обещание, Эндрю вообще не лег спать. Большую часть он провел в беспрерывном хождении то по палубе, то по каюте. К нему вернулась неутомимость, и им овладели те же судорожные чувства, что выдернули Эндрю из его защитной шкуры в ночь первого ужина с Кирстен. Эндрю вспомнил о вопросе, заданном им сегодня Кирстен, и вздрогнул. Что на него нашло? Кого он испытывал — ее или себя? Спросил, не хотела бы Кирстен провести так остаток жизни, а если бы она ответила «хочу»?
