Юрий Каменецкий - Мелочи жизни
— Вполне возможно. Подожди, Насть, ты чего-то темнишь.
— Я?! — возмутилась было Костикова и тут же покорно согласилась: — Ну, немножко.
— С мамой поругалась? — догадалась Юля.
— Не то слово, — созналась Костикова. — Нам с тобой на мамаш везет. Пер у нас на них!
— А что случилось?
— Ничего. Просто она вроде тебя. Она очень с зятем... С отцом ребенка познакомиться хочет.
— А ты чего?
— Ничего. Стою на своем. Мол, погиб, выполняя задание Родины.
— Ага... — кивнула Юля, оценив юмор, — при испытании новейшей модели самолета.
— Если бы, — вздохнула Костикова. — На самом-то деле все произошло гораздо прозаичнее. Вышел мой Коля покурить, и тут-то его и видели... Наверное, так до сих пор и мотается, горемычный, — Настя «всплакнула», — по орбите.
— По какой еще орбите? — не поняла Юля.
— Как по какой? По космической. Он же не просто так покурить вышел, а в открытый космос.
— А, — догадалась Юля, — так он у тебя космонавт, значит, был?!
— Ну! А я про что! Вот ты, видишь, — сразу просекла, что к чему. А маман моя не верит, представляешь?
— Да ну?..
— Вот тебе и «да ну»... Ладно. Короче, мы переезжаем или нет?
— Переезжаете, переезжаете, — кивнула Юля.
— Тоща все остальные разговоры до завтра, ладно? — засуетилась Настя и направилась к двери.
— Уже уходишь? — Юля прошла за подругой в прихожую.
— Надо. А то, боюсь, космонавтов сын проснется. А любящая бабушка у нас носовые платки от подгузников отличить никак не может.
Неожиданно в дверь позвонили. Настя, которая была к двери ближе, открыла.
Сначала в дверном проеме возник огромный букет роз, а потом появился и сам любитель широких жестов — Биг-Мак.
— Вам, наверное, нужна она? — посторонившись, кивнула в Юлину сторону Настя.
— Совершенно верно. — Максим вошел в квартиру и протянул смущенной Юле букет.
— Я балдею! — конечно же не удержалась от комментария Костикова и молча, «по-английски», исчезла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Юля тут же подошла к Максиму и с явным удовольствием чмокнула его в щеку.
— Как хорошо, что ты вернулся... — она прижалась к его плечу.
Маша страдала болезнью, которую в старину называли сплином — на иностранный манер. Современные врачи бы сказали, что у Маши депрессия. А говоря попросту — Мария Петровна маялась от тоски. Когда ничего не хочется — ни есть, ни пить, ни читать, ни смотреть телевизор... Вот почему Маша искренне обрадовалась, когда увидела в своей больничной палате Леночку Ползунову.
— Леночка! Это вы?! Какая прелесть! Как вы меня нашли? — Накрытая одеялом, Маша сидела на кровати.
— А я с хорошей вестью! — Леночка уселась на стул рядом с Машиной койкой.
— Для меня уже давно лучшие новости — это их отсутствие, — заметила Маша не без грусти.
— Ну! Зачем же так мрачно?! — Ползунова просто-таки источала оптимизм. — Я только что общалась с вашим лечащим врачом. Где-то через час появится завотделением и они будут вас выписывать!
— Сегодня? — спросила Маша довольно равнодушно.
— Вы против? — Ползунова изобразила удивление. — Ну конечно, надо будет полежать дома, но в целом все нормально. Даже хорошо. Как говорят мои коллеги, «жить будет — летать никогда»!
— Да, но я не готова... — Голос Марии Петровны звучал растерянно.
— К выписке? А что тут готовиться?.. Им уже Регина, как обычно, звонила, справлялась о вашем здоровье. Они ей все сказали. Так что через час, не более, под вашим окном замаячит силуэт Шведова.
— Это большое человеческое счастье. — Маша вздохнула.
— Машенька! Что все-таки между вами произошло? — осведомилась Ползунова, довольно правдиво изображая участие.
— Он прочел мое письмо к Сергею. Ну помните?! Я вам рассказывала о нем...
— Конечно.
— Ну вот. Скандал. Я выбежала на улицу.
— Он вас выгнал?!
— Да нет. Ушла я, конечно, сама. Но в таком состоянии... Словом, я даже толком не могу объяснить, что произошло... Нашли меня уже без сознания. Отвезли в больницу...
— Да! — продолжала «сочувствовать» Ползунова. — В вашем положении это самые подходящие приключения.
— Но ваш врач говорит, что я отделалась легким испугом.
— Это не мой врач. Это ваш лечащий врач. Между прочим, он очень хороший специалист. И главный его совет — покой.
Прежде всего душевный. Никаких нервов. Внешний мир для вас не должен существовать.
— Легко сказать.
— И сделать тоже легко. Надо только напрячь волю. Вас не должны интересовать ни войны, ни революции, ни конституции. Вы не должны задумываться, что там не ладится в новой коллекции Игоря Шведова или в школе у Саши...
— В школе у Саши? — перебила Маша озабоченно.
— Ну, это я к примеру. Вы должны полностью погрузиться в себя. Здесь, — Ползунова осторожно коснулась Машиною живота, — должны быть все ваши мысли.
— Вы что-то знаете о Саше? — не унималась Маша.
— Маша... — В голосе Ползуновой звучала мягкая укоризна. Мол, не стоит так нервничать.
— Вы скрываете от меня! — Мария Петровна уже заметно разнервничалась.
— Ну Машенька! Я вам говорю, берегите нервы, а вы на пустом месте...
— На пустом? — спросила Маша с надеждой.
— Маша, Маша... — Ползунова с улыбкой покачала головой. Потом взглянула на часы. — Ну что ж! Я, наверное, уже вам надоела...
— Я, наоборот, так рада... — возразила Маша искренне.
— Машенька! — спросила вдруг Леночка осторожно. — А все-таки... Вы не задумывались, как именно Шведов узнал об этом злополучном письме?
— Я не спрашивала, естественно. Думаю, оно случайно выпало из сумки.
— Вы верите в чудеса? — Ползунова явно намекала, что не все тут так просто.
—А вы хотите сказать, что Шведов роется в моих вещах?! — Маше намек явно не понравился.
— Упаси Бог! — Ползунова в момент пошла на попятную.
— Я не собираюсь навязывать вам какие-либо версии. — Тут Леночка выдержала паузу. — Но я в чудеса не верю.
— Не хочу больше об этом!.. —заявила Маша решительно.
— Вот! — В Ползуновой явно пропадала незаурядная актриса. — Вот это другое дело! Все плохое прочь! Есть только вы и, — Ползунова кивнула на Машин живот, — и он... или она. — Леночка поднялась. — Кстати о плохом... Ай, ладно, — она махнула рукой, как бы желая показать Маше, что передумала рассказывать. — Ну ладно, пойду.
— Все-таки что-то случилось? — Маша конечно же не пропустила слова Ползуновой мимо ушей.
— Нет-нет, — Ползунова показала в улыбке зубы. — Это я так.
— С Юлей?
— У вас прекрасная дочка. Кстати, Машенька! А кого вы хотите сейчас? Мальчика или девочку? — Ползунова словно издевалась.
