Вера Кауи - Порок и добродетель (Звонок из преисподней)
Джулия подумала о себе.
– Ребенок полностью беззащитен, именно поэтому у нас и существуют законы, призванные защитить тех детей, которые еще слишком малы, чтобы осознать тяжкие последствия такого рода актов. В случае с Брэдом можно сделать лишь один вывод: его мать развратила его.
Джулия не отрывала взгляда от своих рук. Костяшки пальцев побелели.
– Чего мы не должны упускать из виду, так это того, что она сама, очевидно, была с психической точки зрения глубоко больным человеком, и именно отсюда ее поступки. Еще следует учесть ее эмоциональное и сексуальное одиночество. Одинокая вдова, единственный сын. Тут легко можно преступить грань между материнской привязанностью и женскими потребностями. Только в случае леди Эстер ее главной потребностью была власть, та самая, которая происходит при полном контроле.
При последнем слове Джулия снова почувствовала укол совести. Слишком уж хорошо она с этим знакома. Она подавила свое первое дикое желание рассмеяться и отрешенно сидела, как бы окружив себя невидимой оболочкой, сквозь которую могла видеть и слышать, но не чувствовать.
– Ощущение постоянной вины, которое вызывают такого рода отношения, невероятно разрушительно: особенно если речь идет о совращении невинных. А кто может быть невиннее маленького ребенка? Такие отношения в нашем обществе запрещены, потому что они подрывают самые его основы, поэтому они всегда держатся в тайне, как постыдные. В случае с Брэдом, его мать объясняла их ее безмерной, бескорыстной любовью к нему. Ни на мгновение она не переставала подчеркивать, что никто и никогда не будет любить его так, как она. Разве не она создала его? Выносила его в своем теле? Дала ему жизнь? Он принадлежал ей, они – две половинки единого целого и посему неразделимы. Она постоянно повторяла, что между матерью и сыном существует связь настолько прочная, что разорвать ее может лишь смерть. Они едины, плоть от плоти, кровь от крови. Это травмировало его навсегда, привязало его к ней, чего она и добивалась, потому что она, как мне кажется, относилась к нему как к своей собственности, так же, как и к своему отцу. Из того, что Брэд мне рассказал, я понял, что его мать избавлялась от каждой женщины, которая грозила встать между нею и ее отцом. – Он подымил трубкой. – Позднее, разумеется, она точно так же вела себя с сыном.
Джулия закрыла глаза. Только когда слезы закапали на руки, она поняла, что плачет.
– Его чувство вины, разумеется, только укрепляло эту связь. Он стал бояться, причем не только за нее, но и ее самой. Той всесокрушающей любви, о которой она ему постоянно рассказывала и которая, по ее словам, могла убить ее, что еще больше углубляло чувство вины и ответственности за такую любовь. Любовь, которая обладает чудовищной силой и возможностью лишить ее жизни, если он ее отвергнет.
– О Господи… – Джулия снова закусила губу.
– Она здорово поднаторела в эмоциональном шантаже. Из-за нее Брэд стал не только бояться любить, но и быть любимым.
– Женщины…
– Да, они служили двум целям. Спастись от матери и дать выход той сексуальности, которую она в нем возбуждала, но не с ее помощью, и не ее способом. Он нуждался в полной сексуальной власти, хотел быть доминирующим партнером в любых отношениях. Быть мужчиной, делать самому, а не принимать то, что делают с тобой. И углубившись в секс, он избегал опасности влюбиться. Он очищался таким образом. Абсолютно ничего общего с тем, что делала с ним его мать, и посему – никакого чувства вины.
У Джулии возникло странное ощущение, что сыпавшиеся на нее удары сделали что-то с ее зрением. Она теперь видела с предельной ясностью все то, что до этого момента пряталось в тумане.
– Вот что он рассказывал мне во время наших встреч в последние недели. Вещи глубоко похороненные, о которых всегда молчали. Вещи настолько чудовищные, отравляющие организм, что они едва не сделали его эмоциональным калекой. То, что ему удалось сохранить свою собственную личность, говорит о том, что, к счастью, в нем есть внутренняя сила, которую следует вытащить на поверхность, развить, нарастить, ну приблизительно так, как человек наращивает свои мускулы. Разумеется, мать его была сумасшедшей. Ее ревность и собственнические чувства совершенно ненормальны. Но в то же время она была необыкновенно умной, что часто случается с сумасшедшими. Вспомните, к примеру, тот сердечный приступ, который якобы вызвали вы. Я просмотрел историю ее болезни. У нее было сердце льва. Ее убил мозг. Тот сердечный приступ был умышленно вызван, рассудком. С тем чтобы еще больше усилить ее влияние на сына. Вы едва не покончили с этим влиянием, и ее сын сыграл здесь большую роль, потому что женился на вас.
Джулия не могла долее сидеть спокойно. Она встала и подошла к окну, где и осталась стоять, глядя сквозь него, но ничего не видя.
– Все это, разумеется, ужасная трагедия. В его жизни нет ни одного уголка, где бы не побывала мать. – Он помолчал. – Что он теперь отчетливо осознал.
Джулия обернулась. Лицо ее побелело.
– Но не смог рассказать об этом мне?
– Да, хотя и хотел, чтобы вы знали. Для него это важно, потому что для него важны вы.
– Он тоже мне небезразличен.
– В самом деле?
– Да.
– То, что я вам рассказал сегодня, не вызвало у вас к нему отвращения?
– Нет.
– И что вы чувствуете?
– Печаль. Ужасную печаль.
– Это и в самом деле печально. Как я уже сказал, настоящая трагедия.
– Я всегда знала, что что-то такое есть, что-то плохое, но я никогда бы до подобного не додумалась.
– Куда уж там. Все еще существуют некоторые табу даже в нашем свободном обществе, где все позволено. Из них наиболее страшное табу – инцест.
Джулия содрогнулась, поняла, что снова начала чувствовать.
– Разумеется, все это разрывало его на части. Огромное психическое напряжение. Отсюда его кошмарные сны. – Доктор задумчиво подымил трубкой. – Отношения между матерью и сыном – вещь очень деликатная, совсем не такие, как между отцом и дочерью. Мать – создательница жизни, носит ее в своем теле. Именно поэтому многие религии поклоняются божеству-женщине. Мужчины всегда боялись этой способности женщин рожать детей и той власти, какую они над ними имеют. К тому же у Брэда не было отца, никакого мужского влияния, чтобы нейтрализовать материнское. Все, что он знал о своем отце, он узнал от сестер, помнивших его. Мать никогда о нем не упоминала, как и о той роли, которую он сыграл в рождении сына.
Джулия вспомнила, какая мысль пришла ей в голову во время того первого семейного ужина.
– Непорочное зачатие.
– Вот именно, – снова повторил доктор. – Эта женщина была дьявольски умна и опасна.
![Вера Кауи - Магия греха [Двойная жизнь]](/uploads/posts/books/7332/7332.jpg)