Линда Холман - Шафрановые врата
Наблюдая за тем, как спокойно поднимается и опускается грудь спящего Баду, я вспомнила о Фалиде и синяках на ее теле.
— Она не заботится о нем. Иногда он бывает голодным, грязным, — заметила я. Мне не понравилось, что Ажулай защищает Манон и оправдывает ее отношение к Баду.
— Я не думаю, что Манон способна на ту любовь, какая дана женщине от рождения, — любовь к ребенку, — сказал он. — Как я уже говорил, что-то оборвалось внутри нее. Когда я думаю, как мой… — Он запнулся, и я предположила, что он вспомнил о своей жене и детях. Он все еще держал ступни мальчика в своих больших руках, согревая их.
Конечно, Баду заполнил собой лишь часть пустоты, образовавшейся в его душе после потери жены и детей.
Ветер сменил направление; он хитро нашептывал что-то через маленькую щель вверху окна, и вдруг от этого дуновения погасла свеча.
— А теперь ты, — сказал Ажулай.
— Я? — переспросила я. В темноте ничего не было видно.
— Твоя история. Я рассказал тебе свою. Теперь ты рассказывай.
— Но… моя совсем неинтересна, — сказала я. — Особенно по сравнению с твоей…
— Почему ты так думаешь?
— Я прожила… небольшую жизнь.
Послышался шорох, сиденье между нами провалилось, и Баду упал. Мои руки коснулись волос мальчика. Я осторожно положила его голову себе на колени. Я представила, что Ажулай все еще держит его ноги, и это детское тельце было как бы мостом между нами. Я прикрыла Баду одеялом.
— Жизнь не бывает маленькой, — сказал Ажулай тихо. — Жизнь птицы такая же важная, как и жизнь короля. Просто она другая.
А затем я ощутила какое-то движение и скорее почувствовала, чем увидела, лицо Ажулая прямо перед собой. Я протянула руку и ощутила его скулу под своими пальцами, а затем его губы коснулись моих.
Баду зашевелился, и мы отодвинулись друг от друга.
— Расскажи мне свою историю, — прошептал Ажулай из темноты.
Я немного помолчала, а потом заговорила.
Глава 36
Я постепенно просыпалась. Моя шея затекла, оттого что я склонила голову в угол кабины. Я повертела головой, глядя через лобовое стекло. Ветер утих, было уже утро.
Ажулай и Баду согнулись над маленьким костром; черный жестяной чайник стоял на куче горящего хвороста.
Я вышла из машины, осознавая, что между мной и Ажулаем образовалась тесная связь. И дело было не только в нашем поцелуе и поведанных нами друг другу историях наших жизней этой долгой ночью.
— Мы уже позавтракали, — сказал Ажулай, глядя, как я подхожу к костру. — Садись и поешь.
Он говорил как обычно, но то, как он смотрел на меня, сказало мне о многом.
— Ты брал с собой еду? — улыбнувшись, спросила я и неуклюже опустилась на землю — из-за больной ноги.
Ажулай указал на большой камень, на котором лежало одеяло. Я встала и села на него, признательная Ажулаю за заботу.
— Жители Марокко никогда не полагаются на погоду, — сказал он, улыбнувшись мне.
Можно было подумать, что мы обменялись шутками. Я вспомнила, как Мустафа и Азиз загружали провизию в багажник «ситроена». При помощи края своей чалмы Ажулай снял чайник с костра и вылил содержимое в жестяную банку, в которой, как я заметила, были измельченная мята и сахар. Затем, опять при помощи своей чалмы, он поставил банку на землю передо мной.
— Баду, дай Сидонии лепешку, — попросил он.
Баду дал мне кусок толстой лепешки, которую держал на коленях. Я отломила ломоть и окунула его в чай, чтобы размягчить. Я с аппетитом съела его весь, а когда чай достаточно остыл, выпила и его.
Баду играл галькой, собирая камешки в кучу и постукивая ими. Когда он посмотрел на меня, я улыбнулась, допивая свой чай.
— Твоим ногам не жарко, Сидония? — спросил он, и я вспомнила, что Зохра тоже интересовалась этим.
— Бывает жарко, — сказала я.
— Почему ты всегда носишь такие большие ботинки? Почему ты не носишь бабучи?
— Мне приходится. Эта нога, — я прикоснулась к правому колену, — плохо ходит без ботинка. — Я указала на утолщенную подошву. — Мне это необходимо, потому что эта нога короче другой.
Он кивнул, рассматривая ботинок.
— У Брагима, мальчика с нашей улицы, тоже короткая нога. Но он может быстро бегать и отбивать мяч. — Он наклонил голову набок. — Ты похожа на Maman, — сказал он.
— Правда? — Я постаралась, чтобы он не заметил, что его слова обескуражили меня. Манон была женщиной грубой, но красивой.
— Да, — сказал он серьезно. — Ты похожа на Maman. Oncle Ажулай! — позвал он. — Сидония сейчас похожа на Maman.
Ажулай засыпал костер землей. Он взглянул на меня, но я не могла понять, о чем он думает.
— Идемте. Пора ехать, — сказал он вместо ответа.
Как только Баду вскарабкался в кабину грузовика и Ажулай сел за руль, я положила руку на ручку дверцы со стороны водителя.
— Ажулай, можно я поведу машину? — спросила я.
— Но… ты говорила мне об аварии, в которой пострадал твой отец. Ты сказала…
— Да, все это так, но сегодня я чувствую себя по-другому, — пояснила я. — Сегодня я считаю, что снова могу водить машину.
— Ты простила себя, — сказал он, и я часто заморгала.
Прав ли он? Хотела ли я вести машину — не так бездумно, как тогда на писте, когда я уехала, бросив своих спутников, — но с Ажулаем и Баду в кабине? Да, потому что я больше не чувствовала невыносимого груза того, что случилось в последний раз, когда я ехала с тем, кого любила. Я вспомнила своего отца и впервые не ощутила сильной боли. Возможно, Ажулай прав. Возможно, я обрела покой.
— Вести грузовик — это не то что вести легковой автомобиль, — сказал Ажулай, когда я не ответила. — И как я говорил прошлой ночью, на писте могут быть заносы после бури. Будет нелегко.
— Возможно. Но я хочу попробовать. Я уверена, ты поможешь мне, если возникнут проблемы. — Я подняла голову и улыбнулась ему.
Он выбрался из кабины и стал рядом со мной.
— Ну что ж. Похоже, меня будет везти через блид американская женщина. Ну что ж, — повторил он, то ли немного сомневаясь, то ли не без удовольствия. Затем он ухмыльнулся мне и, наклонив голову, заглянул в кабину. — Я думаю, это будет для тебя бесценный опыт. Как ты считаешь, Баду? Тебе хочется, чтобы Сидония повезла нас? Мы можем сесть сзади и позволить ей потрудиться.
— Oui, — серьезно сказал Баду. — Сидония может потрудиться.
Я села за руль и поставила ноги на педали, а руки положила на баранку. Затем повернула ключ зажигания, а когда мотор завелся, посмотрела на Ажулая и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ.
