Барбара Вуд - За пеленой надежды
— Если ты боишься за моих пациентов, то сегодня приема нет. По вторникам я оперирую в больнице и в своем кабинете никого не принимаю.
— Значит, ты свободна, — тихо сказал он, всматриваясь в ее лицо синими, как небо, глазами.
Мики почувствовала облегчение, когда принесли вино: наконец она могла чем-то занять руки.
— Ты вернулся в Лос-Анджелес навсегда?
— Нет, в следующем месяце начинаются съемки моего нового фильма, и я отправляюсь в Париж.
Мики почувствовала, что ей становится немного легче. Она должна была признаться, что шла на этот обед с Джонатаном не без опасений. Ночью она спала урывками, а утром проснулась с дурными предчувствиями. На первый взгляд, не было ничего плохого в том, чтобы отобедать с ним, — невинная встреча двух друзей после долгих лет разлуки. Но когда-то они с Джонатаном были больше чем друзьями, да и расстались не лучшим образом. Мики невольно задавала себе множество вопросов: «Что ему надо? Прошло столько лет, почему он захотел встретиться именно сейчас? И что это за подарок, о котором он говорил? Неужели я боюсь видеть его снова? Мне страшно его или самой себя?»
— За эти годы я не раз подумывал о том, чтобы разыскать тебя, — говорил он, медленно вращая фужер за ножку. — Однажды я был на Гавайях — искал место для съемки «Звездных ястребов». Я подошел так близко к «Виктории Великой», что даже хотел зайти и поздороваться с тобой. — Он широко улыбнулся, и обозначились знакомые лучики морщинок вокруг глаз. — Но мне показалось, что это не самая удачная идея.
Мики посмотрела в сторону моря. Как прошла бы такая встреча? К чему бы она привела? Как раз в то время она возлагала свои надежды на него, затем появился Гаррисон и спас ее.
— Мики, ты счастлива?
— Да. А ты?
Он пожал плечами и грустно улыбнулся:
— Что такое счастье, в конце концов? Я достиг, чего хотел. Построил киноимперию, о которой мечтал…
Вдруг ей стало печально от слов Джонатана.
— Нас обслужат? — тихо спросила она.
Словно подслушав ее слова, тут же возникла официантка, положила на столик два меню и исчезла.
— Мики, меня разбирает любопытство, — сказал Джонатан, торопливо просмотрев меню и отложив его в сторону. — Игра стоила свеч? Все эти годы в «Виктории Великой?» Все эти жертвы?
Мики посмотрела на него, ища следы горечи в его глазах или в голосе. Джонатан имел в виду себя, ту жизнь, которую они могли бы прожить вместе, все, чем она пожертвовала ради своих амбиций? Нет ни следов горечи, ни гнева. Странно, но казалось, что Джонатан подавлен и почти смирился с судьбой.
— Почему вы с мужем покинули Гавайи?
— Причин много. После ординатуры в «Виктории Великой», где бы я ни начинала практику, не удавалось избежать конкуренции с теми, кто меня обучал. Им это казалось несправедливым. Гаррисон подумал, что для моей карьеры будет лучше, если я перееду на новое место. Плантация больше не приносила прибыли, и он хотел продать ее. А поскольку большинство его инвестиций приходилось на компании, расположенные в Калифорнии, казалось логичным перебраться сюда.
— Значит, у тебя сейчас шикарная медицинская практика, — подытожил он, подавая сигнал официантке.
— Да, — ответила Мики, решив выбрать блинчики с рыбой.
Когда официантка ушла, Джонатан сказал:
— Мне кажется, что тебя что-то тревожит. Тебя беспокоит, что мы вместе обедаем?
Мики покачала головой и улыбнулась:
— Нет, я думала об одной из моих подруг. Ты видел ее однажды, она училась вместе со мной в колледже…
И Мики рассказала ему о трагедии, случившейся с Сондрой, закончив свой рассказ словами:
— Завтра я отвезу ее в Палм-Спрингс. Сэм Пенрод попробует вернуть ей руки.
— Он хороший хирург, — кивнул Джонатан. — Актер, исполнявший в моем фильме роль главного звездного ястреба, повредил ногу, и местные эксперты заявили, что он больше не сможет ходить. Сэм вернул ему ногу, дав возможность снова сниматься и еще раз побить космических негодяев. — И тихо добавил: — Спорю, ты не смотрела ни один из моих фильмов.
Мики рассмеялась.
— Однажды я спала с Лоббли, разве это не в счет?
— Было время, когда ты спала с его творцом.
Разговор принял опасное направление, и первый шаг сделал Джонатан. Но Мики не собиралась поддерживать его. Пока не собиралась.
Джонатан бросил взгляд на подарок посреди стола, нахмурился, с минуту вертел серебристую ленточку и посмотрел на Мики:
— Ты когда-нибудь жалела об этом? О том, что мы разошлись?
Она задумалась.
— Бывало. Тогда я еще работала в «Великой Виктории». Ночью, оставаясь в одиночестве, я много думала о тебе. Да, такое бывало давным-давно. Я спрашивала себя, правильно ли мы поступили.
— Но больше ты себе такой вопрос не задаешь?
— Нет, с тех пор, как я встретила Гаррисона. А ты, Джонатан? Ты когда-нибудь жалел об этом?
— Да. Очень часто, Мики… — Он умолк и стал ловить ее взгляд, обдумывая что-то. Затем сказал: — Вот поэтому-то я и хотел встретиться с тобой наедине. Мне хотелось все выяснить, так сказать, подвести итог. Думаю, ты все это время очень сердилась на меня, и я тебя ни в чем не виню. Но мне хочется успокоить свою совесть.
Мики не понимала, что он имеет в виду.
— Знаю, слишком поздно. Но тем не менее я приношу самые искренние извинения. Прости меня за то, что я тогда не пришел к колокольне.
Мики уставилась на него:
— Что ты сказал?
— Я прошу прощение за то, что не пришел на свидание к колокольне. Я действительно хотел пойти туда. Но к моему дому подъехали репортеры, и я никак не мог от них отделаться. Только в девять часов я добрался до телефона, но в твоей квартире никто не брал трубку. Я часами пытался дозвониться до тебя. Наверно, ты страшно разозлилась.
Мики сидела и не могла поверить своим ушам. Ее мысли вернулись к тому вечеру. Она вспомнила, как осталась одна в квартире, считала удары часов на колокольне, плакала, сидя на диване, и представляла, что Джонатан бродит там и не понимает, почему она не пришла. Затем Мики побежала в «Джилхоли», где Рут и Сондра отмечали окончание учебы вместе с однокурсниками, которые получили желаемую ординатуру. Затем в Тесоро-Холле устроили вечеринку, которая продолжалась всю ночь. Вернувшись домой, они сняли телефонную трубку с рычага, чтобы никто не потревожил их сон. Когда Джонатан все же дозвонился, она не пожелала разговаривать с ним, не хотела объяснять, почему не пришла к колокольне, не хотела повторять все с самого начала. Ей хотелось поставить точку, чтобы каждый из них мог идти своей дорогой. Мики вспоминала об этом все эти четырнадцать лет. Представляла, как Джонатан стоит у колокольни совсем один и ждет…
