Сьюзен Филлипс - Великий побег
– Кто бы мог представить, что после всего, через что нам пришлось пройти, мы закончим вот так?
– Пути господни неисповедимы, – философски заметил Тед.
Стоял конец мая, третья годовщина их почти состоявшейся свадьбы. Хотя вовсе не по этому поводу они все собрались на озере в доме, сиявшем теперь свежей белой краской и ослепительно–синими жалюзи. Вместо того вся компания отмечала День поминовения и начало лета.
Тоби с двумя друзьями бросал тарелку, и за ними по пятам носился Мартин. Один из племянников Бри неловко болтал с самой юной сестрой Люси, пока Трейси и Андре веселились, на них глядя. Люси обозрела чисто выбритый подбородок Теда.
– Только не обижайся, но я так рада, что не вышла за тебя.
– Да ничего, я не в обиде, – весело ответил Тед.
Издалека она могла расслышать слабый стук молотка. Через месяц закончат просторные бревенчатые дома, которые сразу примут первых постояльцев.
– Честно не знаю, как это удается Мег, – призналась Люси. – Для такой, как она, жить рядом с твоим совершенством, должно быть, мука смертная.
– Бремя еще то, вот уж точно, – кивнул уныло Тед.
Люси улыбнулась и посмотрела в сторону нового гриля на другом конце двора, где родители болтали с взиравшими на них с благоговением Темпл и Макс.
– Быть женой Панды куда легче, – призналась Люси.
– Придется поверить на слово, – откликнулся Тед. – Меня он малость пугает.
– Да ничего подобного, хотя уверена, он бы принял это за комплимент.
Тед сжал ей плечо:
– Хорошо, что нам не было так классно друг с другом, когда мы считались женихом и невестой, а то не избежать бы той свадьбы.
Оба содрогнулись.
К ним подошли Мег и Панда. Кто бы мог подумать, что грубиян-телохранитель Люси превратится в такого образцового мужа?
Поскольку Мег так ужасно влияла на Теда, он запечатлел поцелуй на макушке Люси, только чтобы посмотреть, не схлопочет ли неприятностей. Тем не менее реакция не замедлила последовать, потому что Люси тоже нравилось устраивать неприятности.
– Твой муж ко мне пристает, – заявила она лучшей подруге. – Между прочим, как это – чувствовать себя второй по счету после меня?
Мег расплылась в нахальной ухмылке:
– Я могла бы вполне прибрать к рукам Панду, если бы ты тогда не выкинула номер, исчезнув со свадьбы. Он наверняка запал на меня на твоем так называемом репетиционном обеде.
– Ладно… Ты выглядела горячей штучкой тем вечером, – согласилась Люси, пока Панда с Тедом обменивались взглядами, которые неприкрыто говорили, что они оба самые удачливые и востребованные из супругов.
– Странно как-то, – заметила Мег. – Могло ведь сложиться так, что мы бы поменялись мужьями.
На сей раз содрогнулись все четверо.
– Я скажу вам, что по-настоящему странно, – Бри подошла к ним в сопровождении Майка, который гордо, словно драгоценный приз, нес спящего малыша в рюкзачке на груди. – Ваша четверка. Сроду не видела таких чудных отношений. Майк, они ведь все немножечко странноватые?
– Ну, Бри… Некоторые могли бы сказать такое про нас.
– Ты слишком хорош, таких на свете не бывает, – одарила его Бри тайной улыбкой, скрытой ото всего остального света.
Тоби отлепился от своих друзей:
– Не так уж он и хорош: вчера вечером залез в мою заначку «М–энд–Эмс».
Майк усмехнулся, сграбастал Тоби за шею и пятерней взлохматил слегка парню шевелюру, не потревожив его брата.
– Тебе нужно найти место поукромней, сынок.
За последние три года Тоби вырос на десять дюймов, и домой начали названивать девочки, доводя Бри до сумасшествия. Но для пятнадцати лет Тоби был на удивление смышленым малым, и Люси не беспокоилась.
Между рождением детей и процветанием карьеры у них в жизни произошло столько всяких перемен. Были и трудные времена. Люси очень переживала потерю деда Линчфилда, а у Бри случился выкидыш во время первой беременности. На счастье, рождение Джонатана Дэвида Муди–младшего в начале года смягчило боль.
Одним из событий, повергнувших всех, кроме Люси, в шок, стало решения Панды нанять больше служащих, а самому вернуться к учебе, чтобы получить степень консультанта. Теперь он брался за работу поближе к дому, чтобы посвятить остаток времени более важному делу – помогать получившим ранения военным вернуться к нормальной жизни: каким-то образом Панда открыл в себе к этому талант.
Набиравшую обороты карьеру писателя Люси успешно сочетала с материнством. У нее был врожденный талант рассказчика оживлять истории детей, которым помогала найти путь в жизни. Она только что начала третью книгу, на сей раз сосредоточившись на восемнадцати–девятнадцатилетних, выросших из приемных семей, но места, куда пойти, не имевших. Люси стала таким сведущим авторитетом по вопросам детей группы риска, что ее нарасхват приглашали выступить в теленовостях и поучаствовать в ток–шоу. В то же самое время она продолжала работать консультантом–добровольцем в Чикагском центре–приюте, поэтому не потеряла связь с горячо любимой работой.
Помимо семейных дел, Люси с Пандой затеяли грандиозный проект: летний лагерь на острове, который почти закончили строить на том самом месте, где Панда когда-то предавался размышлениям. Лагерь позволит родным братьям и сестрам, которые воспитываются в разных семьях, каждое лето проводить вместе несколько недель. Он может послужить убежищем для солдат–ветеранов и их семей, пока те пытаются устроить для себя нормальную жизнь. Панда и Люси отчетливо понимали, с какой массой проблем они столкнутся, имея дело с таким количеством детей и взрослых на грани срыва, но в помощниках у них были необыкновенные люди, которые не боялись бросить вызов трудностям.
Лагерь финансировался из фонда Литчфилд–Джорик, чьи средства существенно выросли после того, как Люси вложила значительную сумму денег, унаследованных от дедушки.
– Ухнула наша яхта, – посетовал Панда, когда закончили подписывать бумаги.
Но с его бизнесом и писательской карьерой Люси они могли себе позволить не думать о финансах, ведь роскошь не прельщала ни их, ни их дочку-чертенка, которая была совершенно счастлива, топая в каких-нибудь башмаках, которые выкинули ее родители.
Инстинкты телохранителя у Панды сработали на несколько секунд раньше, чем Люси–мамочка насторожила уши.
– Я возьму его, – сказал ей муж.
Люси кивнула и сама направилась к двухлетней дочурке, которая радостно пыталась вырвать замызганного мягкого динозавра у громко выражающей протест миниатюрной копии Теда Бодина. Панда дошел до крыльца, где дремал их сын. Малыш успокоился, стоило отцу прижать его к плечу, и старый дом, бывший когда-то таким негостеприимным, казалось, обнял их обоих. Панда окинул взглядом двор, где собрались люди, которые значили для него все.
