Пожалуйста, не уходи (ЛП) - Сальвадор Э.

Я сжимаю губы, чтобы не расхохотаться, когда он бросается прямо в пустоту. Уверена, Дэниел знает, что меня там нет, просто дурачится, пытаясь рассмешить. И это срабатывает: он повторяет трюк, и я не выдерживаю. Из горла вырывается короткий смешок.

— Джози, детка, я тебя слышу. Ты же знаешь, я тебя поймаю, так что сдавайся.

Я закатываю глаза в ответ на самодовольный тон. Мы играли до двух побед из трех, и, к несчастью, он уже поймал меня дважды за короткое время. Моя гордость слишком велика, чтобы сдаться, я настояла на реванше, а Дэниел, конечно, согласился, желая побить рекорд.

Пресса несет полную чушь, не зная, какой Дэниел на самом деле нескромный.

— Марко, — он крадется сквозь воду, как хищник, и в этом есть что-то до смешного двусмысленное. И безумно раздражает, и чертовски заводит.

Жаркое июльское солнце только добавляет проблем, подсвечивая очертания его тела и доводя до невозможности отвести взгляд. Темные влажные волосы, зачесанные назад, четкий изгиб подбородка, загорелая кожа, мускулистое тело, по которому медленно скатываются капли.

Я отвожу взгляд, пока либидо не решило сдать меня с потрохами.

— Поло, — шепчу я и, опираясь на край бассейна, бесшумно перемещаюсь, пока не оказываюсь на глубине. Отталкиваюсь и выныриваю ближе к центру.

— Я тебя поймаю; можешь не тянуть.

— Ты правда уже начинаешь раздражать.

— Прибереги злость на потом. Она тебе еще пригодится, — на лице расцветает моя любимая улыбка. — Марко.

— На этот раз тебе меня не достать, — улыбаюсь я, все еще перебирая ногами на глубине. — Поло.

— Всему свое время, — Дэниел сдвигается, но вдруг замирает, и я смеюсь, потому что понимаю: он совсем не рядом. — Погоди... — он соображает. — Ты на глубине?

— Даю тебе пять секунд форы.

Дэниел приоткрывает правый глаз, быстро оглядывает бассейн, затем резко поворачивается и находит меня. Закрывает глаза и глубоко выдыхает.

— Я верю в тебя. Правда верю, — подбадриваю я.

Он осторожно движется вперед, и когда достигает того места, где начинается спуск, делает шаг. Я наблюдаю за ним настороженно, готовая броситься, если что-то пойдет не так, но знаю, что не придется. Он доплывет до меня.

— Ты сможешь, — тихо говорю я. — Плыви ко мне.

— Марко, — Он дышит глубже, продвигаясь вперед ровно, как я учила раньше. Голова над водой, руки расслабленно двигаются вдоль тела, ноги отбивают размеренный, уверенный ритм.

— Поло, — я пытаюсь сохранить самообладание, хотя чем ближе он подплывает, тем увереннее становится движение. Но когда Дэниел оказывается прямо передо мной, я не удерживаюсь и со смехом выдыхаю. — Ты сделал это. Открой глаза. У тебя получается!

Он приоткрывает их и на секунду замирает, но не перестает двигаться.

— Я с тобой, — говорю я, придерживая его за руку, но не держу на плаву; он справляется сам. Убедившись, что все в порядке, убираю руку.

— О! У меня получается, черт возьми! Я держусь на воде, — он смеется с недоверчивым восторгом, глядя вниз, на свое тело под поверхностью. — Джози, ты это сделала. Ты...

— Я ничего не делала. Ты доплыл сам. Ты это сделал, — отвечаю я с гордостью, но чувствую, как спокойствие уходит вместе с теплом, вспыхнувшим в его взгляде.

— У меня прекрасный учитель, — говорит он, откашливаясь и часто моргая.

— Я горжусь тобой.

Он кивает и затихает, осмысливая произошедшее. И я тоже.

Эти последние семь месяцев стали для меня настоящим пробуждением – насыщенным, болезненным и до боли прекрасным. Я научилась жить заново, научилась любить и позволила себе быть любимой.

Также научилась принимать, что у меня не будет всех ответов, и что не всем можно управлять. Особенно когда речь о маме. Я много разговаривала с Ярвис и продолжаю это делать. Она помогает мне понимать, и я действительно начинаю это делать. Знаю, в том, как ко мне относилась мама, не было моей вины. Я не могла бы поступить иначе.

И все же знаю, что маленькая дыра в душе никогда не затянется, поскольку, как бы ни было сложно, она все равно остается моей матерью. Она умерла, и эта боль никогда не исчезнет.

Понять и принять – самое трудное, потому что это то завершение, которого я, как бы ни старалась, никогда не получу. Но я учусь жить дальше, учусь не позволять вине за то, что к ней чувствую, съедать меня изнутри.

Наверное, именно поэтому наконец зашла в университетский водный центр и сказала Монике, что хочу эту должность. Я не знаю, что будет, когда начнется сезон – станет ли тренерство моей карьерой, но надеюсь, все сложится хорошо.

— О чем думаешь? — спрашиваю я, нарушая тишину. Наклоняю голову и киваю в сторону мелководья, приглашая его плыть за мной.

— Об Эдриане. О судьбе. О скале, — он плывет рядом, и когда мы достигаем мелководья, обнимает меня. Дыхание вырывается коротко, прежде чем Дэниел отстраняется и обхватывает мое лицо ладонями. — Может, прозвучит глупо, но думаю, это он послал меня к тебе в ту ночь. Мне ненавистна мысль о том, что все случилось именно так, но безумно счастлив, что нашел тебя, Джози.

— Мне не было страшно, но перед прыжком думала об этом. Как будто... ждала, что что-то произойдет, — признаюсь я. — И тогда это случилось. Появился ты.

Он целует меня в лоб.

— Я никогда не перестану появляться. Даже когда буду седым и в морщинах, все равно буду рядом. Обещаю. Так что привыкай к красивому лицу и ко всему прилагающемуся, потому что от меня тебе не избавиться.

Я запрокидываю голову и смеюсь, но смех тонет в его поцелуе.

— Какой же ты ненасытный.

— А ты ведь любишь меня таким, — он прижимается лбом к моему.

Я перебираю пальцами его волосы, широко улыбаясь.

— Люблю. Правда люблю.

Эпилог

Дэниел

Семь лет спустя

— Ты завтра приедешь?

— Чуть позже полудня, но мы обязательно будем, обещаю.

Мой друг бросает взгляд через плечо.

— Они приедут. Он пообещал.

На экране появляется его дочь, улыбающаяся от уха до уха.

— Завтра же Рождество!

Я улыбаюсь в ответ. Она как маленькая версия отца – та же копна волос, те же черты лица.

— Знаю. А письмо Санте ты уже отправила?

Она восторженно кивает.

— Угу, отправила.

Друг дергает головой в мою сторону, мол, не начинай, она разговорится. Но я вижу ее так редко, что не могу отказать себе в удовольствии. Следующие десять минут она с восторгом перечисляет весь список, пока мама не зовет ее ложиться спать.

— Я же предупреждал, — усмехается он, отпивая из кружки.

— Знаю, но я не против, — пожимаю плечами.

Он задерживает на мне взгляд.

— А ты с Джози говорил о своем рождественском списке?

Я бросаю взгляд на дверь ванной. Не знаю, куда мы едем и зачем. Единственное, что она сказала, – что нужно приехать в Кармел-бай-зе-Си и что номер в отеле уже забронирован. Сейчас Джози прихорашивается, хотя понятия не имею зачем, ведь на дворе почти полночь, но расспрашивать не стал. Привел себя в порядок и теперь просто жду.

Я сажусь на кровать, откидывая голову на изголовье.

— Намекал, но не хочу, чтобы она чувствовала... — я снова смотрю на дверь, — ...себя обязанной. У нее и без того забот хватает.

Мы с Джози всегда были на одной волне, когда речь заходила о детях. Оба их хотим, но все время уходило на работу, не до того было.

Семь лет назад меня выбрали во втором раунде драфта ГБЛ – клуб «Сиэтл Тандер». Моя жизнь резко изменилась, как и жизнь Джози. Почти три года мы жили на расстоянии. Ей нужно было закончить учебу, она работала с женской сборной по плаванию в МПУ и пыталась продать дом. Нелегко было отпустить прошлое, но она знала, что иначе нельзя. Когда дом продали, я видел, как с ее плеч будто спала последняя нить, связывавшая с матерью.

Потом все встало на свои места. Теперь Джози ассистент тренера в Университете штата Сиэтл. Возможно, скоро ее повысят до ассоциированного главного тренера, но не уверен: в последнее время она словно остыла к этой идее. Раньше глаза горели, а теперь сквозит равнодушие. Не понимаю почему, и всякий раз, когда спрашиваю, она отмахивается.