Шарлотта Лэм - Любовь феминистки
— Что ты хочешь сказать? — Пораженные, Санча и Марта обе посмотрели на нее недоверчиво.
— Пробовал влезть в твой автомобиль? — переспросила Марта.
Зои рассказала им, что случилось в ту ночь. Женщины слушали ее, охая и ахая.
— Он ворвался в твой дом? — нахмурилась Санча.
— Да, я уже собиралась ложиться спать, как вдруг услышала внизу его шаги. Марта тихонько заметила:
— Должно быть, увидев тебя здесь сегодня, он был поражен!
— Даже бровью не повел! Он вел себя так, будто мы с ним старые приятели. Похоже, мой официальный тон его немало позабавил.
Санча заволновалась:
— Понимаешь, Марк дорожит своей новой работой. Вряд ли он выгонит с вечеринки своего босса, Зои.
— Это кого я должен выгнать? — переспросил Марк, подходя к ним и устраиваясь рядом на травке.
— Коннела Хиллиера! — ответила Санча с тревогой. — Я знаю, ты считаешь его замечательным человеком, но ты только послушай, как он поступил с Зои! Зои, расскажи еще раз.
Но Зои смотрела мимо Марка. Коннел Хиллиер медленно подходил к ним с бокалом в руке, разглядывая ее насмешливо и весело.
— Да, расскажите нам, Зои, — проговорил он, нарочито растягивая слова.
— Вы наглец! — Ее руки непроизвольно сжались в кулаки. — Как вы смеете оставаться здесь, да еще насмехаться надо мной, после всего, что вы сделали!
— Так в чем же все-таки дело? Я еще ничего не знаю! — Марк преспокойно ел, нисколько не взволнованный происходящим. Похоже, все это начинало основательно забавлять его.
Вспыхнув под взглядом насмешливых темных глаз Коннела, Зои мрачно ответила:
— Он ворвался в мой дом…
— Я звонил, но мне никто не ответил, а дверь оказалась открытой.
— Вы насильно отнесли меня наверх и заперли в моей собственной спальне! Марк присвистнул.
— А вы и в самом деле наглец, босс! Я знаю не так уж много мужчин, которые бы отважились на подобный риск.
К их группе постепенно присоединялись и остальные гости, привлеченные пикантной историей, но Коннел Хиллиер казался абсолютно невозмутимым. Он небрежно заметил:
— Мне пришлось дать волю рукам, потому что вы оказались крайне неблагоразумны. Иначе я никогда бы не позволил себе этого. Вы пытались выгнать меня, хотя именно из-за вас я насквозь промок и продрог. Вы все рассказали вашей сестре? И о том, как оставили меня мокнуть под дождем в ожидании такси, которое вы просто забыли вызвать?
— Я вызвала!
— Ну да, через час!
— Через полчаса! — нехотя поправила она.
— А я ждал, как дурак, под проливным дождем. Мог простудиться, схватить воспаление легких. Мне совершенно необходимо было обсушиться и принять горячий душ. — При этих словах он жалобно посмотрел на Санчу, у которой на лице было написано живое сочувствие. Зои всегда считала сестру слишком сентиментальной. Вечно она всех жалеет!
Коннел добавил:
— И я сам приготовил себе еду. Санча посмотрела на сестру с упреком:
— Уж это ты могла бы сделать для него в таких обстоятельствах, Зои!
Прежде чем Зои успела огрызнуться, Коннел добавил с глубоким вздохом:
— И я сам постирал свою одежду. Я не просил, чтобы вы делали что-нибудь для меня. А когда вы заснули, пока я ужинал…
— Да замолчите же! — вскрикнула Зои. Рассказывая эту историю сестре, она благоразумно опустила заключительный эпизод.
— Она заснула? — спросил Марк с веселым блеском в глазах.
— Прямо за столом! — кивнул Коннел.
— И что же вы сделали?
— Я джентльмен! Что еще я мог сделать, кроме как отнести ее наверх?
— Ну разумеется, — серьезно согласился Марк. — А потом?
Прежде чем Коннел успел ответить, Зои вскочила.
— Мне надо поговорить с вами! — процедила она сквозь зубы и отошла, сопровождаемая довольным смехом Марка. Ее лицо горело от стыда и возмущения. Что они все себе позволяют? А Марк — как он смеет? До чего же они все-таки с ним непохожи! Или, может быть, наоборот, — слишком похожи, чтобы ладить друг с другом?
Они оба решительные суверенные в себе люди, которые предпочитают подчинять себе, а не подчиняться. Одним словом, прирожденные лидеры. И они никогда не уживались друг с другом. Зои не одобряла обращения Марка с ее сестрой; а он, в свою очередь, не принимал ее взгляды на жизнь, и особенно ее отношение к так называемому сильному полу. Марк ожидал от женщин почтительной покорности. Это последнее, чего он мог бы добиться от Зои!
— Куда мы идем? — шепнул ей Коннел, догоняя ее. — Куда-нибудь в уединенное местечко? Как насчет вашего коттеджа? Мне очень понравилось в вашей спальне. Было весело.
Когда они скрылись из поля зрения всех остальных, оказавшись в небольшой кипарисовой аллее, Зои резко повернулась и холодно спросила:
— Что вы наговорили моему зятю?
— Ничего, — Коннел глядел на нее сверху вниз темными блестящими глазами. — Он знает только то, что вы сами сказали ему.
— Тогда почему он смеется?
— Полагаю, он находит вас забавной. Как и другие. Позвольте дать вам маленький совет. Если вы не хотите, чтобы люди интересовались вашей личной жизнью, не позволяйте им думать, будто вы хотите от них что-то скрыть.
Она замерла:
— И что же я, по-вашему, скрываю?
— Это уж вы скажите мне. Вам лучше знать, что вы от меня скрываете. — Он наблюдал за нею, его глаза, казалось, поддразнивали ее, и Зои покраснела еще больше.
— Я не знаю! И вы знаете, что я не знаю. Но вы-то знаете…
— Нет, я не знаю, — сказал с усмешкой Коннел. — А что, по-вашему, я должен знать? Неужели все так же прозрачно, как ваша блузка?..
Взбешенная подобными намеками, она с трудом выговорила:
— Прекратите играть словами! У меня не то настроение.
— Да ну! А мне так весело. Вы не любите игры, Зои? — Его тон был чарующе мягок и раздражающе настойчив. Но нет! Она не позволит ему сбить ее с толку!
— Нет, не люблю! И не уходите от разговора!
— Даже не пытаюсь. Разве мы говорим не об этом?
— Мы говорим о том, что вы сделали после того, как я заснула!
— Как я уже сказал Марку, что еще я мог сделать, кроме как отнести вас в кровать?
— Но вы не сказали ему, что осмелились раздеть меня! — Зои шипела, как разъяренная кошка.
Коннел блаженно улыбался, его глаза скользили по ее телу, тщательно изучая его дюйм за дюймом. В это взгляде было то, чего она боялась: воспоминание об удовольствии.
— Я не забыл, поверьте! Но вы ведь тоже не упомянули об этом, как я заметил.
Зои не отвечала, напряженно сжав губы.
— Вы смущены? — невинно спросил Коннел. — Вот уж никогда бы не подумал, что вас может беспокоить такая мелочь. Подумаешь, вас раздел мужчина!
— Вы… вы… н-не имели права! — запинаясь, произнесла она, гневно сверкнув глазами.
— Ну хорошо, может, и не имел, — примирительно заметил Хиллиер, — но не мог же я оставить вас спать одетой?
