Евангелина Шамонт - Пересечение миров
Я не стал расспрашивать у нее подробности. Это я привел ее в это жуткое место, и я хотел быстрее исправить это.
Выйдя с кладбища, мы направились вдоль автострады в полном молчании.
– Кто был тот парнишка со скейтом? – спросила Эмма. Она знала, что я отвечу, но видимо, этот вопрос был только началом.
– Мой брат, Кай, – грустно ответил я.
– Может, мы сходим к твоим родным, раз уж мы в твоем городе? – вот тот вопрос, к которому она вела.
В ответ я лишь покачал головой в знак согласия. Но внутри меня гремели громы и метались молнии.
Я страшно боялся встречи с родными. Я только что видел своего брата, которому меня так не хватает. И я еле удержался, чтобы не убить себя еще раз за ту боль, которую причинил родным.
«Что будет, когда я увижу всех своих родных? – этот вопрос глубоко застрял в моей голове».
Запись 13. Родные
Держась за руки, мы с Эммой шли по улице, вдоль которой стояли частные дома с ухоженными лужайками. Я хотел сжать сильнее ее руку от волнения, которое я сейчас испытывал, но я знал, что Эмма чувствовала только электрический холодок на своей ладони.
– Так странно, – вдруг сказала Эмма, – я всегда считала тепло признаком уюта. Но теперь для меня признаком уюта и защищенности стал холодок.
Я улыбнулся ей в ответ. Я видел, как по всей ее кожи поднимались мурашки от холода, но, не смотря на это, она не отпускала мою руку.
– Ты здесь жил? – спросила Эмма, когда мы остановились перед газоном одного из домов.
Тихонько подойдя к дому, мы заглянули в окно. Мама в фартуке, как всегда, хозяйничала на кухне. Я вспомнил редкие случаи, когда мама была дома, и не занималась приготовлением чего-то вкусненького.
Я не мог оторваться, смотря на нее, занятую своим любимым делом. И я был безгранично рад, что она не скорбела обо мне ежеминутно и давала время для любимых домашних занятий.
Мне так ее не хватало. Ее заботы, ее поддержки в тяжелое время, ее гордости за мои успехи. Я вдруг подумал, гордилась бы она мной, зная, что я все еще на Земле, зная, что я столько времени мучил себя в том старом доме. Наверное, она бы отчитала меня вдоль и поперек.
Но одно я знал, точно – она была бы рада, что у меня есть Эмма. Мама всегда мечтала, чтобы я нашел свою родственную душу, даже больше, чем я этого хотел.
В кухню зашел мой младший братец Кай. Я почувствовал от него притяжение, будто невидимая цепь нас соединяла. Он выглядел печально и даже не стащил у мамы кусочек заготовки для пирога, как раньше при каждом посещении кухни.
Мама посмотрела на него и вздохнула:
– Ты опять был на кладбище? – спросила она Кая.
Но Кай лишь стоял, молча уткнувшись взглядом в свои кеды. Ответ был очевиден.
Мама отложила свои дела, выключила плиту и сказала:
– Пошли со мной.
Они вместе удалились из кухни. Мы с Эммой пытались через окна проследить за ними, но они поднялись на второй этаж.
Мне так хотелось узнать, что же мама скажет Каю наверху. Эмма посмотрела на меня и увидела, насколько сильно я хотел за ними последовать.
– Я все понимаю, – сказала она мягко, – иди, я подожду тебя здесь, – улыбнулась она.
Губами я легонько прикоснулся к ее губам и помчался на второй этаж родительского дома.
Мама с Каем стояли у запертой двери моей прежней комнаты. Она всунула ключ в замочную скважину и повернула его. Дверь медленно открылась. По лицу Кая начало расплываться удивление, уступая место негодованию.
– Куда ты дела все вещи Николаса? – возмущенно вопросил мой брат, заглядывая в абсолютно пустую комнату.
– Его вещи на чердаке, – спокойно ответила мама.
– Как ты могла так быстро… всё…, – фразы обрывались в его голосе.
– Я его отпустила, – все с тем же спокойствием продолжала она. – Послушай, сынок, я также сильно люблю Николаса, как и ты. Но мы должны отпустить его.
Кай хотел что-то возразить, но мама взяла его за руку и продолжила:
– Я ваша мама и я буду заботиться о вас не только при жизни, но и после смерти, – она сделала паузу на последнем слове, пытаясь привыкнуть к нему. – Сейчас твой брат нуждается в том, чтобы мы его отпустили, тогда он обретет покой на Небе. Возможно, в это самое время его душа бродит по свету, мучаясь оттого, что близкие ему люди не могут отпустить его.
Кай затаив дыхание, смотрел на маму и внимал каждое ее слово.
– Мы остались с тобой вдвоем. Теперь ты главный мужчина, теперь ты мой защитник. Мне будет очень тяжело, если я не смогу положиться на тебя, – закончила мама.
Кай кивнул в ответ, всхлипнул и удалился в свою комнату с поникшей головой.
Сначала во мне кольнула обида оттого, что мама так быстро опустошила мою комнату. Но потом я вздохнул с облегчением, узнав, что мама меня отпустила. Она действительно до сих пор заботилась обо мне.
Проводив взглядом спускающуюся вниз маму, я зашел в комнату к брату. Он сидел на полу, опрокинув голову на стену.
Дверь шкафа была открыта. В шкафу висела моя одежда победителя последней гонки. Кай смотрел на нее некоторой время, всхлипывая время от времени. Потом он вытащил пустую коробку из-под кровати и сложил туда мою форму.
– Прощай Николас, – произнес он тихо, закрывая со вздохом крышку коробки.
Кай вышел из комнаты и направился на чердак, сжимая в руках коробку. Он отпустил меня. Я почувствовал облегчение, словно цепь между нами растворилась. Но меня моментально обдало волнением.
«Если самые близкие люди меня отпустили и, Эмма была моим проводником, значит, прямо сейчас за мной может спуститься белый свет».
Молниеносно я помчался прочь из дома, чтобы успеть попрощаться с Эммой. Мне так не хотелось с ней расставаться.
Выбежав на улицу, я не смог сразу найти Эмму, отчего начал паниковать. Но, остановившись и осмотревшись, я не увидел ничего похожего на Небесный белый свет. Ко мне подкралось сомнение.
«Что, если это еще не конец? Что, если Эмма мой проводник для чего-то другого? – предположил я».
Запись 14. Романтика
Следующее место, куда мы с Эммой направились, оказалось пустым пляжем. Это было прекраснейшее место с золотым песком и лазурной водой океана и скалами, обрамляющими пляж. Мы присели на песок возле воды. Дул легкий свежий ветерок.
– Ты не представляешь, – начал я, – как мне хочется почувствовать воду океана, стекающую по моему телу; как прохладный ветер обжигает мою мокрую кожу; песок, который всегда оказывается в самых неподходящих местах, – я мягко улыбнулся. – Именно эти простые ощущения, которые мы не замечаем при жизни, дают насыщенность.
Эмма понимающе кивнула.
– Я не говорю, что я плохо жил. Я имел почти все, что хотел. Я брал от жизни все, шел на риск ради этого, – я сделал паузу, вспомнив обо всех прошлых рисках, – но сейчас, я бы все отдал за то, чтобы почувствовать то, чем обладает Земля.
